Главная » Мебель » Кошелев славянофил. Значение кошелев александр иванович в краткой биографической энциклопедии. Александр Иванович Герцен

Кошелев славянофил. Значение кошелев александр иванович в краткой биографической энциклопедии. Александр Иванович Герцен

Понравился князю Потёмкину , который сделал его своим генерал-адъютантом. Когда же его заметила императрица Екатерина II , Потёмкин отправил потенциального фаворита в провинцию. Выйдя в отставку при Павле , он поселился в Москве, где имел репутацию «либерального лорда»; интересовался науками и пользовался всеобщим уважением. Мать Александра Ивановича, Дарья Николаевна Дежарден (Desjardins; 1778-1836), - дочь французского эмигранта, была также умной и образованной женщиной.

Юность

В 1821 году мать с дочерьми и сыном переехала в Москву. В Москве, вместе с Киреевскими, Кошелев занимался у профессоров Московского университета: А. Ф. Мерзлякова , Х. А. Шлецера и др. В 1821 году поступил в Московский университет , но, не пожелав слушать лекции по всем восьми обязательным предметам, оставил его и в 1822 году поступил на службу в московский архив министерства иностранных дел. Так он оказался в среде так называемых «архивных юношей »; его товарищами были: князь В. Ф. Одоевский , Д. В. Веневитинов , С. П. Шевырев и другие. Князь Одоевский ввёл Кошелева в литературный кружок Раича . Вскоре некоторые члены кружка, в том числе и Кошелев, с Одоевским во главе, отделились от кружка, составили «Общество любомудрия » и начали издавать альманах «Мнемозина» - первый в России журнал философского направления.

В сентябре 1826 года А. И. Кошелев перешёл на службу в Санкт-Петербург, где занимал видное положение его родственник Родион Александрович Кошелев . А. И. Кошелеву было поручено составлять извлечения из иностранных газет для императора Николая I . В это время он близко сошёлся с А. С. Хомяковым , сильно повлиявшим на его мировоззрение: Кошелев скоро стал славянофилом. К этому периоду относится и эпизод его несчастной любви к А. О. Россет .

В 1831 году Кошелев выехал за границу, где познакомился с такими европейскими знаменитостями, как Гёте , Шлейермахер , Савиньи ; он слушал лекции экономиста П. Росси .

Помещик-славянофил

Возвратившись в Москву, он ещё некоторое время служил советником губернского правления в Москве (1833-1834), но потом, женившись 4 февраля 1835 г. на богатой наследнице Ольге Фёдоровне Петрово-Соловово (1816-1893, сестра Г. Ф. Петрово-Соловово), вышел в отставку, купил имение в селе Песочня , Сапожковского уезда Рязанской губернии и занялся винными откупами . Зимой жил в Москве (Поварская улица , д. 31), летом - в своём имении. Неблагоприятный отзыв о славянофиле Кошелеве того времени оставил отец западника Б. Н. Чичерина :

«Вчера он у меня обедал и провел весь день. Я слыхал о нем как о человеке очень умном, отлично хорошо воспитанном, имеющем большие сведения и много путешествовавшем; такое явление в Тамбове очень редко, и я залучил его к себе, чтобы насладиться, слушая. В продолжение всего дня он говорил много; в разговорах виден был человек рассудительный и расчетливый, но ни одной идеи, которая выходила бы за обыкновенный круг, ни одного тонкого замечания, ни одного оборота речи, в котором можно было бы заметить человека нерядового; он даже неловко говорит. Странное дело! Видно, есть люди, которые сокровища ума и сердца прячут так глубоко, что до них не доберешься».

Откуп Кошелев держал до 1848 года: практика убедила его во вреде этого способа ведения дел и он представил министру финансов записку о замене откупной системы введением акцизного сбора . Стал заниматься оптовой торговлей хлебом; в 1847-1857 годах был поставщиком хлеба в казну для нужд армии и флота. В своих обширных владениях (5,5 тыс. душ, главным образом в Ряжском уезде Рязанской губернии и Новоузенском уезде Самарской губернии) он создал многоотраслевое хозяйство; большую часть крепостных перевёл на барщину ; ввёл «мирское управление» и мирской суд; построил на свои средства несколько школ. Внедрял передовую агротехнику, закупал сельскохозяйственные машины.

Сочинения

Поездка русского земледельца в Англию и на Всемирную выставку. - М.: тип. Ал. Семена, 1852
Об испытании английских и американских машин и орудий в 1852 году. - М.: Унив. тип., 1852
Две статьи о железных дорогах. - М.: тип. Ал. Семена, 1856
Еще несколько слов о способах заготовления провианта и фуража для армии и флота. - М.: тип. Ал. Семена, 1857
. - Лейпциг: Ф. Вагнер, 1860
. - Лейпциг: Ф. Вагнер, 1862
- Лейпциг, 1862
. - М.: тип. Бахметева, 1864
Голос из земства: [Сб. ст.]. - Вып. 1. - М.: тип. В. Готье, 1869
- М.: тип. А. И. Мамонтова и К°, 1871
. - М., 1871
Об общинном землевладении в России. - Berlin: тип. П. Станкевича, 1875
. - СПб.: тип. Суворина и Лихачева, 1878
Что же теперь делать? - Berlin, 1879
. - М.: Печатня С. П. Яковлева, 1881
О мерах к сокращению пьянства. - М.: Печатня С. П. Яковлева, 1881
О сословиях и состояниях в России. - М.: Печатня С. П. Яковлева, 1881
Что же теперь? Август 1882. - Berlin, 1882
. - Berlin: B. Behr"s Verlag (E. Bock), 1884 (совр. изд.: М.: Наука, 2002)
= Memoiren / Сост. О. Ф. Кошелева. - Берлин, 1884. (Переиздание: М., изд.МГУ, 1991)
Избранные труды / Александр Иванович Кошелев. - М.: РОССПЭН, 2010
Кошелев А. И. / Отв. ред. О. А. Платонов . - М .: Институт русской цивилизации, 2011. - 848 с. - ISBN 978-5-902725-85-5 .

Напишите отзыв о статье "Кошелев, Александр Иванович"

Примечания

Литература

Бартенев П. И. А. И. Кошелев // Русский архив : журнал. - М ., 1884. - № 1 . - С. 246-249 .
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
// Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.
Дудзинская Е. А. Общественно-политическая деятельность А. И. Кошелева // Революционеры и либералы России. - М ., 1990.
Биографический очерк: «Русские мемуары. Избранные страницы 1826-1856 гг.», М.: Правда, 1990 г.

Ссылки

Зайцев В. М. . Фонд «Русское либеральное наследие» (17-04-2008). Проверено 11 января 2012. .
на сайте «Хронос»

Отрывок, характеризующий Кошелев, Александр Иванович

– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.

На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.

Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.

Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет, радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.

Александр Иванович Кошелев был одним из лидеров либерального славянофильства, автором проектов общегосударственных преобразований, учредителем газет и журналов. Он вращался в известных литературных кругах, среди выдающихся личностей, дружил, спорил, творил. Его любили и ценили за щедрость сердца и широту души. Свои воспоминания Кошелев писал, сознавая насколько это важно: «Да поможет мне Бог совершить дело, которое со временем может быть полезным».

Александр Кошелев родился в Москве 9 мая 1806 г. (по ст. стилю). Его отец Иван Родионович получил прекрасное образование, владел несколькими языками, в Москве был известен как «либеральный лорд». Мать – Дарья Николаевна Дежарден (Desjardins), дочь французского эмигранта, рожденная в России и крещенная в православную веру – была женщиной энергичной и начитанной.

В раннем возрасте обучением Кошелева занимались родители – отец занимался с сыном русским языком, историей, географией, мать – французским. Позже появились наемные учителя – А. Ф. Мерзляков, у которого Кошелев вместе со своими сверстниками братьями Киреевскими брал уроки риторики и изящной словесности, и Х. А. Шлецер - младший, преподававший политическую экономию. В 1822 г. Кошелев поступил в Московский университет, через год оставил его, не желая подчиняться требованиям начальства, но продолжал изучать интересующие его науки у университетских преподавателей. Московский университет сдружил молодых людей, чьи произведения стали украшением русской литературы: Дмитрий Веневитинов, Владимир Одоевский, братья Хомяковы, братья Киреевские, Александр Кошелев. В этой среде «золотой» молодежи зародилось общество любомудров.

В 1824 году Кошелев держал в университете экзамен, требовавшийся указом 1809 г., после чего поступил на службу в Московский Архив Коллегии иностранных дел – хранилище дипломатических документов допетровской эпохи и начала петровского царствования. При Архиве уже состояли представители «золотой» молодежи: Одоевский, Веневитинов, С. П. Шевырев, через которых Кошелев познакомился с будущими декабристами Е. П. Оболенским, И. И. Пущиным, К. Ф. Рылеевым, М. А. Фонвизиным. Служба не была обременительной, и начальник архива А. Ф. Малиновский, чтобы как-то занять «архивных юношей», заставлял их описывать по годам дипломатические отношения России с тем или иным государством. В свободное время юноши упражнялись не только в любомудрии и литературной полемике, но также совершенствовали навыки верховой езды и фехтования: казалось, что эти умения понадобятся в случае «решительных действий». В преддверии событий декабря 1825 г. «любомудры» заняли более радикальные позиции, а Кошелев на собраниях, проходивших у его внучатого брата М. М. Нарышкина, даже высказывался о «необходимости произвести в России перемену правления».

Восстание на Сенатской площади взбудоражило Кошелева и его товарищей: каждый день ожидали новых известий, готовились к любому развитию событий. Впрочем, воодушевление вскоре сменилось разочарованием и укрепило уверенность в неприемлемости просвещения и нравственного самосовершенствования.

В 1826 г. Кошелев получил назначение в Санкт-Петербург, на службу в Министерство иностранных дел. Вскоре в северную столицу перебираются братья Веневитиновы и Хомяковы, а также прежние «архивные юноши». Ко времени пребывания Кошелева в Петербурге относится первое знакомство с А. С. Хомяковым, с которым он сошелся особенно близко у постели умирающего Дмитрия Веневитинова и который имел впоследствии решительное влияние на его образ мыслей.

Летом 1831 г. Александр Кошелев отправляется за границу. Германия, Швейцария, Франция, Англия – все производит на него неизгладимое впечатление. В Веймаре он знакомится с великим Гете, в Женеве встречает знакомых – Степана Шевырева и Сергея Соболевского, и они вместе слушают академический курс лекций: по ботанике у Декандоля, по химии у Деларива и по уголовному праву у Росси. О влиянии последнего Кошелев позже напишет: «Этот человек развил во мне много новых мыслей и утвердил во мне настоящий либерализм, который, к сожалению, у нас редко встречается… Этому доброму на меня влиянию знаменитого Росси я весьма многим обязан по деятельности моей и по делу освобождения наших крепостных людей…».

Жизнь Кошелева кардинально изменилась после того, как он женился на Ольге Петрово-Солововой и в тот же год приобрел у князя В. В. Долгорукого село Песочное в Сапожковском уезде Рязанской губернии. Дела в имении были в полном беспорядке, поэтому Кошелев вышел в отставку, переехал в имение и серьезно занялся сельским хозяйством. Здесь он ввел мирское управление: мир выбирал старосту, но Кошелев был против обычного единогласия. Старосте и миру был предоставлен суд вместе с раскладкой податей. В имении Кошелев завел несколько школ. Находившийся в имении винокуренный завод Кошелев вовлек в откупные операции. Откуп он держал до 1848 г.; практика убедила его в неудобстве этого способа ведения дела, и он предоставил министру финансов записку о замене откупной системы введением акцизного сбора. Записке, однако, не было дано хода. Будучи сапожковским уездным предводителем дворянства, Кошелев являлся неутомимым преследователем злоупотреблений крепостного права, не стесняясь вступать в борьбу с самыми богатыми и влиятельными помещиками. Чтение Святого писания и творений отцов церкви навело Кошелева на мысль о безусловном уничтожении крепостного права. Осенью 1847 г. Александр Иванович предложил реформировать отношение помещиков с крепостными. Губернатор не отважился обсуждать этот вопрос без согласования с Санкт-Петербургом. В ответе на письмо Кошелева министру внутренних дел Л. А. Перовский сообщил, что «Его Величество находит неудобным в настоящее время подвергать это дело обсуждению дворянства.». Однако «Земледельческая газета» опубликовала в сокращении статью Кошелева «Охота пуще неволи». Еще до ее публикации рязанские помещики приняли идею земледельца в штыки.

На зиму семья Кошелева возвращалась в Москву, где предпочтение отдавалось не светским увеселениям, а литературным вечерам, устраиваемым в домах Елагиной, Свербеевых и у самого Кошелева. Именно там стали проявляться начала борьбы между зарождавшимся славянофильством и господствовавшим тогда западничеством. Как отмечает сам Кошелев в своих «Записках», к первому направлению тогда принадлежал только Хомяков, тогда как и братья Киреевские, и сам Кошелев еще принадлежали к последнему.

О славянофильстве Кошелева следует сказать отдельно. Три обстоятельства привели его в славянофильский кружок: давняя близость к Хомякову и братьям Киреевским, настойчивые усилия славянофилов содействовать освобождению крепостных, чему Кошелев очень сочувствовал, и тяга к философии, которую он изучал серьезно и глубоко. В молодости любомудр-шеллингианец, Кошелев ценил Спинозу «выше евангелия». В 1840 – 1850-е гг. он читал труды отцов церкви, размышляя о том, что христианин может быть рабом, но не должен быть рабовладельцем. В славянофильстве как разновидности либеральной идеологии Кошелева привлекала верность православной традиции. В некоторых вопросах Кошелев расходился с остальными членами кружка. Единственный из славянофилов, он сочувственно относился к олигархическим притязаниям дворянства. Его суровая критика правительственной бюрократии имела целью отстоять дворянские привилегии, что отчетливо проявилось во время службы в Царстве Польском. Кошелевская идея сословной Земской думы противоречила теории бессословного общества, которую разрабатывали в пореформенные годы И. Аксаков, Ф. Чижов и В. Елагин.

Расстался Кошелев со славянофильством безболезненно, будучи убежден, что пора славянофилов и западников безвозвратно миновала. Отход от славянофильства вовсе не означал разочарования в православной патристике, хотя нельзя не отметить, что в поздних брошюрах Кошелева заметно воздействие позитивизма.

Кошелев утверждал, что славянофилы являлись «самыми усердными поборниками освобождения крестьян» - не случайно правительство нашло возможность пригласить для работы в Редакционные комиссии Ю. Самарина, А. Попова и князя Черкасского. В свою очередь, Кошелев в 1857 г. единолично составляет весьма объемную записку с обоснованием необходимости уничтожения крепостного права и отправляет ее государю.

В 1858 г. по представлению рязанского губернатора М. К. Клингенберга (а фактически стараниями вице-губернатора М. Е. Салтыкова-Щедрина) Кошелев был назначен членом от правительства в Рязанский губернский комитет по крестьянскому делу. Кошелев был среди восемнадцати депутатов от губернских комитетов, потребовавших представить на их рассмотрение окончательный проект крестьянской реформы, выработанный Редакционными комиссиями.

В 1861 г., после оглашения манифеста Александра II, Кошелеву пришлось вызывать батальон Сибирского гренадерского полка для усмирения крестьянского бунта в Песочне – так его бывшие крестьяне отреагировали на условия выкупа земли. Дворяне Сапожковского уезда, которых он с 1847 г. убеждал в необходимости реформы, также возненавидели своего бывшего предводителя. Друзья – славянофилы, с которыми у него не было расхождений по крестьянскому вопросу, ускоряли Кошелева в излишней лояльности и стремлении к сотрудничеству с властью, и были недалеки от истины.

Еще в 1854 г., в условиях финансового кризиса, вызванного войной, Кошелев составил записку «О денежных средствах России в настоящих обстоятельствах» и в 1855 г. подал ее Александру II. В 1859 – 1860-х гг. он был членом комиссии по проектам нормативного устава поземельных банков и ипотечного положения, в 1860 г. – председателем Винокуренной подкомиссии. В 1862 г., став председателем Московского общества сельского хозяйства, Кошелев выступает с проектом созыва Земской думы. В период Польского восстания 1863 – 1864 гг. Кошелев одобрял действия виленского генерал-губернатора М. Н. Муравьева, считал невозможным существование самостоятельного польского государства и был назначен управляющим финансами в Царстве Польском. Участие его (а также князя Черкасского) в действиях правительства в Польше вызвало негативную реакцию в среде славянофилов. Кошелев же отвечал: «Я в душе за власть…».

Как самый богатый из славянофилов, Кошелев финансировал многие славянофильские издания, часть из них редактировал сам. В 1852 г. на его средства был издан первый том «Московского сборника» (под редакцией И. С. Аксакова), в 1856 г. основан журнал «Русская беседа», в 1858 г. – газета «Сельское благоустройство» (до августа 1858 г. Кошелев сам редактировал оба издания). В 1861 г. Кошелев издал полное собрание сочинений И. В. Киреевского, в 1871 – 1872 гг. субсидировал журнал «Беседа» (редактор С. А. Юрьев), в 1880 – 1882 гг. – газету «Земство» (редактор – В. Ю. Скалон).

С 1865 г. и до конца дней Кошелев был гласным Сапожковского уездного и рязанского губернского земских собраний, с 1870-х гг. – гласным Московской городской думы.

В последние годы он занимался в основном публицистикой, написал и опубликовал десятки статей в журнале «Русская мысль», газетах «Голос», «Рязанские губернские ведомости», «Русь». Он обращал внимание читающей публики на непомерность государственных расходов, доказывал необходимость жесткой экономии в финансовой сфере, развивал идею единения дворянства с другими сословиями с целью постепенного преодоления всевластия бюрократии, критиковал земские учреждения за развитие в них «дворянско-крепостнического и адвокатско-либеральнического» направления, отмечал слабое представительство крестьян в земствах.

Некоторые работы Кошелева, которые, по цензурным соображениям, нельзя было опубликовать в России, печатались в Берлине и Лейпциге. Он считал своим долгом предостерегать правительство от ошибочных действий даже тогда, когда само оно не желало его слушать.

Отношение Кошелева к благотворительности было нетрадиционным для того времени. Он довольно прохладно относился к мероприятиям церкви в сфере социальной помощи, критически оценивал практику закрытых форм призрения (богаделен и инвалидных домов), отдавая предпочтение общественной медицине и земским благотворительным заведениям.

Теракт 1 марта 1881 г. перечеркнул надежды Кошелева на реализацию его политического идеала – Земской думы, стал для него серьезной моральной травмой. Но он не прекратил работать. В день своей смерти 12 ноября 1883 г. Кошелев успел посетить заседание Московской городской думы. Хоронили его на кладбище Донского монастыря рядом с могилами друзей-славянофилов.

Кошелев, Александр Иванович

Писатель публицист, род. 9 мая 1806 г., ум. 3 ноября 1883 г. Отец его, Иван Родионович, состоял генерал-адъютантом при кн. Потемкине; по рассказам, он успел обратить на себя внимание императрицы Екатерины II и вследствие этого был удален князем Потемкиным из Петербурга в провинцию. Выйдя в отставку, он поселился в Москве, где приобрел себе известность одного из образованнейших людей своего времени; мать Александра Ивановича, Дарья Николаевна, рожденная Дежарден (Desjardins), дочь французского эмигранта, была также очень умной и образованной женщиной. Под руководством своих родителей А. И. Кошелев получил первоначальное образование, а затем брал приватные уроки у профессоров Московского университета; из последних особенное влияние оказали на своего питомца Мерзляков, преподававший ему русскую и классическую словесность, и Шлецер-сын, преподававший политические науки; первый пристрастил молодого Кошелева к древним классикам, а второй - к немецкой литературе. В сентябре 1822 г. Кошелев поступил в Московский Университет, но, не желая подчиняться требованиям начальства, должен был выйти из него не окончив курса и держал в университете в 1824 г. выпускной экзамен экстерном. Получив аттестат высшего учебного заведения, Кошелев поступил на службу в Московский Архив Министерства Иностранных дел и принимал участие в литературном кружке, который, под председательством С. Е. Райча, собирался сначала в доме Муравьева, на Дмитровке, а потом на квартире сенатора Рахманова. К этому кружку принадлежали Ф. И. Тютчев, кн. В. Ф. Одоевский, С. П. Шевырев, М. П. Погодин, А. С. Норов, А. Н. Муравьев и многие другие лица, приобретшие впоследствии известность в литературе; иногда кружок удостаивался посещений популярного московского генерал-губернатора кн. Д. В. Голицына. Кроме того, Кошелев с друзьями своего детства, кн. Одоевским, Ив. Киреевским и Дм. Веневитиновым, основали другой кружок, занимавшийся философскими вопросами; существование этого кружка держалось в тайне. Этот кружок просуществовал до середины декабря 1825 г., когда его члены решили прекратить свои собрания как потому, что не хотели привлечь на себя внимание полиции, так и потому, что политические события сосредоточили на себе все их внимание. В сентябре 1826 г. Кошелев перешел на службу в Петербург, где дядя его, член Государственного Совета, Родион Александрович Кошелев, занимал видное положение, хотя со смертью Императора Александра I, к которому был очень близок, он и лишился части своего влияния. Он принял племянника очень ласково. В его доме Кошелев познакомился с кн. А. Н. Голицыным, М. М. Сперанским и другими видными государственными деятелями. Молодой Кошелев поступил на службу в Министерство Иностранных Дел, где ему поручено было составлять извлечения из заграничных газет для Императора Николая I. При своих связях и при своих способностях Кошелев мог рассчитывать на блестящую карьеру, но в этом ему помешал его характер, благодаря которому он имел несколько довольно резких столкновений с видными представителями администрации. Столкновения эти составили ему репутацию беспокойного человека и сам Император Николай Павлович, как рассказывает Кошелев, называл его не иначе как "mauvais homme". Из Министерства Иностранных Дел Кошелева перевел в свое ведомство Д. Н. Блудов, управлявший в то время делами иностранных вероисповеданий. Здесь А.И. Кошелев принимал участие, в качестве делопроизводителя, в комитете для составления "Общего устава для лютеранских церквей в Империи" и не раз горячо защищал намерения правительства, клонившиеся к объединению постановлений для протестантских церквей всей России, против членов комитета из остзейских немцев. Ko времени пребывания Кошелева в С.-Петербурге относится и его первое знакомство с известным славянофилом А. С. Хомяковым, с которым он сошелся особенно близко у одра умирающего Веневитинова и который имел впоследствии решительное влияние на его образ мыслей. В 1831 г. Кошелев уехал за границу, где познакомился с такими европейскими знаменитостями, как Шлейермахер, Ганс, Савиньи и наконец Гете. Особенное влияние оказали на путешественника лекции, в Женеве, по юридическим наукам знаменитого Росси (впоследствии министр папы Пия IX). "Этот человек", пишет о нем Кошелев, "развил во мне настоящий либерализм, который, к сожалению, у нас редко встречается, ибо в среде наших так называемых либералов, по большей части встречаются люди, проникнутые западным доктринерством и руководящиеся чувствами и правилами скорее деспотизма, чем истинного свободолюбия и свободомыслия. Этому доброму на меня влиянию знаменитого Росси я весьма многим обязан в деятельности моей и по делу освобождения наших крепостных людей и по управлению делами в Царстве Польском". По возвращении в отечество Кошелев служил еще некоторое время советником губернского правления в Москве, но потом, женившись на девице Ольге Федоровне Петровой-Соловой, вышел в отставку, купил себе имение в Сапожковском уезде Рязанской губернии и стал здесь заниматься откупами. В 1848 г. он оставил откупа и подал в Министерство Финансов записку, в которой указывал на вред этой системы и советовал заменить ее акцизным сбором; записке этой не было дано ходу. Главное внимание Кошелева было сосредоточено в это время на крестьянском вопросе: будучи сапожковским уездным предводителем дворянства, он неоднократно вступался за крестьян своего уезда против тех помещиков, которые их притесняли, чем вызвал неудовольствие со стороны местного дворянства, а особенно - со стороны губернского предводителя. Об интересе Кошелева к крестьянскому делу свидетельствует относящаяся к этому времени переписка его с П. В. Киреевским по этому вопросу, а также его статья: "Охота пуще неволи", появившаяся в 1847 г. в "Земледельческой Газете", которую тогда редактировал А. П. Заблоцкий-Десятовский. В этой статье автор развивал мысль о том, что свободный труд производительнее крепостного и что только лень русских помещиков мешает им обратить, на основании указа от 12 июня 1844 г., своих дворовых в обязанных крестьян. Однако, в своей переписке с Киреевским Кошелев возлагал все надежды на добровольные сделки между помещиками и крестьянами и даже не хотел, чтобы эти сделки были известны полиции, покуда крестьяне приучатся к мирскому управлению и к некоторой законной самостоятельности; "кто Вам мешает 5-10 лет оставаться их попечителем", писал он. Не довольствуясь теоретической разработкой крестьянского вопроса, Кошелев обратился к дворянству своей губернии с предложением ходатайствовать перед правительством о составлении комитета из двух депутатов от каждого уезда для выработки проекта мер "к узаконению отношений крестьян к помещикам в Рязанской губернии". Предложение это встретило сильное противодействие со стороны губернского предводителя дворянства. Тогда Кошелев обратился к министру внутренних дел, от которого получил ответ, что Государь не согласится на учреждение такого комитета, но что автор предложения может сам обратить своих крестьян в обязанные на основании указа от 12 июня 1844 г. Однако Кошелев, владелец более трех тысяч душ, не пожелал воспользоваться этим указанием. В 1849 г. он снова обратился к министру внутренних дел с запиской, в которой предлагал: 1) воспретить помещикам переводить впредь кого-либо из крестьян в дворовые; 2) считать и теперь дворовыми только тех, которые не владеют и более 10 лет не владели никаким полевым земельным наделом, не имеют постоянной оседлости и которые сами изъявят желание на перечисление их в дворовые, 3) перечисление это произвести без раздробления семейств. Однако и на эту записку Кошелев не получил никакого ответа. Точно также осталось без ответа и предложение, сделанное им в 1850 г., обратить своих крестьян в обязанные с наделением их землей, находящейся в их распоряжении, с платой по 40 руб. за десятину, - вероятно оттого, что Кошелев рассчитывал получить эти деньги от казны. Таковы были попытки Кошелева затронуть крестьянский вопрос в царствование имп. Николая I.

В 1851 г. Кошелев с кружком московских славянофилов, к которому он примкнул под влиянием Хомякова, решил издать четыре тома сборника, который они окрестили "Московским" и в котором собирались высказать свои взгляды на различные предметы. В 1852 г. вышел первый том этого "Сборника"; во 2 томе Кошелев хотел поместить статью о своей поездке в 1851 г. на всемирную Лондонскую выставку, но этот том не был пропущен цензурой.

Более широкое поприще деятельности открылось для Кошелева со вступлением на престол Императора Александра II. В разгар Севастопольской войны Кошелев подал Государю записку о наших финансах, в которой говорил о необходимости поднять кредит внутри государства и предлагал созвать для этого выборных со всей земли Русской; эта записка осталась, как и прежние, без всяких последствий. В то же время Кошелев принялся за изготовление своего проекта освобождения крестьян; Государь узнал о труде Кошелева и выразил через генерал-адъютанта князя Долгорукого желание ознакомиться с ним. Проект Кошелева был подан Государю в 1858 г., одновременно с проектами Ю. Ф. Самарина и кн. В. А. Черкасского и оказался самым радикальным. Самарин предлагал только расширить и сделать более удобным указ об обязанных крестьянах, кн. Черкасский предлагал освобождение крестьян только с усадьбами, а Кошелев - выкуп крестьян со всей землей, находящейся в их владении. Такое освобождение по проекту Кошелева должно было совершиться в 12 лет; предполагалось предоставить помещикам сначала право в течение первых трех лет входить с крестьянами в добровольные сделки на счет количества выкупаемой земли, ее цены при maximum"е, установленном правительством по разным губерниям, и на счет сроков уплаты и границ отводимого надела. Потом имелось в виду назначить трехлетний срок, в течение которого условия о выкупе должны составляться при посредничестве выборных от дворянства и от крестьян. Наконец в третий, уже шестилетний, срок при продолжении действия первых двух способов имело вступить в действие обязательное определение всех условий выкупа, через чиновников, назначенных от правительства. Впоследствии эти записки, как и многие другие, были переданы сперва в главный комитет по крестьянским делам, а затем в редакционные комиссии, учрежденные под председательством Я. И. Ростовцева и здесь, по словам Кошелева, его проект сначала оказался самым радикальным, но скоро радикализм его был превзойден и его "чуть-чуть не зачислили в отсталые". Пользуясь большей свободой печати, наступившей в новое царствование, Кошелев стал издавать в 1856 г. журнал "Русская Беседа", который выходил четыре раза в год, а с декабря 1857 г., как прибавление к этому журналу, книжки "Сельское Благоустройство", посвященные исключительно крестьянскому вопросу. О направлении обоих изданий дают понятие следующие слова издателя: "Скорее вода пойдет против обычного своего течения", писал он в "Русской Беседе" в 1857 г., "чем русский поселянин может быть оторван от земли, упитанной его потом". "Мы убеждены", говорилось в программе журнала "Сельское Благоустройство" на 1859 г., "что освобождение крестьян с землей должно быть нашим, т. е. русским способом разрешения великой предлежащей нам общественной задачи. Мы убеждены, что общинное устройство, при общинном землевладении, представляет вернейшее средство к обеспечению оседлости и благоденствия крестьян, к упрочению настоящих выгод землевладельцев и к утверждению спокойствия и могущества России. Вот те главные начала, которые, по нашему мнению, должны служить основой предстоящего великого дела". Все это составило Кошелеву, по крайней мере вначале, репутацию либерала в крестьянском вопросе; когда были учреждены губернские комитеты по крестьянскому делу, он не был избран в рязанский комитет, но он был назначен туда членом от правительства, по предложению рязанского губернатора Клингенберга. Здесь Кошелев скоро стал во враждебные отношения ко всем остальным членам. Особенно обострились эти отношения по следующему поводу. И. С. Аксаков, заведывавший изданием "Русской Беседы" в отсутствие Кошелева, напечатал в ней статью кн. В. А. Черкасского, в которой было сказано, что не желательна внезапная отмена телесных наказаний в крестьянском быту. Эта статья вызвала бурю негодования и в печати, и в обществе как против автора, так и против издателя журнала, ее поместившего, т. е. против Кошелева. Возражая на эти нападки, Аксаков написал, что не следует нападать на людей, которые борются в настоящее время в губернских комитетах против своекорыстия и невежества. Это заявление вызвало новые бури уже в губернских комитетах: в тульском против кн. Черкасского, а в рязанском против Кошелева. Члены рязанского комитета, потребовали, чтобы Кошелев возражал против "клеветы" напечатанной Аксаковым; он отказался, и тогда они подали ходатайство начальнику губернии о том, чтобы он был исключен из комитета. Однако Кошелев поехал в С.-Петербург, представил там дело в надлежащем свете и добился, что другой член от правительства, Маслов, который подписал ходатайство об его удалении и вообще действовал против него, был сам удален, по Высочайшему повелению, а на его место был назначен, по выбору самого Кошелева, Д. Ф. Самарин. С новым своим товарищем Кошелев продолжал энергически защищать крестьянское дело в Рязанском комитете, но, когда были учреждены под председательством Я. И. Ростовцева редакционные комиссии, он не был приглашен в состав их и примкнул к оппозиции последним: в 1859 г. Кошелев, будучи одним из так называемых депутатов от губернских комитетов первого созыва, подал вместе с 18 другими депутатами ходатайство о том, чтобы им было дозволено представить свои соображения на окончательные труды редакционных комиссий до поступления их и Главный комитет по крестьянскому делу и написал на них самую жестокую критику. Главнейшие из выставленных им против комиссии обвинений были следующие: 1) комиссии нарушают совершенно без всякой необходимости право собственности помещиков отдачей их земель в бессрочное пользование крестьянам за неизменные повинности; Кошелев требовал обязательного выкупа; 2) они произвольно назначают высшие крестьянские наделы по губерниям, и 3) благодаря комиссиям совершенно устраняется влияние дворян на крестьян, а на смену ему является мнение чиновников. Этой критикой Koшелев навлек на себя сильное неудовольствие правительства и поэтому должен был совершенно устраниться от активного участия в разрешении крестьянского вопроса. В книжке, изданной им зимой 1861-62 г. в Дрездене: "Какой исход для России из нынешнего положения", он доказывал, что для успешного разрешения крестьянского вопроса необходимо созвать общую земскую думу. Антиконституционные воззрения автора этой книжки вызвали в обществе толки о его неискренности и он, чтобы объясниться, написал новую брошюру: "Конституция, самодержавие и земская дума" (Berlin 1862 г.), в которой он доказывал непригодность для России первой и необходимость второго. Нельзя обойти молчанием, что все, что мы знаем о Кошелеве как о помещике, говорит против его искренности в крестьянском вопросе: как видно из "Приложений к трудам редакционных коммиссий" в главном имении Кошелева во второй половине 50-х годов из крестьян 858 тягол состояло на барщине и только 86 на оброке; изо всех тринадцати имений сапожковского уезда, размер оброка которых известен, в десяти он был ниже и только в двух выше, чем в имении Кошелева, относительно же величины земельного надела имение Кошелева занимало среднее место; как неоднократно указывалось в печати, крестьяне Кошелева получили после окончательного освобождения нищенский надел. Все это заставляет признать в Кошолеве человека далеко не бескорыстного, хотя и умевшего идти как бы наряду с духом времени.

С 1860 г. открылся для Кошелева новый род деятельности. В этом году он был вызван в С.-Петорбург в комиссию для составления проекта замены откупов системой акцизных сборов и председательствовал здесь в винокуренной подкомиссии. Здесь он защищал прусскую акцизную систему против членов комиссии из чиновников. Так как комиссии было вменено в обязанность удержать прежнюю цифру доходов, т. е. 160 миллионов рублей, то в проекте, выработанном под председательством Кошелева, предлагалось установить четырехкопеечный сбор с градуса алкоголя, а торговля вином становилась свободной. Этот проект был принят Государственным Советом с двумя существенными ограничениями: акциз с четырех копеек был повышен до 5 и продажа вина была подчинена надзору акцизных чиновников и полиции. Слова: "вольная торговля" были удержаны в Положении, хотя после произведенных изменений они и утратили смысл. В это же время Кошелев принимал участие еще в двух комиссиях: по начертанию проекта нормального устава для поземельных банков и по рассмотрению составленного уже проекта ипотечного положения, который был отвергнут комиссией. Когда в 1864 г. решено было образовать при наместнике Царства Польского особый "Учредительный Комитет" и на главные административные должности назначали русских, то Кошелев был приглашен в члены этого Комитета и сначала должен был иметь надзор над финансовой администрацией края, а затем принять на себя звание "главного директора (т. е. министра) финансов". На этом посту Кошелев был очень полезен: действуя вполне в русских интересах, он не забывал, однако, справедливости по отношению к местному населению. Так, он настоял на том, чтобы в Высочайше утвержденную Комиссию для пересмотра и переустройства разных податей в Царстве были назначены члени и из поляков, как более осведомленных о местных условиях. Избегая всяких насильственных мер для введения русского языка в крае, он всячески поощрял употребление его. Наконец, он требовал одинаково справедливого отношения как к крестьянству, так и к шляхте, в чем резко расходился с директором внутренних дел кн. В. А. Черкасским, сознательно проводившим мысль о том, что "надо поддерживать дурные отношения между крестьянами и землевладельцами, не поощрять добровольных между ними сделок, а им противодействовать и всячески поддерживать существующую между ними вражду: в этом вернейший залог для России не возобновления волнений в крае и попыток его отторжения от империи". Встречая постоянные противодействия в своих планах со стороны Н. А. Милютина, который был назначен в 1866 г. статс-секретарем по делам Царства Польского, Кошелев подал в этом году в отставку и уехал из Польши, напутствуемый сожалениями со стороны местного общества. В конце того же года он подал Государю записку о делах польских, в которой изложил очень разумные взгляды на управление краем, советуя прекратить в нем как можно скорее неопределенное военное положение и ввести общие государственные учреждения.

Остальная жизнь А. И. Кошелева была посвящена земской и публицистической деятельности. Кошелев был долгое время гласным Москвы и президентом Московского общества сельского хозяйства. Поприщем его земской деятельности была Рязанская губерния, где находилось главное его имение. Особенно много и плодотворно поработал он в должности председателя училищного совета Сапожковского уезда, которую он оставил после введения Положения о народных училищах 25 мая 1874 г. В 1872 г. он был приглашен в комиссию, известную под названием Валуевской, занимавшуюся исследованием положением сельского хозяйства в России, но не сошелся во взглядах с большинством ее членов, относившимся отрицательно к нашей общине, и напечатал свое мнение по этому вопросу за границей ("Об общинном землевладении в России", Berlin, 1875 г.). В России публицистическая деятельность Koшелева за этот период выразилась главным образом в деятельном участии в двух периодических изданиях: в журнале "Беседа", издававшемся под редакцией С. А. Юрьева (1871-1872 г.) и в газете "Земство" (1880-1882 г.), которую редактировал В. Ю. Скалон. Оба издания существовали недолго. Кроме того, Кошелев издал за границей по разным вопросам нашей общественной жизни еще ряд книг, которые не могли появиться в России по цензурным условиям. Отметим еще отношение Кошелева к славянскому вопросу. Хотя он и относился к нему пассивнее, нежели другие славянофилы, но во время своих частых путешествий за границу выказывал большое внимание к положению наших единоплеменников и близко сошелся со многими их передовыми деятелями. В этом вопросе он также решительно расходился с кн. В. А. Черкасским и И. С. Аксаковым, видевшими в православии единственную возможную почву для сближения славянских народов между собой, и справедливо указывал на то, что такое отношение к делу должно оттолкнуть от нас всех славян-католиков. А. И. Кошелев умер в Москве 3 ноября 1883 г. и погребен на Даниловом кладбище. Из сочинений Кошелева вышли отдельно: "Какой исход для России из нынешнего положения", Лейпциг, 1862 г.; "Конституция, самодержавие и земская дума", Berlin, 1862 г.; "О кн. В. Ф. Одоевском", Москва, 1869 г.; "Наше положение", Berlin, 1875 г.; "Общая земская дума в России. Дополнение к книге: "Наше положение", Berlin, 1875 г.; "О мерах к восстановлению ценности нашего рубля", СПб., 1875 г.; "Об общинном землевладении в России", Berlin, 1875 г.; "Что теперь делать?", Berlin, 1879 г.; "О кредите землевладельцам при покупке ими земли", Москва, 1880 г.; "Голос из земства", Москва, 1880 г.; "Где мы? куда и как идти?", Berlin, 1881 г.; "О сословиях и состояниях России", Москва, 1881 г.; "О мерах к сокращению пьянства", Москва, 1881 г.; "Записки", Berlin, 1883 г. Из его журнальных статей наиболее крупные: "Соображения касательно устройства железных дорог в России" ("Рус. Беседа". 1856 г., т. I и III); "О способах заготовления провианта и фуража для армии" (ib. 1857 г., кн. II); "По поводу журнальных статей о замене обязательной работы наемной и об общинной поземельной собственности" (ib. кн. IV); "Нечто о грамотности" (ib. 1858 г., кн. I; "О цензе" ("День", 1862 г., №№ 18, 20, 23); "О процентных денежных знаках" (ib. № 29); "О главных препятствиях к устройству и успехам наших сельских хозяйств" (ib. 1864 г., № 7); "Неотчуждаемость крестьянских участков и круговая порука" (ib. № 10); "О нашем денежном кризисе" (ib.№№ 13, 14); "О подушных податях" ("Беседа", 1871 г., кн. I); "О государственном земском сборе" (ib. кя. II); "О прусских податях классной и подоходной и о том, желательно ли и можно ли ввести их у нас?" (ib. кн. II); "Ответ на заметки г. Колюпанова о переложении подушной подати" (ib. кн. III); "О военной повинности с земской точки зрения" (ib. кн. IV); "В чем мы более всего нуждаемся?" (ib. кн. VIII); "О всесословной волости" (ib. 1872 г., кн. III).

Некрологи Кошелева: в "Руси" (И. С. Аксакова) и в "Новом Времени" (1883 г. ноябрь; там же в "Новом Времени" заметка: "Памяти земского человека"). Статьи С. А. Юрьева и Чупрова ("Русская Мысль", 1883 г. XII). Семевский В. И., "Крестьянский вопрос в XVIII а в первой половине XIX столетия", СПб., 1889 г.; Колюпанов. "Биография А. И. Кошелева", Москва. 1889-1892 г. (доведена только до 1856 г.).

В. Строев.

{Половцов}

Кошелев, Александр Иванович

Известный публицист и общественный деятель. Род. 9 мая 1806 г. Отец его, Иван Родионович, учился в оксфордском университете; возвратясь в СПб., понравился Потемкину, который возвел его в генерал-адъютанты. Екатерина, заметившая ум и красоту молодого К., однажды призвала его к себе; этого было достаточно, чтобы Потемкин командировал его во внутренние губернии, откуда он более в СПб. не возвращался. Выйдя в отставку при Павле, отец К. поселился в Москве, где слыл под именем "либерального лорда" и пользовался всеобщим уважением; он живо интересовался науками и особенно любил историю. Мать К., дочь франц. эмигранта Дежарден, тоже было умная и образованная женщина. От родителей К. и получил первоначальное образование. Когда ему было 15 лет, мать его переселилась в Москву, для продолжения его образования (отец умер в 1818 г.). Здесь, вместе с соседями своими по улице, Киреевскими, К. брал уроки у Мерзлякова. Одновременно К. учился по-гречески, а у Шлецера-сына - политическим наукам. В том же 1821 г. К. поступил в моск. унив., но скоро оставил его, вследствие требования ректора, чтоб студенты слушали по восемь предметов. В 1822 г. он поступил на службу в моск. архив министерства иностранных дел. Между товарищами К. оказались кн. В. Ф. Одоевский, Веневитинов, Шевырев и др.; начальником архива был Малиновский, заставлявший так наз. "архивных юношей" описывать, по годам, дипломатические сношения с тем или другим государством. К. обработал, таким образом, сношения с Турцией. Кн. Одоевский ввел К. и его ближайших друзей в литературный кружок Раича (см.). Вскоре некоторые члены кружка, в том числе и К., с Одоевским во главе, отделились, составили "Общество любомудрия" и начали издавать "Мнемозину" - первый в России журнал философского направления. События конца 1825 г. побудили общество прекратить свое существование. В 1827 г. К., у постели умирающего Веневитинова близко сошелся с Хомяковым, коренным образом повлиявшим на его мировоззрение: начитанный и философски образованный К. скоро стал славянофилом. В 1826 г. К. переехал в СПб., где служил в департаменте иностранных исповеданий и делал (1827-31) выписки из иностранных газет для императора Николая. К. жил в доме своего дяди, известного мистика Р. А. Кошелева (см.); к этому периоду относится эпизод его несчастной любви к известной А. О. Россетти, впоследствии Смирновой (см.). В 1831 г. К. поехал за границу, познакомился с Гете, с экономистом Росси и др. знаменитостями и задумал основать не осуществившееся и довольно туманное по задачам общество противодействия русской лени. Возвратившись в Москву, К. недолго служил советником губернского правления, затем купил имение в Сапожковском у. и, переселившись туда, ввел мирское управление: мир выбирал старосту, но К. был против обычного единогласия. Старосте и миру был предоставлен суд вместе с раскладкой податей. В имении К. завел несколько школ. Находившийся в имении винокуренный завод вовлек К. в откупные операции, которые в то время не считались занятием неприличным. Откуп К. держал до 1848 г.; практика убедила его в неудобстве этого способа ведения дела, и он представил министру финансов записку о замене откупной системы введением акцизного сбора. Записке, однако, не было дано хода. Будучи сапожковским уездным предводителем дворянства, К. являлся неутомимым преследователем злоупотреблений крепостного права, не стесняясь вступать в борьбу с самыми влиятельными и богатыми помещиками. Чтение св. Писания и творений отцов церкви навело К. на мысль о безусловном уничтожении крепостного права. Опровергая Киреевского, который в своем отвлеченном настроении оставался чужд общественным вопросам, К. говорил в своих "Записках": "Вникая в учение Христово, я все более и более убеждаюсь, что братство есть основа всех его правил". В "Земледельческой Газете" 1847 г. появилась статья К.: "Добрая воля сильнее неволи", предлагавшая освобождать дворовых людей, заключая с ними условия на основании указа 1842 г. Но К. не мог высказать главной своей мысли - об освобождении крестьян с землей, основанной на том, что помещики в России никогда не имели права собственности на землю, а только право пользования, под контролем правительства. В 1847 г. К. обратился к рязанскому дворянству с предложением испросить дозволение на составление комитета по улучшению быта крестьян; такая же мысль зародилась и в Москве у Д. Н. Свербеева, и между обоими деятелями завязалась оживленная переписка. Встретив сопротивление губернского предводителя, К. обратился к 1850 г. к министру внутренних дел Перовскому, но предложение его было отвергнуто. Остановленный в практической деятельности, К. ушел в теоретическую разработку государственных вопросов. Подобно первым славянофилам, К. признавал единственно возможной в России формой правления самодержавие, но считал необходимым участие общества в совещательной форме. Зиму К. жил в Москве, а лето - в деревне. Занятия хозяйством сблизили его с лебедянским обществом сельского хозяйства, в трудах которого он принял серьезное участие, но скоро разочаровался: "у нас нет общества, а есть только лица", говорил он. Во время Крымской войны К. составил записку о финансах, которую подал уже новому государю. Он предлагал не прибегать для продолжения войны к новым налогам и внутренним и внешним займам, а обратиться к добровольным пожертвованиям, для чего сделать воззвание к патриотизму страны и созвать ее представителей, которые решили бы, в какой мере возможны пожертвования от каждого сословия. В 1852 г. вышел на средства К. первый том "Моск. Сборника" (см.); второй том был задержан цензурой. В 1856 г. было разрешено издание славянофильской "Русской Беседы"; издателем и первым редактором ее был К.; в 1858 г. он основал новое издание; "Сельское благоустройство". Вместе с тем он принимал горячее участие в трудах губернского рязанского комитета по освобождению крестьян. Его взгляды на необходимость освобождения крестьян не иначе как с землей характеризуются его словами: "Скорее вода пойдет против обычного своего течения, чем русский поселянин может быть оторван от земли, упитанной его потом". В 1859 г. он был в числе вызванных в СПб. депутатов от губернских комитетов. Здесь он принадлежал к числу тех 18 депутатов, которые, не удовлетворенные ходом дела, всеподданнейше просили государя разрешить им представить свои соображения на окончательные труды редакционных комиссий до поступления их в главный комитет по крестьянскому делу. По постановлению последнего, подписавшие адрес подвергнуты административным внушениям и легким взысканиям, с отдачей некоторых под особый надзор местного начальства. Не избежал этой участи и К. В 1859-60 гг. К. был членом комиссии для устройства земских банков. Затем он был назначен членом учредительного комитета в Царстве Польском, где на него было возложено управление финансами (1861-1863). На этом посту он не оскорблял национального чувства поляков, уважал их национальную самостоятельность и настоял, с большим трудом, на призвании представителей польского населения к участию в комиссии по вопросу о налогах в Царстве. Разойдясь с ближайшим своим товарищем, кн. Черкасским, во взглядах на отношения русских к полякам и недовольный мерами министра финансов, Рейтерна, К. сложил с себя звание, оставив у поляков самые теплые воспоминания. О результатах его деятельности можно судить по тому, что русское правительство, начиная с 1815 г., всегда должно было приплачивать известные суммы для сведения баланса в бюджете Польши, со времен же К. эта приплата оказалась излишней, и край мог содержаться на собственные средства. Затем К. посвятил себя исключительно служению земству и городскому самоуправлению: он был неутомимым земским деятелем в Рязанской губ., президентом Императорского общества сельского хозяйства в Москве и энергичным гласным московской городской думы. Некоторое время он состоял также председателем общества любителей российской словесности в Москве. В 1871-72 гг. К. издавал журнал "Беседа" (см.), а в 1880-82 гг. газету "Земство" (см.). Оба эти издания, несмотря на разницу в направлении, зависевшую от редакторов (С. А. Юрьева и В. Ю. Скалона), ратовали за просвещение и любовь к народу, прославляли "власть земли" и защищали общину - т. е. выражали основные взгляды К. В земской деятельности особенно выделяется энергия К. в роли председателя сапожковского уездного училищного совета. По примеру московского земства, он организовал статистические исследования в Рязанской губ. и горячо защищал в "Голосе" рязанских статистиков от взведенных на них несправедливых нареканий. К. † 12 ноября 1883 г.

Из произведений К. вышли отдельно: "О кн. В. Ф. Одоевском" (M., 1869); "Наше положение" (Берл., 1875), "Общая земская дума в России" (Берл., 1875); "О мерах к восстановлению ценности рубля" (СПб., 1878); "Что теперь делать?" (Берл., 1879); "О кредите землевладельцам при покупке ими земли" (М., 1880); "О сословиях и состояниях России" (М., 1881); "О мерах к сокращению пьянства" (Москва, 1881); "Memoiren" (Берл., 1883). Более крупные журнальные статьи его: "Соображения касательно устройства железных дорог в России" ("Русская Беседа", 1856, т. I и III); "О способах заготовления провианта для фуража и армии" (ib., 1857, кн. II); "По поводу журнальных статей о замене обязанной работы - наемной и об общинной поземельной собственности" (ib., кн. IV); "Нечто о грамотности" (ib., 1858, кн. I); "О цензе" ("День", 1862, 18, 20 и 23); "О процентных денежных знаках" (ib., № 29); "О главных препятствиях к устройству и успехам наших сельских хозяйств" (ib., 1864, № 7); "Неотчуждаемость крестьянских участков и круговая порука" (ib., № 10); "О нашем денежном кризисе" (ib., № 13 и 14); "О подушных податях" "Беседа", 1871, кн. 1); "О государственном земском сборе" (ib., кн. 2); "О прусских податях, классной и подоходной, и о том, желательно ли и можно ли ввести их у нас?" (ib., кн. 2); "Ответ на заметки г. Колюпанова о переложении подушной подати" (ib., кн. 3); "О военной повинности с земской точки зрения" (ib., кн. 4); "В чем мы более всего нуждаемся?" (ib., кн. 8); "О всесословной волости" (ib., 1872, кн. 3). К. издал: "Дневник камер-юнкера Беркгольца" (М. 1857, 2-е изд. 1863) и "Полное собрание сочинений И. В. Киреевского" (М. 1861).

Ср. Н. Колюпанов, "Биография А. И. К." (М. 1889-1892; доведено до 1856 г.); С. А. Юрьев. "А. И. Кошелев" ("Русская Мысль", 1883, XII); H. П. Семенов ("Вызов и прием депутатов первого приглашения по крестьянскому делу", "Русский Вестник", 1868, XI).

{Брокгауз}

Кошелев, Александр Иванович

{Половцов}

Кошелев, Александр Иванович

надв. сов., писатель, откупщик, издатель "Русск. беседы" и др. изд., автор "Записок"; род. 6 мая 1806 г., † 12 ноября 1883 г.

Прибавление: Кошелев, Александр Иванович, ген.-майор, † 72 л., погр. 1 мая 1823 г. на Волков. кл.

{Половцов}

Кошелев, Александр Иванович

(? - 06.01.1943) - летчик-истребитель, гвардии старший лейтенант. Участник Великой Отечественной войны с первого дня. Воевал в составе 129, 180 (30 гв,), 434 (32 гв.) иап. Был командиром эскадрильи. Погиб в бою под Великими Луками.

Большая биографическая энциклопедия . - (1806 83) российский общественный деятель, славянофил. Помещик. Автор умеренно либеральных проектов отмены крепостного права, участник подготовки крестьянской реформы 1861. Издатель редактор журналов Русская беседа и Сельское благоустройство … Большой Энциклопедический словарь

Александр Иванович Кошелев (9 (21) мая 1806, Москва 12 (24) ноября 1883, там же) известный публицист и общественный деятель, славянофил. Содержание 1 Биография 2 Образование 3 Произведения … Википедия

КОШЕЛЕВ Александр Иванович - (18061883), русский публицист, мемуарист. Изд. ред. журн. «Сельское благоустройство» (185859). «Записки» (Берлин, 1884).● Колюпанов Н., Биография А.И. Кошелева, т. 12, М., 188992 … Литературный энциклопедический словарь

Известный публицист и общественный деятель. Род. 9 мая 1806 г. Отец его, Иван Родионович, учился в оксфордском унив.; возвратясь в СПб., понравился Потемкину, который возвел его в генеральс адъютанты. Екатерина, заметившая ум и красоту молодого К … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

КОШЕЛЕВ Александр Иванович - (9(21).05.1806, Москва 12(24). 11.1883, Москва) публицист и общественный деятель. Род. в дворянской семье, в 1821 г. начал учиться в Московском ун те, но через год вместе с группой студентов, вследствие конфликта с руководством, покинул его… … Русская Философия. Энциклопедия

Около 43,7 тысяч га зем-ли (име-ние Пе-соч-ня в Са-пож-ков-ском уезде Ря-зан-ской губернии, зем-ли в Ряж-ском уезде Рязанской губернии и в Но-во-узен-ском уезде Са-мар-ской губернии). В 1820-х годах по-зна-ко-мил-ся с и И.В. Ки-ре-ев-ским, с ко-то-ры-ми дру-жил всю жизнь, вхо-дил в общество лю-бо-муд-ров. Учил-ся на сло-вес-ном от-де-ле-нии фи-лософского факультета Московского университета (1821-1824 годы), слу-шал лек-ции по фи-ло-софии, эко-но-ми-ке и пра-ву в Бер-лин-ском и Же-нев-ском университетах (1831-1832 годы). Слу-жил в Московском ар-хи-ве Кол-ле-гии иностранных дел (1824-1826 годы), в 3-й экс-пе-ди-ции осо-бой кан-це-ля-рии МИД (1826-1829 годы), Департаменте ду-хов-ных дел иностранных ис-по-ве-да-ний (1829-1831 годы). Со-вет-ник Московского гу-берн-ско-го прав-ле-ния (1833-1835 годы), за-тем в от-став-ке. Пред-во-ди-тель дво-рян-ст-ва Са-пож-ков-ско-го уезда (1840-1842 годы), ак-тив-но бо-рол-ся со зло-упот-реб-ле-ния-ми по-ме-щи-чьей вла-стью.

В конце 1840-х годов ор-га-ни-зо-вал в сво-их вла-де-ни-ях мно-го-от-рас-ле-вое ин-тен-сив-ное хо-зяй-ст-во, вне-дрял пе-ре-до-вую аг-ро-тех-ни-ку, за-ку-пал сельскохозяйственные ма-ши-ны в Западной Ев-ро-пе. Большая часть кре-по-ст-ных пе-ре-вёл на бар-щи-ну, уве-ли-чи-вал гос-под-скую за-паш-ку; раз-мер об-ро-ка в хо-зяй-ст-ве Кошелева был вы-ше сред-не-го по гу-бер-нии. Вме-сте с тем Кошелев ввёл для кре-сть-ян «мир-ское са-мо-управ-ле-ние» (сво-ди-лось к рас-клад-ке по-вин-но-стей) и мир-ской суд, по-стро-ил несколько школ; в 1849 году ос-во-бо-дил свыше 200 сво-их дво-ро-вых кре-сть-ян за вы-куп или еже-год-ный об-рок. Круп-ный вин-ный от-куп-щик (1838-1848 годы) и по-став-щик хле-ба в каз-ну для нужд ар-мии и фло-та (1847-1857 годы). В 1847-1849 годах об-ра-щал-ся к ря-зан-ским дво-ря-нам и в пра-ви-тель-ст-во с пред-ло-же-ния-ми рег-ла-мен-ти-ро-вать от-но-ше-ния по-ме-щи-ков и кре-сть-ян, мо-ти-ви-руя это упад-ком боль-шин-ст-ва по-мещичь-их хо-зяйств (не по-лу-чил под-держ-ки). С 1850 года Кошелев уча-ст-во-вал в ра-бо-те Ле-бе-дян-ско-го общества сельского хозяйства (про-во-ди-ло съез-ды в луч-ших име-ни-ях, в 1852-1856 годах - в Пе-соч-не). Пре-зи-дент Мо-с-ков-ско-го об-ще-ст-ва сель-ско-го хо-зяй-ст-ва (1860-1864 годы; член с 1848 года).

В 1858 году, при под-го-тов-ке , Кошелев вклю-чён в ка-че-ст-ве чле-на от пра-ви-тель-ст-ва в со-став Комитета по кре-сть-ян-ско-му де-лу Ря-зан-ской губернии. Уча-ст-во-вал в под-го-тов-ке про-ек-тов нор-ма-тив-но-го ус-та-ва по-зе-мель-ных бан-ков и ипо-теч-но-го по-ло-же-ния (1859-1860 годы); председатель ви-но-ку-рен-ной под-ко-мис-сии в Ко-мис-сии Министерства фи-нан-сов по со-став-ле-нию про-ек-та о за-ме-не от-ку-пов сис-те-мой ак-циз-но-го сбо-ра (1860; ещё в 1849 году или 1850 году по-дал ми-ни-стру фи-нан-сов за-пис-ку о не-об-хо-ди-мо-сти от-ме-ны от-ку-пов), раз-ра-бо-тал про-ект вве-де-ния сво-бод-ной ви-но-тор-гов-ли вме-сто от-ку-пов с ус-та-нов-ле-ни-ем фик-си-ро-ван-но-го ак-циз-но-го сбо-ра.

Главный ди-рек-тор (ми-нистр) фи-нан-сов Цар-ст-ва Поль-ско-го (1864-1866 годы), за-ве-до-вал так-же гор-ны-ми за-во-да-ми края. Про-вёл ре-фор-му на-ло-го-об-ло-же-ния и до-бил-ся без-де-фи-цит-но-го бюд-же-та в ус-ло-ви-ях фи-нан-со-во-го кри-зи-са, на-сту-пив-ше-го в ре-зуль-та-те . Уже ос-та-вив долж-ность, пред-ста-вил пра-ви-тель-ст-ву за-пис-ку «О пре-кра-ще-нии во-ен-но-го по-ло-же-ния и вве-де-нии об-ще-го-су-дар-ст-вен-ных уч-ре-ж-де-ний в Цар-ст-ве Поль-ском» (1866).

Глас-ный Московской городской ду-мы (1863-1865; 1869-1883 годы), Са-пож-ков-ско-го уезд-но-го и Ря-зан-ско-го гу-берн-ско-го зем-ских со-б-ра-ний (1865-1883 годы). Председатель Са-пож-ков-ско-го уезд-но-го учи-лищ-но-го со-ве-та (1868-1874 годы). Один из ини-циа-то-ров ор-га-ни-за-ции ста-цио-нар-но-го медицинского об-слу-жи-ва-ния на-се-ле-ния в Са-пож-ков-ском уез-де.

В 1840-х годах Кошелев примк-нул к круж-ку сла-вя-но-фи-лов. Сла-вя-но-филь-ст-во Кошелева име-ло прак-ти-че-ский, при-клад-ной ха-рак-тер. В ос-нов-ном он вы-дви-гал кон-крет-ные пред-ло-же-ния по ре-фор-ми-ро-ва-нию государственного уст-рой-ст-ва и эко-но-ми-ки Рос-сии. Луч-шую для стра-ны фор-му прав-ле-ния Кошелев ви-дел в са-мо-дер-жа-вии, при этом счи-тал не-об-хо-ди-мым со-зыв Зем-ской ду-мы как пред-ста-ви-тель-но-го за-ко-но-со-ве-щательного ор-га-на при им-пе-ра-то-ре (ещё в за-пис-ке 1855 года, на-прав-лен-ной императору Алек-сан-д-ру II, пред-ла-гал со-звать «вы-бор-ных от всей зем-ли рус-ской» для изы-ска-ния средств на ве-де-ние ). Кон-сти-ту-цию счи-тал яв-ле-ни-ем, чу-ж-дым национальному ду-ху русского на-ро-да. Пред-ла-гал ос-во-бо-дить кре-по-ст-ных кре-сть-ян с зем-лёй за вы-куп, с рас-сроч-кой пла-те-жа по-ме-щи-кам на 12 лет (за-пис-ка, на-прав-лен-ная Кошелевым императору Алек-сан-д-ру II в 1857 году; впо-след-ст-вии на-ря-ду с другими про-ек-та-ми рас-смот-ре-на Ре-дак-ци-он-ны-ми ко-мис-сия-ми). Пре-дос-те-ре-гал от за-им-ст-во-ва-ния западноевропейских по-ли-тических ин-сти-ту-тов, счи-тал ни-ги-лизм и ате-изм пло-да-ми ев-ропейского про-све-ще-ния, пе-ре-не-сён-но-го на не-под-го-тов-лен-ную русскую поч-ву. Ве-рил в спо-соб-ность кре-стьян-ской об-щи-ны пре-дот-вра-тить «про-ле-та-ри-за-цию» Рос-сии, от-во-дил об-щи-не ве-ду-щую роль в пре-об-ра-зо-ва-нии кре-сть-ян-ско-го бы-та на на-ча-лах лич-ной сво-бо-ды и са-мо-управ-ле-ния. В об-щи-не ви-дел так-же га-ран-тию со-блю-де-ния эко-но-мических ин-те-ре-сов зем-ле-вла-дель-цев при ос-во-бо-ж-де-нии кре-сть-ян и осу-ще-ст-в-ле-нии вы-куп-ной опе-ра-ции.

Ав-тор бро-шюр «О ме-рах к вос-ста-нов-ле-нию цен-но-сти руб-ля» (1878), «О кре-ди-те зем-ле-дель-цам при по-куп-ке ими зем-ли» (1880), «О ме-рах к со-кра-ще-нию пьян-ст-ва» (1881) и др. Ряд ра-бот, ко-то-рые не мог-ли быть до-пу-ще-ны цен-зу-рой к пуб-ли-ка-ции в Рос-сии, из-дал в Бер-ли-не - «На-ше по-ло-же-ние» (1874), «Об-щая зем-ская ду-ма в Рос-сии», «Об об-щин-ном зем-ле-вла-де-нии в Рос-сии» (обе 1875) и др. До-ка-зы-вал не-об-хо-ди-мость жё-ст-кой эко-но-мии в фи-нан-со-вой сфе-ре, раз-ви-вал идею еди-не-ния дво-рян-ст-ва с другими со-сло-вия-ми с це-лью по-сте-пен-но-го пре-одо-ле-ния все-вла-стия бю-ро-кра-тии, кри-ти-ко-вал зем-ст-ва за раз-ви-тие в них «дво-рян-ско-кре-по-ст-ни-че-ско-го и ад-во-кат-ско-ли-бе-раль-но-го» на-прав-ле-ний, от-ме-чал сла-бое пред-ста-ви-тель-ст-во кре-сть-ян в зем-ст-вах. Фи-нан-си-ро-вал многие на-чи-на-ния сла-вя-но-фи-лов: из-дал «Мо-с-ков-ский сбор-ник» под редакцией (том 1, 1852; 2-й том за-пре-щён цен-зу-рой) и пол-ное со-б-ра-ние со-чи-не-ний И.В. Ки-ре-ев-ско-го (тома 1-2, 1860); из-да-тель-ре-дак-тор жур-на-лов «Рус-ская бе-се-да» (1856-1860 годы) и «Сель-ское бла-го-ус-т-рой-ст-во» (1858-1859 годы). Суб-си-ди-ро-вал из-да-ние журнала «Бе-се-да» (1871-1872 годы), газеты «Зем-ст-во» (1880-1882 годы). Председатель Общества лю-би-те-лей российской сло-вес-но-сти при Московском университете (1869-1872 годы).

Ме-муа-ры Кошелева опуб-ли-ко-ва-ны на русском языке в Бер-ли-не в 1884 году, в Рос-сии впер-вые в 1906 году (с со-кра-ще-ния-ми).

Иллюстрации:

Архив БРЭ.

Сочинения:

Го-лос из зем-ст-ва. М., 1869. Вып. 1;

О по-душ-ных по-да-тях. М., 1871;

О кре-сть-ян-ском са-мо-управ-ле-нии и о при-сут-ст-ви-ях по кре-сть-ян-ским де-лам. М., 1881;

О не-ко-то-рых из-ме-не-ни-ях в уст-рой-ст-ве зем-ских уч-ре-ж-де-ний. М., 1881;

О со-сло-ви-ях и со-стоя-ни-ях в Рос-сии. М., 1881

17.04.2008

Наш земляк Александр Иванович Кошелев в середине XIX века последовательно выступал в общественно-политичес¬ких вопросах как либерал-западник, но с российским менталитетом. Он считал, что россияне не должны отрицать открытий сделанных на Западе и использовать все там выработанное; однако следует пропускать «западное» через критику общественного разума и развивать себя с помощью, а не посредством заимствований от народов, опередивших нас на пути образования.

А.И.Кошелев стремился внести свой посильный вклад в разработку аграрной реформы в России, направить ее вперед по рельсам буржуазного развития, повернуть общество к идеям демократии и прогресса. Его можно отнести к разряду тех общественных деятелей, которые настойчиво следовали поставленной ими цели. Еще в молодости он писал: «Как ни сильно во мне желание учиться, но оно не может наполнить всего моего существования: мне нужна помощь действительная. Постараюсь сделаться первым агрономом в России. Менее чем в 5 лет я удвою свои доходы и произведу чувствительное улучшение в положении крестьян. За границей я буду обращать особенное внимание на агрономию и относящиеся к ней науки. Я устрою сельское хозяйство по новому способу и буду производить сахар, примусь за всевозможные предприятия - одним словом, постараюсь с возможной пользой употребить свое время.» 1 Следует отметить, что данной программы он придерживался и в зрелые годы, став одним из самых предприимчивых помещиков пореформенной России. В 1835 году, выйдя в отставку в возрасте 29 лет, А.И. Кошелев поселился в своем имении Песочне Сапожковского уезда Рязанской губернии. К имевшимся у него земельным владениям, он купил большое, но очень запущенное имение князя В.В.Долгорукова . Немало было земли и у жены Кошелева - Ольги Федоровны Петрово-Соловово . Исследователи отмечают, что по 9 ревизии в 1850 году Кошелев имел только в уездах Ряжском и Сапожковском 1632 души, а жена его владела 3862 крестьянами. Автор называет Александра Ивановича «одним из наиболее крупных помещиков Рязанской губернии». Всего же к концу 50-х годов XIX века у Кошелева в Рязанской и Саратовской губерниях насчитывалось около 5,5 тысяч крепостных крестьян.

Следует подчеркнуть, что около половины крестьян работали на барщине три дня в неделю. А.И. Кошелев считал подобную практику выгодной для помещика и «не отяготительной» для крестьянина. Хозяйство Александра Ивановича, особенно после заведения большого стада в тысячу голов, стало многоотраслевым и оно активно втягивалось в товарно-денежные отношения. Для более рационального ведения хозяйства Кошелев «старался применить к крестьянам принцип самоуправления, насколько это было возможным в условиях крепостного права и личного хозяйства.» 2 Самоуправление заключалось в том, что крестьяне имели право избирать из своих мирского старосту и старшин. В их обязанности входило: - разбор всех споров и тяжб между крестьянами;
- сбор подушных податей и внос их в казначейство;
- сбор денежных и хлебных недоимок;
- наблюдение за исправлением всех казенных повинностей;
- наблюдение за крестьянским хозяйством, своевременной пахотой,
посевом и уборкой, за продажей хлеба теми крестьянами, у которых имеются недоимки;
- попечение о сиротах, больных и неимущих,
Такая постановка дел позволила позднее Кошелеву заявлять, что его крестьяне - настоящие крестьяне и этим особенно обязан он тому, что не брал на себя попечение о собственных их делах.

Пользуясь большей свободой печати, наступившей в царствование Александра II, Кошелев стал издавать в 1856 г. журнал «Русская Беседа» , который выходил четыре раза в год, а с декабря 1857 г., как дополнение к этому журналу, книжки «Сельское Благоустройство» , посвященные исключительно крестьянскому вопросу. О направлении этих изданий дают понять следующие слова издателя: «Скорее вода пойдет против обычного своего течения, - писал он в «Русской Беседе» в 1857 г., - чем русский поселянин может быть оторван от земли, упитанной его потом» . «Мы убеждены, - говорилось в программе журнала «Сельское Благоустройство» за 1859 г., - что освобождение крестьян с землею должно быть нашим, т. е. русским способом paзpешeния великой предлежащей нам общественной задачи. Мы убеждены, что общинное устройство, при общинном землевладении, представляет вернейшее средство к обеспечению оседлости и благоденствия крестьян, к упрочению настоящих выгод землевладельцев и к утверждению спокойствия и могущества России. Вот главные начала, которые, по нашему мнению, должны служить основой предстоящего великого дела.» 3 Все это составило Кошелеву репутацию либерала в крестьянском вопросе. Когда были учреждены губернские комитеты по крестьянскому вопросу он был назначен туда членом от правительства, по предложению рязанского губернатора Клингенберга.

Деятельная натура Александра Ивановича Кошелева не могла замкнуться только на делах сельскохозяйственных. В 1865 году его избрали гласным Сапожковского уездного собрания, на котором в этом же году он был выбран гласным Рязанского губернского земства. Особенно плодотворно А.И. Кошелев поработал в должности председателя училищного совета Сапожковского уезда. Он понимал, что отмена крепостного права и проведение в жизнь реформ поставили на очередь вопросы и о народной грамотности, который стал одним из важных аспектов его земской деятельности в деревне.

Практическая работа А.И. Кошелева по развитию народного образования в Сапожковском уезде Рязанской губернии сочеталось с его выступлениями в печати. Многие его идеи и начинания были воплощены в жизнь уездными и губернскими земствами. Было увеличено число народных училищ, открыто мужское земское училище в Сапожке. В Рязани стало действовать специальное земское училище для подготовки учителей для народных училищ. В результате успешной работе земских учреждений грамотность в Рязанской губернии поднялась с 6% в середине века до 24% в конце XIX века и в этом, на наш взгляд, есть и заслуга А.И. Кошелева.

Издательская и публицистическая деятельность А.И. Кошелева, как уже отмечалось выше, предстала на суд общественности в качестве журнала «Русская Беседа» и дополнения к нему в качестве брошюр «Сельское Благоустройство». Кроме этого, она выразилась ещё и в деятельном его участии в двух периодических изданиях: в журнале «Беседа», издававшемся под редакцией С. А. Юрьева (1871—1872 г.) и в газете «Земство» (1880—1882 г.), которую редактировал В. Ю. Скалон . А.И. Кошелев на свои средства издал за границей ряд книг посвященных актуальным вопросам российской общественной жизни, которые не могли появиться в России по цензурным условиям. Наиболее значимыми из них являются работы: «Где мы? Куда и как идти? и «Записки» ,вышедшие в Берлине соответственно в 1881 и 1883 годах. 4

В заключении хотелось бы подчеркнуть, что А.И. Кошелев представил собой в общественной жизни пореформенной России новый тип российского интеллигента, который в судьбоносный для страны период не стал противопоставлять себя правительству и чиновничеству. По словам одного из исследователей: «Кошелев одним из первых… для служения своей стране считал необходимым быть с властью и влиять на неё, так как совершать значительные изменения в России, можно лишь используя её неограниченные возможности. » 5

Зайцев В.М., доцент, канд. ист. наук.
Рязанский филиал Военного Университета связи

Литература

1 Н.П. Колюпанов. Биография А.И. Кошелева. М., 1889-1892, т.2, с. 217.
2 Н.П. Колюпанов. Биография А.И. Кошелева. М., 1889-1892, т.1, с. 25.
3 Русский биографический словарь. С-Пб., 1903., с. 388.
4 Там же, с. 391.
5 А.А. Попов. А.И. Кошелев: у истоков либерализма В России. - Социально-политический журнал. 1994. № 1-2, с.144.

Напечатать