Отрывок из поэмы жанны дарк. Интересные факты из жизни жанны дарк. Молитва Жанны Д"Арк

Наст. имя: Søren Kierkegaard AabyeРодился: 5 мая 1813 (Копенгаген, Датско-норвежская уния)
Дата смерти: 11 ноября 1855 (Копенгаген, Дания)

Сёрен Обю́ Кье́ркегор (Киркегаард) (дат. Søren Aabye Kierkegaard [ˈsɶːɐn ˈkiɐ̯ɡəɡɒːˀ] (i); 5 мая 1813,Копенгаген - 11 ноября 1855, там же) - датский философ, протестантский теолог и писатель.

Сёрен Обю Кьеркегор родился в Копенгагене, в семье разбогатевшего купца - бывшего крестьянина Петера Кьеркегора, 5 мая 1813 года.

Окончил теологический факультет Копенгагенского университета в 1840 году. Степень магистра получил в1841 году, защитив диссертацию «О понятии иронии, с постоянным обращением к Сократу», посвященную концепциям иронии у древнегреческих авторов и романтиков.

Был помолвлен с Региной Ольсен. После разрыва помолвки до 1851 года много работает, пишет свои основные труды. Затем оставляет писательство с чувством, что он сказал то, что должен был сказать, вплоть до «церковной полемики» 1855 года. Вёл жизнь, сокрытую в своём существе от людей; при этом других людей тонко чувствовал и глубоко понимал. Работы С. Кьеркегора отличаются исключительной психологической точностью и глубиной.

Критиковал (особенно резко - в последние годы жизни и творчества) выхолащивание христианской жизни, стремление жить благополучно и удобно и при этом считать себя христианином. Смыслу христианской жизни посвящены его экзегетические работы - «беседы» (Taler), а также работа «Введение в христианство» (1850), и последние его публикации в журнале «Мгновения».

Скончался во время эпидемии гриппа на сорок третьем году жизни, 11 ноября 1855 года, в Копенгагене.

Принято выделять пять периодов творчества Кьеркегора:

Ключевым в наследии Кьеркегора является учение о трёх стадиях человеческого существования. Впервые Кьеркегор формулирует его в «Или - или». Окончательную формулировку учение получило в работе «Заключительное ненаучное послесловие к „Философским крохам“».

Кьеркегор выделяет три стадии человеческого существования:

В соответствии с этими стадиями Серен Кьеркегор делит людей на четыре типа: обыватель (Spidsborgeren), эстетик (Æstetikeren), этик (Etikeren), религиозный человек (den Religiøse).

Обыватель живёт так, как окружающие: старается работать, создать семью, хорошо одеваться и говорить хорошо. Он следует стадному инстинкту. Он плывёт по течению и смиряется с обстоятельствами, не думая о том, что он может что-то изменить в своей жизни. Он просто не знает, что у него есть выбор.

Эстетик знает, что у него есть выбор. Он знает, что ему не нужно следовать за всеми. Он выбирает сам свой путь. Он выбирает жизнь, которая полна удовольствий. Ему нравится хорошая еда, стакан вина, красивые женщины. Он не думает о чувстве долга и ответственности и вовсе не думает, что такое хорошо и что такое плохо. Он просто живёт сегодняшним днём и наслаждается жизнью. Если нет ничего интересного, то ему становится скучно. Он чувствует, что его жизнь пуста.

Человек может перейти через переживание отчаянья на этическую стадию тогда, когда его поступками руководит разум и чувство долга. Этик не чувствует, что его жизнь пуста. У него развито чувство долга и ответственности. Он разбирается, где добро и где зло, что такое хорошо и что такое плохо. Он считает, что нужно жить с женщиной, любить её и быть ей верным. Ему хочется совершать только хорошие поступки и не совершать ничего плохого. На этической стадии эстетическая не исчезает бесследно, а происходит постоянно колебание между эстетическим и этическим.

В конце концов, человек может прийти к осознанию ограниченности как эстетического, так и этического образа жизни, снова испытав отчаянье. Тогда дискретно может произойти прорыв на духовную стадию, где человеком руководит сердце, вера, которая не подвластна ни чувственности, ни разуму. Религиозный человек понимает, что он не совершенен. Он знает, что он грешен и нуждается в Боге. Он верит всем сердцем, что Бог его простит. Бог - совершенен, человек - нет.

Отталкиваясь от догмата о первородном грехе, Кьеркегор определяет человеческую жизнь как отчаяние. Отчаяние, как следствие греховной природы человека, одновременно рассматривается и как единственная возможность прорыва к Богу.

В соответствии с тремя стадиями развития человеческого существования Кьеркегор рассматривает три типа отчаяния.

«Отчаяние возможного» у эстетического человека связано с фактичностью, не соответствующей ожиданиям человека. В своем сознании такой человек стремится подменить свое Я другим Я, обладающим некоторыми преимуществами: силой, умом, красотой и т. п. Отчаяние, возникающее от нежелания быть самим собой, приводит к распаду самости. Отдельные эстетические удовольствия фрагментарны и не обладают единством. В результате Я «рассыпается в песок мгновений».

«Мужественное отчаяние» возникает в результате желания быть самим собой, добиться непрерывности Я. Такое желание - результат нравственных усилий этического человека. «Я» для такого человека - уже не совокупность случайных «эстетических» удовольствий, а результат свободного формирования своей личности. Однако трагическая «самонадеянность» человека, возомнившего, что только его собственных человеческих сил достаточно для воплощения Я, приводит к отчаянию в неспособности преодолеть собственную конечность, «возвыситься до Бога».

«Абсолютное отчаяние» у религиозного человека возникает в результате осознания богооставленности мира и собственного одиночества перед Богом.

Где я? Что значит сказать "мир"? Каково значение этого слова? Кто заманил меня сюда и покинул здесь? Кто "я"? Как я оказался в этом мире? Почему меня не спросили, почему не познакомили с его правилами, а просто всунули в него, как будто я был куплен у продавца душ? Как я оказался вовлечённым в это громадное предприятие, называемое действительностью? Разве это не дело выбора? Кому я могу пожаловаться?

С. Кьергегор. «Философские крохи, или Крупицы мудрости». Послесловие.

Истинная вера, как считал Кьергегор, не является результатом усвоения религиозной традиции, она результат абсолютно свободного и ответственноговыбора в ситуации абсолютного одиночества.

Страх (Angst) возникает у человека как существа онтологически свободного, но отмеченного печатью первородного греха, а потому смертного и конечного. Страх возникает из осознания невозможности преодоления собственной смерти и риска неправильного распоряжения собственной свободой. Страх таким образом является ситуацией, в которой проявляется человеческая свобода.

В противовес развитию, которое придал немецкому классическому идеализму Гегель, Кьеркегор настаивал на вторичности рационального знания и первичности индивидуального отношения к существованию - а также вытекающих из этого отношения поступков и действий. В этом смысле позиция датского мыслителя, с одной стороны, близка к Канту, утверждавшему о "первенстве чистого практического разума в его связи со спекулятивным", а с другой - принципиально расходится с кантовским утверждением о (само)достаточности универсальных этических критериев в деле осуществления человеком свободного личностного выбора ("Страх и трепет", заключительный фрагмент "Или - или" и др.).

Оценка такой позиции как иррационалистической оспаривается в исследовательской литературе.

Наиболее употребительное написание фамилии философа на русском языке - Кьеркегор. В литературе также встречаются варианты: Киркегард, Керкегор, Кьёркегор и др.

С точки зрения Д. А. Лунгиной, наиболее близко к датскому произношению произношение фамилии как Кергегор, к немецкому - Киркегард; неоправданно сложному написанию Кьеркегор и немецко-датскому смешению Киркегор Д. А. Лунгина предпочитает отчасти адаптированное к графике, отчасти к русской традиции Керкегор.

У Бердяева встречается написание Киркегардт

История любви Кьеркегора и Регины обросла мифами, фильмами, книгами, исследованиями, аналитическими объяснениями и просто рассказами о том, как может случиться любовь на всю жизнь.

Регина действительно была девушкой незаурядной, она заняла в жизни и творчестве философа такое же место, как отец в жизни маленького Сёрена. Благодаря ей он и стал тем, кем стал.

Вся разница была только в том, что теперь он был в роли отца, а она – той юности, которую надо было наставить на путь истинный.

Всё, что он сделал и всё свое имущество, Кьеркегор завещал ей. Ближе нее у него никого и никогда не было, всё его творчество выросло из любви к ней.

Каждый день он вспоминал ее и надеялся, что вера сможет вернуть ее. И то, что она к нему не вернулась, он снова винил себя: значит, вера его не была столь сильна, как вера Авраама, которая спасла его от убийства сына.

После смерти отца Сёрен стал свободен и сказочно богат. Обманывать отца он уже не мог, исполнение его наказа стало для него главным. Кьеркегор стал готовиться после десяти лет учебы завершить наконец свое теологическое образование и защитить магистерскую диссертацию. Кроме того, он готовился жениться.

Еще перед смертью отца Сёрен всерьез задумался о семье и хотел жить как все. Его невестой была совсем другая девушка, не Регина, а Болетта Рёрдам, дочь священнослужителя из почтенного копенгагенского семейства. Она уже имела жениха, но это его не смущало, он был уверен в своей победе над соперником.

Останавливало Кьеркегора только то, что он не мыслил брак без того, чтобы открыть своей будущей жене всю правду о себе: своих депрессиях, болезнях, сексуальных загулах и тайнах семьи, а значит и тайнах отца.

Но как только он собирался раскрыть все и сделать, наконец, ей предложение, ноги отказывались идти, комплексы перехватывали горло и перекрывали дыхание. И вот однажды, придя в дом невесты, он встретился с совсем юной девушкой, почти подростком, которой едва исполнилось четырнадцать. Ему было уже двадцать четыре.

Все развитие отношений с Региной, от первой встречи и до мучительного разрыва помолвки, описаны в первом крупном двухтомном произведении Кьеркегора «Или-или», с которым он приехал из Берлина, куда отправился сразу после разрыва.

Первая часть - «Дневник соблазнителя» - посвящена не столько описанию техники обольщения Дон Жуаном молодой прелестницы, хотя и этому тоже, сколько рефлексии поведения эстетика, а в сущности - саморефлексии.

Эстетик – это человек, единственной целью которого является наслаждение, к которому он стремится любой ценой, даже ценой страданий другого человека. Эстетик играет, у него все просчитано и выверено. Игра в кошки-мышки доставляет ему истинное наслаждение, пусть даже в ней жертвой становится невинное дитя, непосредственное и неискушенное жизнью. Так даже интересней.

Регина Ольсен

Кьеркегор в поэтически-красивой форме жестко разделывается с эстетическим взглядом на мир (а фактически с самим собой), в котором есть только наслаждение, удовлетворение амбиций своего эгоистического «я», достигающего цели ценой манипуляции другим человеком.

Главное для эстетика - поймать добычу, заманить ее в свою сеть, а потом отпустить. И все это под веселый смех и радостное предвкушение победы. Стратегический план военной кампании рассчитывается по-шагово с продумыванием всех ходов и орудий борьбы, как в настоящей военной операции.

Главное, чтобы это было весело и оригинально. Для него действительно не составило большого труда заманить юную Регину в расставленную для нее сеть: он давал ей книги, просил рассказывать, что она прочитала, он воспитывал ее шаг за шагом, приручая к себе и обволакивая ее своими речами и повадками обольстителя.

Вскоре она действительно влюбилась и поняла, что влюбилась в человека незаурядного, глубокого с ранимой душой. И все бы шло по плану Кьеркегора, если бы не случилось то, чего он меньше всего ожидал: он сам в нее влюбился.

Караваджо. Жертвоприношение Авраама

Воистину не рой чужому яму, сам в нее попадешь. Ровно это и произошло с Кьеркегором. Он влюбился со всей страстью своей души, безоглядно, окончательно и на всю жизнь. Когда Регине исполнилось семнадцать, состоялась их помолвка.

Но на другой же день он понял, что совершил ошибку. Трудно рационально объяснить, почему он сделал все, чтобы обручальное кольцо было возвращено. Это надо пережить самому.

Произошла внутренняя сшибка двух ипостасей личности: эстетической и этико-религиозной. Регина была как все: желала иметь семью, любимого и любящего мужа. Она находилась еще на стадии эстетической. Да и он, когда затевал игру с ней, не знал, что ему придется дорого заплатить за это и делать жестокий выбор.

Но он его сделал. Вера и ответственность перед своей жизнью оказались сильнее. Женись он на Регине, ему было бы теплее на какое-то время, но он бы этого себе никогда не простил, потому что настоящей его страстью была вера, а не любовь. Из двух зол он выбрал меньшее, написав:

«… женись, и ты об этом пожалеешь; не женись, и ты об этом пожалеешь; если ты женишься или не женишься, ты пожалеешь и о том, и о другом. Смейся над глупостью мира, и ты пожалеешь об этом; плачь над ней, и ты пожалеешь и о том, и о другом; независимо от того, поверишь ты женщине или нет, ты пожалеешь и о том, и о другом….Такова, господа, сущность и квинтэссенция всякой философии».

У меня был в жизни такой момент, когда могла бы выбрать: вернуться туда, откуда ушла, там мне было тепло, уютно, комфортно, была любовь. Но когда после расставания я села в автобус, у меня потекли тихие слезы, потому что поняла, что никогда не смогу вернуться.

Я должна была пройти свой путь сама, искупив свое предательство и боль до конца. Я часто потом жалела о сделанном выборе, но каким бы он ни был, все равно о нем пришлось бы жалеть.

Поэтому понимаю, почему Кьеркегор отказался от Регины. Компромисса между эстетическим и этическом быть не может.

Или-или. Вопросу выбора и тому, что последует за тем, когда точку выбора пройдешь или пропустишь, посвящена вторая часть работы «Или-или». Она значительнее мощнее, глубже первой части, в ней игриво-веселая тональность сменяется на философскую и серьезную.

Здесь собственно и начинается экзистенциализм Кьеркегора. К этой части первая («Дневник соблазнителя») - лишь прелюдия, нужная только затем, чтобы показать контраст между эстетическим и этическим, между притворством и маской эстетика, нуждающегося во внешнем, чтобы было что обольщать, и настоящей жизнью.

Настоящая жизнь требует внутреннего человека, она не позволит вечно с ней играть и шутить. А потому выбор между эстетическим и этическим неизбежен. В заключение хочу процитировать несколько строчек из второй части "Или-или":

«внутреннее движение личности не оставляет времени на эксперименты мысли, личность непрерывно и неудержимо стремится вперед, закладывая по пути основания то тому, то другому, и что, вследствие этого, выбор становится все труднее и труднее, - придется ведь разрушить ранее заложенные основания.

Представь себе корабль в ту минуту, когда он должен сделать тот или другой решительный поворот; может быть, кормчий корабля и скажет тебе: «я могу сделать то-то и то-то», но лишь плохой кормчий забудет, что корабль продолжает в это время нестись своим обычным ходом и что поэтому лишь на одно мгновение может быть безразлично, будет ли сделано то или другое.

То же самое и с человеком. Если он забудет принять в расчет обычный ход жизни, то наступит, наконец, минута, когда более и речи быть не может о выборе, не потому что последний сделан, а потому что пропущен момент для него, иначе говоря – за человека выбрала сама жизнь, и он потерял себя самого, своё «я»».

Вот и все.

Через шесть лет Регина станет женой своего учителя Фрица Шлегеля. Кьеркегор, узнав из газет о замужестве, сравнил известие с ударом. А позднее написал ее мужу: "В этой жизни она будет принадлежать вам. В историю она войдет рядом со мною".

Так и случилось. Регина умерла в том же возрасте, что и отец Кьеркегора – в 82 года, пережив свою любовь на сорок лет. В конце жизни она написала, что он пожертвовал ее Богу.

Отталкиваясь от догмата о первородном грехе, Кьеркегор определяет человеческую жизнь как отчаяние. Отчаяние, как следствие греховной природы человека, одновременно рассматривается и как единственная возможность прорыва к Богу. В соответствии с тремя стадиями развития человеческого существования Кьеркегор рассматривает три типа отчаяния. «Отчаяние возможного» у эстетического человека связано с фактичностью, не соответствующей ожиданиям человека. В своем сознании такой человек стремится подменить свое Я другим Я, обладающим некоторыми преимуществами: силой, умом, красотой и т. п. Отчаяние, возникающее от нежелания быть самим собой, приводит к распаду самости. Отдельные эстетические удовольствия фрагментарны и не обладают единством. В результате Я «рассыпается в песок мгновений» «Мужественное отчаяние» возникает в результате желания быть самим собой, добиться непрерывности Я. Такое желание - результат нравственных усилий этического человека. «Я» для такого человека - уже не совокупность случайных «эстетических» удовольствий, а результат свободного формирования своей личности. Однако трагическая «самонадеянность» человека, возомнившего, что только его собственных человеческих сил достаточно для воплощения Я, приводит к отчаянию в неспособности преодолеть собственную конечность, «возвыситься до Бога». «Абсолютное отчаяние» у религиозного человека возникает в результате осознания богооставленности мира и собственного одиночества перед Богом. Истинная вера не является результатом усвоения религиозной традиции, она результат абсолютно свободного и ответственного выбора в ситуации абсолютного одиночества. «Отчаяние - это внутреннее несоответствие в синтезе, когда отношение относится к самому себе. Однако синтез - это не несоответствие, он есть просто возможность или же возможность несоответствия предполагается в синтезе. Если бы это было не так, тут не было было следа отчаяния, и отчаиваться было бы просто одной из естественных черт, внутренне присущих человеческой природе, - страданием, вроде болезней которым мы подвержены, или вроде смерти, которая составляет наш общий удел. Нет, отчаяние - в нас сами; так что если бы мы не были синтезом, мы не могли бы и отчаиваться, и если бы, этот синтез не получал свое оправдание от Бога уже изначально, мы также не могли бы отчаиваться.» («Болезнь к смерти, Глава II. ВОЗМОЖНОСТЬ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ ОТЧАЯНИЯ) «В отчаянии "умирать" постоянно преображается в "жить". Тот, кто отчаивается, не может умереть; "подобно кинжалу, который не годится чтобы убить мысль", так и отчаяние, этот бессмертный червь, огонь неугасимый, не пожирает моей вечности, которая как раз его поддерживает. Однако такое самоуничтожение, каким является отчаяние, бессильно и не достигает своих целей.» («Болезнь к смерти», Глава III. ОТЧАЯНИЕ - ЭТО СМЕРТЕЛЬНАЯ БОЛЕЗНЬ) Заключение Может сложиться впечатление, что экзистенциализм Кьеркегора содержит в себе некоторое противоречие. С одной стороны, он по сути своей, делает акцент на личности, но в тоже время богословская составляющая этого мировоззрения, направляет взор этого личностного к Богу, делая Его главным объектом своего созерцания. Но Кьеркегор так разрешает это противоречие: «Единичный индивид…определяет свое отношение ко всеобщему через свое отношение к абсолюту, а не свое отношение в абсолюту через свое отношение ко всеобщему», и для этого индивиду просто необходима вера. Цитаты

Письмо братьев де Лаваль носит глубоко личный характер. Это не литературная эпистола и не деловое послание, а обычное письмо, предназначавшееся для родных и друзей. В нем содержатся сведения, интересные только для авторов и адресатов: шурин Лавалей, де Шовиньи, по-прежнему любит их сестру; Ги де Лаваль выиграл партию в мяч у герцога Алансонского; братьев очень беспокоит здоровье их матушки и т. п. На таком интимном фоне упоминания о Жанне тоже звучат как-то по-домашнему: «Дева сказала мне, когда я был у нее в гостях, что три дня тому назад она послала вам, бабушка, золотое кольцо, но что это мелочь по сравнению с тем, что она хотела бы послать столь достойной женщине, как вы». Этот эпизод объясняется просто: бабушка Лавалей была вдовой прославленного Дюгесклена, «великого коннетабля», который полувеком раньше руководил операциями по изгнанию англичан.

Это письмо, впрочем, интересно не только сведениями о Жанне. Не менее ценно в нем и то, что пишет Ги де Лаваль о самом себе, о своих товарищах и об общем боевом духе французской армии накануне «недели побед». Никто, впрочем, еще не знал наверняка, какой она будет, эта неделя. «В сей понедельник прибыл в Селль монсеньор герцог Алансонский с очень большим отрядом… Говорят, что сюда прибывает монсеньор коннетабль с шестьюстами всадниками и четырьмястами пехотинцами и что Жан де Ла Рош также находится на подходе. У короля такое большое войско, которого давно уже не видели и не чаяли увидеть, потому что никогда еще люди не шли на [ратное] дело с такой охотой, как нынче. Моя рота также растет, но у двора сейчас так мало денег, что я не надеюсь тут ни на какую помощь и поддержку. Поэтому я прошу вас, матушка, продать или заложить мои земли либо же найти другой способ [раздобыть деньги] ради спасения нашей чести, потому что если мы не выплатим жалования [нашим людям], то останемся совсем одни… Я думаю, что завтра к армии присоединится король; люди же приходят сюда каждый день со всех сторон. Как только что-то произойдет, я немедленно сообщу вам об этом. Полагают, что все дело не займет более десяти дней, так как ни одна из сторон не намерена медлить. Наши все имеют столь крепкую надежду на бога, что он, я верю, нам поможет».

Заканчивается письмо так: «Сегодня вечером сюда прибыли монсеньор де Вандом, монсеньор де Буссак и другие [капитаны], на подходе Ла Гир, и скоро мы начнем действовать. Да соблаговолит господь, чтобы все произошло по нашему желанию» (Q, V, 111).

Имя Ги де Лаваля вскоре начнут упоминать хроники в ряду имен сподвижников Жанны, а его письмо, обнаруженное в семейном архиве еще в середине XVII в. и тогда же опубликованное, сохранится в истории как яркое свидетельство патриотического подъема во Франции на переломном этапе Столетней войны.

«… Никогда еще люди не шли на [ратное] дело с такой охотой, как нынче». «… Прошу вас, матушка, продать или заложить мои земли». «… Люди приходят сюда каждый день со всех сторон…». После этого письма уже как-то по-другому, с полным доверием и более глубоким пониманием, читаешь сообщение «Хроники Девы» о солдатах, согласившихся служить за мизерную плату, о сеньорах, капитанах и всадниках, приходивших во французскую армию со всех сторон, о бедных дворянах, которые, не имея средств на покупку боевого коня и доспехов, шли служить простыми лучниками и копейщиками. «Ибо каждый имел великую надежду на то, что благодаря сей Жанне причинится много блага королевству Французскому» (D, IV, 254).

Еще один отклик.

«Я, Кристина, та, что одиннадцать лет проливала слезы, заточив себя в монастырь, когда измена изгнала принца Карла из Парижа, - я теперь смеюсь в первый раз» (Q, V, 4).

Это пишет 31 июня 1429 г. знаменитая Кристина Пизанская. Уроженка Венеции, она почти всю жизнь прожила во Франции и приобрела там славу первой поэтессы королевства. Она ратовала за политическое единство страны и еще в 1417 г., когда Филипп Добрый заключил союз с англичанами, демонстративно покинула Париж и удалилась в монастырь.

И вот теперь, узнав о победе под Орлеаном, эта старая женщина (ей было около 70 лет) берется за перо и прославляет подвиг Жанны поэмой, полной юношеского энтузиазма. Эта поэма, отрывки из которой даются здесь в прозаическом переводе, - последнее творение поэтессы и первое литературное произведение, посвященное Жанне д"Арк.

Кристина воспринимает недавние бедствия Франции как национальную катастрофу и личное несчастье - в этом и заключается гражданский пафос ее поэмы. Франция была долгие годы погружена во мрак, но «в год четыреста двадцать девятый вновь воссиял солнечный свет в снова настало то доброе время, которого долго не видели наши глаза. Многие жили в печали, и я в том числе, а ныне нет больше печали и горя, и радуюсь я, потому что взираю на то, что желала увидеть».

Своим возрождением Франция обязана Жанне: «Ты, Жанна, в добрый час рожденная…». Кристина сравнивает Жанну с библейскими героинями - Эсфирью, Юдифью и Деборой, находя, что Дева превосходит их доблестью.

Жанна в глазах Кристины Пизанской - существо необыкновенное. «Разве не против природы, что девочка шестнадцати лет не чувствует тяжести лат, но носит их так, словно приучена к этому с детства?» Никто не может ей сопротивляться: она обращает в бегство врагов, очищает от них Францию, освобождает крепости и города. «Она первый предводитель наших храбрых и искусных воинов и обладает силой, какой не имели ни Гектор, ни Ахилл» (Q, V, 7, 14).

Подобно другим своим соотечественникам, Кристина видит в этой «девочке шестнадцати лет» орудие бога, называет ее «божьим ангелом», а ее деяния объявляет чудом. В этом она неоригинальна. Но вот что интересно: деяния Девы не сводятся, по мысли Кристины Пизанской, к «конкретным» чудесам локально-событийного плана, даже таким важным и явным, как снятие осады с Орлеана. Дева сотворила чудо более высокого и общего порядка: она спасла Францию. «Вот невиданная вещь, достойная памяти в любом краю: Франция, о которой уже шла молва, будто она повержена и прах, вдруг так изменилась божественной волей к великому благу» (Q, V, 17).

Восставшая из праха страна, воскресший народ - в этих образах раскрывается основная мысль поэмы Кристины Пизанской о национальной катастрофе и о возрождении, а Жанна предстает в качестве национальной героини. Именно на такое осмысление роли Девы наводило читателя и сравнение с библейскими героинями.

В этом суждении о Жанне Кристина Ливанская не была одинока. Ей вторил здесь другой известный поэт и ученый-гуманист Ален Шартье. Поборник независимой Франции, он еще в 1422 г., в самую мрачную пору англобургундской оккупации, написал знаменитый «Обвинительный диалог», в котором воззвал к национальным чувствам французов. А спустя семь лет, в июле 1429 г., Ален Шартье, подобно Кристине Пизанской, славит в Жанне д"Арк спасительницу отечества и национальную героиню. В его латинском послании, адресованном кому-то из европейских государей (по всей вероятности, германскому императору или савойскому герцогу), но явно предназначенном для широкого распространения, мы читаем: «Подобно тому как Троя могла бы воснеть Гектора, Греция гордится Александром, Африка - Ганнибалом, Италия - Цезарем… так и Франции, хотя она и без того знает много великих имен, достало бы одного имени Девы, чтобы сравниться в славе с другими народами и даже превзойти их» (Q, V, 136).

И опять-таки здесь отнюдь не риторика и не просто образное историческое сравнение. Общественная мысль Средневековья и Ренессанса обращалась к библейским и античным образцам для осмысления современности: историческая аналогия была средством познания. Сравнивая Жанну с величайшими героями древности, которые характеризуются в данном случае с точки зрения их «национальной принадлежности», Ален Шартье определял как природу «феномена Девы», так и масштабы ее личности. И для него, так же как и для Кристины Пизанской, Жанна, будучи посланницей неба (он говорит об этом в другом месте своего послания), является вместе с тем и великой национальной героиней, спасшей и прославившей свое отечество.

В истории любого периода существуют такие явления и персонажи, изучение которых возможно сразу в нескольких контекстах, будь то политический, религиозный, социальный или общекультурный. Исследование этих персонажей помогает ученым и историкам сделать более полные выводы о времени, об эпохе и о жизни наших предков. Один из таких важных персонажей для понимания истории Средних веков — Жанна д’Арк.

При каких обстоятельствах на исторической арене появилась Жанна д’Арк? Франция пребывает в состоянии войны с Англией, той самой войны, которая впоследствии получит название Столетней. Французы терпят одно поражение за другим, у них остается единственный город, который преграждает англичанам путь на юг Франции, — Орлеан. Город осажден, дофин — будущий французский король Карл VII — ничем не может помочь. Он лишен казны, его армия ослабла, кажется, что Франция очень скоро проиграет войну. И вот весной 1429 года ко двору прибывает никому еще не известная Жанна д’Арк и заявляет, что спасет королевство. Всего через два месяца она оказывается во главе войска, которое отправляется под Орлеан держать бой с англичанами.

«Непонимание того, кем она является, сопровождает Жанну д’Арк не только при дворе Карла VII, но и на протяжении всей ее очень недолгой политической карьеры, которая заканчивается в 1431 году. Жанна д’Арк, по всей видимости, обладала исключительным даром убеждения, иначе очень сложно понять, как она смогла уговорить Карла и его окружение поверить ее словам».

Ольга Тогоева

Уже в мае 1429 года осада Орлеана снята, город остается французским и не сдается англичанам. За этим следует так называемая неделя побед в долине Луары, когда французские войска под предводительством Жанны д’Арк освобождают небольшие городки вокруг Орлеана. 17 июля 1429 года Жанна сопровождает Карла в Реймс на его коронацию — и тот наконец-то становится законным правителем Франции. А после, в сентябре того же года, Жанна предпринимает штурм Парижа, чтобы вернуть своему новоиспеченному королю столицу, но безуспешно. Париж не покорен, и это становится первой неудачей для Жанны д’Арк; постепенно спасительница Франции все больше отдаляется от двора, веры в нее становится все меньше. До мая 1430 года она продолжает небольшие военные кампании, а затем попадает в плен к бургундским войскам, союзникам англичан. Оттуда ее везут в Руан, где происходит суд, а затем и сожжение.

«Уже современники пытаются осмыслить, кем является Жанна д’Арк. Естественно, что для сторонников Карла VII она божественная посланница, истинный пророк, чьи предсказания сбываются. Она ведет за собой войско, и это войско одерживает одну победу за другой. Таким образом, они видят в ней воплощение божественной воли. Совершенно другое впечатление Жанна д’Арк производит на противников, англичан, которые постоянно пишут о том, что она ведьма. О том, что ей нельзя верить, она обманом втерлась в доверие к королю и его окружению, она околдовала их, она заставила их поверить ее словам и ее устами говорит не Господь, а сам дьявол. Это противопоставление двух образов — истинный пророк или ложный, ведьма или, может быть, святая, — сопутствует Жанне д’Арк на протяжении всей ее недолгой политической карьеры».

Ольга Тогоева

Любопытно, что в последующие за сожжением 20 лет о ней почти не вспоминают — именно потому, что никто не знает, как к ней относиться. И только в 1456 году происходит процесс по реабилитации Жанны д’Арк, аналогов которому нет в истории Средних веков. Церковная и королевская французская власть выстраивает новый образ Жанны д’Арк. И именно этот образ остается в памяти людей — образ настоящего пророка, практически образ святой. 

Конспект

Принято считать, что в XVI-XVII веках о Жанне д’Арк совершенно забыли. Это не совсем так. Действительно, в хрониках и анналах этого времени о ней не находится практически ничего. Но в том же XVI веке появляется другой жанр — жизнеописания знаменитых людей, и в этих работах Жанна д’Арк занимает одно из центральных мест. Однако по сравнению с XV веком, в хрониках которого Жанна представала робкой богобоязненной девушкой, ее образ довольно сильно меняется. Теперь это активная женщина, героиня, которая искренне ненавидит врагов Франции и делает все для того, чтобы изгнать их с родной земли.

«Теперь Жанну д’Арк сравнивают отнюдь не со средневековыми святыми, как это было раньше. Ее даже не сравнивают с Иисусом Христом, что тоже было некогда очень популярно. Главными для сравнения становятся героини античности — это Афина Паллада, это Камилла, это королева амазонок Пентесилея, и наконец, это Беллона, мать — или, по другим данным, сестра — бога Марса, бога войны. Также очень часты в это время и сравнения Жанны с мужчинами, с героями античной истории. Это Кастор и Полидевк, это Геракл, это Ганнибал, Юлий Цезарь и Александр Македонский. Она приравнивается к ним — и именно этот новый образ, очень кровожадный и воинственный, преобладает на протяжении всего раннего Нового времени».

Ольга Тогоева

В то же время огромное внимание уделяется еще одному качеству Жанны, на котором настаивала и она сама, — ее девственности. В раннее Новое время Жанну, как и в Средние века, продолжают сравнивать с Девой Марией. Образ воинствующей Богородицы и образ воинствующей Жанны д’Арк стоят рядом, тем более что возникают эти два образа на фоне религиозных войн между католиками и протестантами во второй половине XVI века.

«Как религиозные войны Нового времени сказываются на трактовке образа Жанны д’Арк? Протестанты не приемлют саму идею девственности — они сомневаются в том, что Дева Мария была девственна после рождения Иисуса Христа. Таким образом, они полностью отметают эту возможность и для Жанны д’Арк. Точно так же протестанты с большим сомнением относятся к институту святости — они не верят в то, что существуют святые, которых так чтят католики. На фоне постоянного противопоставления протестантской и католической этики католики идут в поход на протестантов и начинают все активнее пропагандировать святость Жанны д’Арк».

Ольга Тогоева

Первая попытка обосновать святость Жанны д’Арк была сделана французской писательницей Мадлен де Скюдери в начале XVII века. В качестве аргументов она приводила девственность, скромность и набожность Жанны. Кроме того, де Скюдери превозносила ее способность творить чудеса, то есть давать истинные пророчества.

Уже к концу XVII века, в 1672 году, появляется первый официальный призыв к канонизации Жанны д’Арк, исходивший от представителя церкви, — идею поддерживает и такой выдающийся политический деятель, как кардинал Ришелье, первый министр короля. Он старается активно пропагандировать культ Жанны д’Арк во Франции и заказывает авторам серии художественных произведений о Жанне. Самым известным из всех стала поэма «Освобожденная Франция» Жана Шаплена. Главной задачей автора было утверждение святости его героини — и через это утверждение сильной королевской власти: сильному королю помогает женщина, и эта женщина по определению могла быть только святой. Тем не менее издание поэмы, которое должно было подхлестнуть французское общество и убыстрить процесс канонизации Жанны д’Арк, на самом деле сыграло с образом героини злую шутку. Поэма оказалась настолько слаба, что, наоборот, сделала из Жанны д’Арк предмет насмешек. 

Конспект

«Пусть — Франция, война, победа;
Однако лебедя любила Леда,
Однако дочь Миноса-старика
Всем паладинам предпочла быка,
Орел унес, лаская, Ганимеда,
И бог морей, во образе коня
Филиру пышнокудрую пленя,
Был вряд ли обольстительней меня».

Перед нами речь влюбленного из поэмы «Орлеанская девственница» Вольтера. Речь, обращенная к Жанне д’Арк, в которой он уверяет свою избранницу в том, что ей вовсе не обязательно хранить девственность, чтобы защищать страну от захватчиков. Устами этого героя, влюбленного в Жанну д’Арк, говорит сам Вольтер — это его собственное мнение: не нужна девственность для того, чтобы защитить страну.

Но необычна эта речь тем, что произносит ее не кто иной, как боевой осел Жанны. Многими современниками Вольтера Жанна д’Арк уже считалась святой, в поэме же ставилось под сомнение одно из главных условий ее канонизации — ее девственность. Зачем Вольтеру так поступать с национальной героиней? Он считал абсурдной идею, что именно девственность помогла Жанне привести французские войска к победе; для него главное в героине — ее уверенность в своих поступках, простота нрава и благоразумие.

«Вольтер, будучи рационалистом, совершенно рационалистически объясняет и появление Жанны д’Арк, и ее политическую и военную карьеру. Он очень скептически относится ко всем легендам, которые окружали эту героиню. Вольтер сомневается в том, что у Жанны д’Арк были откровения, он не верит в то, что она совершала какие-то чудеса. Ему вообще чужда идея боговдохновенности. Так же критично он относится и к идее канонизации Жанны д’Арк. И в частности — к ее девственности».

Ольга Тогоева

Произведение Вольтера было задумано как ответ на неудачную поэму Жана Шаплена «Освобожденная Франция» второй половины XVII века, в которой особенно важна была именно святость Жанны. Вольтер начинает писать свою поэму в 1730 году и через год заканчивает четыре главы, которые с огромным успехом расходятся в списках по всей Европе. К 1752 году он заканчивает 14 песен, но собирается завершить поэму, так как появляется слишком много пиратских изданий, в которых авторский текст оказывается изменен и сопровождается скабрезными гравюрами. К 1762 году он доводит поэму до конца и издает ее. То есть на протяжении 43 лет вся Европа читает «Орлеанскую девственницу».

Но возникает вопрос: почему Вольтер выбирает именно осла? С одной стороны, это сказочный сюжет, осла дарит сам Господь для того, чтобы тот помогал Жанне в ее военных подвигах. С другой стороны, осел — очень опасное животное. Поэма Вольтера была изначально рассчитана на образованный круг читателей, которые понимали отсылки к древнегреческой и римской традициям, где осел — животное, связанное с сексуальной распущенностью, с развратом.

«В осла вселяется демон, который дает животному речь и заставляет его влюбиться в Жанну д’Арк, та слушает осла и даже начинает сомневаться: не стоит ли ей, действительно, проститься со своим обетом и принять ухаживания такого влюбленного существа? Но все‑таки Жанна не отвечает на призывы осла. Во всяком случае, так происходит в авторском тексте Вольтера. В пиратских же изданиях поэмы (которые особенно были популярны в Англии) все заканчивалось совсем иначе: Жанна д’Арк отвечала на притязания осла, и поэма завершалась песней, в которой она отдавалась влюбленному в нее животному, а на упреки ее ближайшей подруги Доротеи отвечала: „Ах, если б ты знала, какой он любовник“».

Ольга Тогоева

У Вольтера Жанна, конечно, отказывает ослу во взаимности, но тем не менее отдается влюбленному в нее графу Дюнуа. За стенами спальни происходит финальное сражение с англичанами за Орлеан, город отвоеван, Жанна д’Арк лишается невинности. То есть, по замыслу автора, тот факт, что Жанна теряет девственность, совершенно не мешает ей быть победительницей и противостоять врагу. Собственно, поэма была написана Вольтером, чтобы продемонстрировать абсурдность идей французских католических авторов, пропагандировавших девственность Жанны и настаивающих на ее святости.

«Французское общество оказалось после выхода поэмы Вольтера расколото на два лагеря. Первый — католические круги, которые протестовали очень жестко против публикации „Орлеанской девственницы“, она была занесена в индекс запрещенных книг. Второй — либеральные круги, которые с восторгом восприняли появление этой поэмы и при возвращении Вольтера в Париж из его швейцарского поместья Ферне встречали его криками „Да здравствует ‚Девственница‘!“».

Ольга Тогоева  

Конспект

На протяжении веков восприятие образа Жанны д’Арк постоянно менялось. Для второй половины XVIII века характерна острая реакция французского общества на любые произведения, посвященные Жанне д’Арк, к какому бы жанру они ни относились. Католики активно пытаются канонизировать Жанну, интеллектуалы во главе с Вольтером, настаивая на значимости героини, не признают ее чудес, девственности, а соответственно, и святости. Канонизации Жанны мешают и политические события во Франции конца XVIII века.

«Происходит революция, и о Жанне забывают на некоторое время, потому что она ассоциируется исключительно с королевской властью, а французы свергли короля — и теперь больше не должны помнить о героине, которая способствовала укреплению монархии, а вовсе не ее свержению. И только в 1803 году Наполеон Бонапарт, еще не император, но уже первый консул республики, возрождает почитание Жанны д’Арк в Орлеане, где в ее честь еще в XV веке был учрежден специальный праздник. Революционные события отменяют этот праздник, и Наполеон своим особым декретом указывает, что вновь орлеанцы могут его праздновать».

Ольга Тогоева

Особое место в истории канонизации Жанны д’Арк занимает, конечно же, город Орлеан. Именно здесь был создан совершенно особый корпус исторических сочинений, ей посвященных. Причем создавались они даже сразу после того, как она была осуждена церковью как еретичка. Но наибольшей активности орлеанский епископат достигает начиная с 1849 года, когда кафедру занимает монсеньор Феликс Дюпанлу, выдающийся представитель французской католической церкви, сенатор, человек, искренне любивший и почитавший Жанну д’Арк. Именно он первым добивается от Папского престола согласия на начало процесса канонизации.

«Для того чтобы собрать необходимые документы для канонизации, нужно было собрать свидетельские показания. В случае Жанны д’Арк это было совершенно невозможно сделать: все свидетели умерли еще в XV веке. Дюпанлу пошел по другому пути. Он использовал материалы и обвинительного, и реабилитационного процессов Жанны д’Арк и попросил сотрудников своей канцелярии сделать большие выписки оттуда. Эта своеобразная шпаргалка была предложена наиболее достойным жителям города Орлеан, которые и стали „свидетелями“ на процессе. По этой шпаргалке они должны были давать свои показания».

Ольга Тогоева

Тем не менее попытки канонизировать Жанну ни к чему не приводят. В 1875 году свидетельские показания с орлеанского процесса отправлены в Рим, откуда в скором времени приходит отказ — на том основании, что во Франции якобы уже существует культ Жанны д’Арк. Разумеется, реальная причина заключалась в том, что инициативу Дюпанлу не поддержало французское правительство. В результате канонизация отложилась еще на полвека.

Официально Жанна наконец была канонизирована только в 1920 году папой Бенедиктом XV. Главным обстоятельством, поспособствовавшим ее канонизации, стала Первая мировая война. Во Франции печатались плакаты с изображениями Жанны д’Арк, в ее честь служили мессы. Жанна стала восприниматься французами как защитница страны от захватчиков.

«Точно так же, как в XV веке, в Первую мировую войну Жанна воспринималась как защитница Франции от интервентов. И на волне этого народного почитания французское правительство пошло на уступки, поддержав идею католической церкви о канонизации. Отныне она является покровительницей Франции и отдельно покровительницей Французских вооруженных сил наравне с Девой Марией».

Ольга Тогоева