Гоголь шинель полное содержание. Николай гоголь - шинель. История создания "Шинели" Н. В. Гоголя

Алекса́ндр Алекса́ндрович Бесту́жев (23 октября [3 ноября ] , Санкт-Петербург - 7 июля , форт Святого Духа, ныне микрорайон Адлер города Сочи) - русский писатель -байронист , критик, публицист эпохи романтизма и декабрист , происходивший из рода Бестужевых . Публиковался под псевдонимом «Марлинский».

Биография

7 мая 1824 года А. А. Бестужев написал П. А. Вяземскому :

Признаюсь Вам, князь, я пристрастился к политике - да как и не любить её в наш век - её, эту науку прав людей и народов, это великое, неизменное мерило твоего и моего, этот священный пламенник правды во мраке невежества и в темнице самовластия.

Литературная деятельность

На литературное поприще выступил в 1819 году со стихотворениями и небольшими рассказами, печатавшимися в «Сыне Отечества » и «Соревнователе просвещения», а в 1820 году был избран в члены петербургского Общества любителей российской словесности. В -м напечатана отдельной книжкой его «Поездка в Ревель», а в - он вместе с К. Ф. Рылеевым , издавал альманах «Полярная звезда ».

В следующем году Бестужев был переведён на Кавказ рядовым с правом выслуги. В первое время по приезде он постоянно участвовал в различных военных экспедициях и стычках с горцами, а к литературе получил возможность вернуться только в 1830 году . Работал и жил он в городе Дербенте, в Дагестане. С 1830 года, сначала без имени, а потом - под псевдонимом Марлинский в журналах все чаще и чаще появляются его повести и рассказы («Испытание», «Наезды» , «Лейтенант Белозор», «Страшное гадание», «Аммалат-бек», «Фрегат Надежда» и пр.), изданные в 1832 году в пяти томах под заглавием «Русские повести и рассказы» (без имени автора). Вскоре понадобилось второе издание этих повестей ( с именем А. Марлинского ); затем ежегодно выходили новые тома; в 1839 году явилось третье издание, в 12 частях; в -м - четвёртое. Главнейшие повести Марлинского перепечатаны в 1880-х гг. в «Дешёвой библиотеке» А. С. Суворина .

Оценка современниками

Своими произведениями Бестужев-Марлинский в короткое время приобрёл себе огромную известность и популярность в русской читающей публике. Всякая новая его повесть ожидалась с нетерпением, быстро переходила из рук в руки, зачитывалась до последнего листка; книжка журнала с его произведениями делалась общим достоянием, так что его повесть была самой надёжной приманкой для подписчиков на журналы и для покупателей альманахов. Его сочинения раскупались нарасхват и, что гораздо важнее, - ими не только все зачитывались - их заучивали наизусть. В 30-х годах Марлинского называли «Пушкиным прозы», гением первого разряда, не имеющим соперников в литературе… Причина этого необыкновенного успеха заключалась в том, что Марлинский был первым русским романистом, который взялся за изображение жизни русского общества, выводил в своих повестях обыкновенных русских людей, давал описания русской природы и при этом, отличаясь большой изобретательностью на разного рода эффекты, выражался особенным, чрезвычайно цветистым языком, полным самых изысканных сравнений и риторических прикрас. Все эти свойства его произведений были в нашей тогдашней литературе совершенной новостью и производили впечатление тем более сильное, что русская публика, действительно, ничего лучшего ещё и не читала (повести Пушкина и Гоголя явились позже).

Романтический стиль прозы Марлинского

В своих романах и повестях Марлинский явился настоящим «романтиком». В них мы видим стиль и приёмы, очень близко напоминающие немецкий Sturm und Drang 70-х годов прошлого столетия и «неистовую» французскую беллетристику школы В. Гюго (которым Марлинский всего больше увлекался). Как там, так и здесь - стремление рисовать натуры идеальные в добре и зле, чувства глубокие, страсти сильные и пылкие, для которых нет иного выражения, кроме самого патетического; как там, так и здесь - игра сравнениями и контрастами возвышенного и пошлого, благородного и тривиального; во имя презрения к классическим теориям и правилам - усиленная погоня за красивой, оригинальной фразой, за эффектом, за остроумием - словом, за тем, что на немецком языке эпохи Шиллера и Гёте называлось «гениальностью», а на языке поклонников и критиков Марлинского получило ироническое название «бестужевских капель».

Герои Марлинского выражают свою душевную бурю блестящим, риторическим языком, в театрально-изысканной позе; в них «всё, о чём так любят болтать поэты, чем так легкомысленно играют женщины, в чём так стараются притворяться любовники, - кипит, как растопленная медь, над которой и самые пары, не находя истока, зажигаются пламенем… Пылкая, могучая страсть катится, как лава; она увлекает и жжёт все встречное; разрушаясь сама, разрушает в пепел препоны, и хоть на миг, но превращает в кипучий котёл даже холодное море»… «Природа, - говорит один из этих героев Марлинского, - наказала меня неистовыми страстями, которых не могли обуздать ни воспитание, ни навык; огненная кровь текла в жилах моих»… «Я готов, - говорит другой, - источить кровь по капле и истерзать сердце в лоскутки»…

Оценка Белинского и упадок славы Бестужева

Белинский определил Марлинского как талант внешний, указав этим и на главную причину его быстрого возвышения и ещё более быстрого падения в литературе.

В конце XIX века, в эпоху реализма и публицистического подхода к литературе, преобладало критическое отношение к прозе Марлинского. Словарь Брокгауза и Ефрона так оценивает его творчество:

Совершенное пренебрежение к реальной житейской правде и её требованиям (которые в ту пору никому из писателей даже и не снились) и полная искусственность, сочиненность и замысла, и его выполнения. Марлинский первый выпустил в нашу литературу целую толпу аристократически-изящных «высших натур» - князей Лидиных, Греминых, Звездиных и им подобных, которые живут только райским блаженством любви или адскими муками ревности и ненависти, - людей, «чело» которых отмечено особой печатью сильной страсти. <…> И ни в том, ни в другом, ни в десятом из этих эффектных героев в действительности нет ни капли настоящей крови, нет настоящей, реальной жизни, характера, типа. Все они - бледные и бесплотные призраки, созданные фантазией беллетриста-романтика и лишь снаружи прикрытые яркими блёстками вычурного слога. <…> В самом деле, им зачитывались и восхищались только до тех пор, пока в литературе не явилась свежая струя в повестях сначала Пушкина, потом - Гоголя, поставивших писателю совсем иные требования, практически указавших на необходимость свести литературу с её отвлечённых высот на почву действительной жизни. Как только эта необходимость была почувствована, как только читатель заявил о своём желании видеть в книге самого себя и свою жизнь без риторических прикрас - он уже не мог по-прежнему восхищаться «гениальностью» Марлинского, и любимый ими писатель скоро был оставлен и забыт.

Влияние на литературу

Лучшими из повестей Марлинского считаются: «Фрегат Надежда», «Аммалат-бек», «Мулла-Нур» и «Страшное Гадание». В его повестях из кавказской жизни заслуживают внимания интересные картины природы и нравов, но действующие среди этой обстановки дагестанцы (горцы и равнинные тюрки) наделены чрезвычайно «неистовыми» байроновскими чувствами.

Стиль и характер Марлинского имели в своё время большое влияние на нашу изящную литературу. Не говоря о толпе бездарных подражателей, которые скоро довели отличительные особенности Марлинского до пошлой карикатуры, нельзя не заметить, что его манера до известной степени отразилась и в повестях Пушкина («Выстрел»), и в «Герое нашего времени» Лермонтова , и ещё более - в драмах последнего. «Творчество Марлинского сыграло немаловажную роль в истории русской лит-ры. Оно сильнейшим образом воздействовало на аристократическую часть дворянской литературы 50-х гг. и на творчество ряда писателей, только начинавших свою литературную деятельность Отметим в этом плане, с одной стороны, авантюрные повести Вонлярлярского (1850-е годы), „Марину из Алого Рога“ Маркевича (1872)], с другой стороны - „Спальню светской женщины“ Ив. Панаева (1832), „Счастливую ошибку“ Гончарова (1839) и др.»

Библиография

Список произведений

Экранизации

• «Рыцарский замок» - художественный фильм режиссёра

Александр Александрович Бестужев (псевдоним Mарлинский; 23 октября (3 ноября) 1797, Санкт-Петербург - 7 (19) июня 1837, Адлер) - русский писатель, критик, публицист; декабрист.
Сын Александра Федосеевича Бестужева (1761-1810), издававшего вместе с И. П. Пниным в 1798 «Санктпетербургский журнал» и составившего «Опыт военного воспитания относительно благородного юношества». Воспитывался в Горном корпусе, затем был адъютантом главноуправляющих путями сообщения ген. Бетанкура и герцога Вюртембергского и, наконец, с чином штабс-капитана перешёл в лейб-гвардии драгунский полк.
За участие в заговоре декабристов 1825 был сослан в Якутск, а оттуда в 1829 переведён на Кавказ солдатом. Участвуя здесь во многих сражениях, он получил чин унтер-офицера и георгиевский крест, а затем был произведён и в прапорщики. Погиб в стычке с горцами, в лесу, на мысе Адлере; тело его не найдено.
Литературная деятельность.
На литературное поприще выступил в 1819 году с стихотворениями и небольшими рассказами, печатавшимися в «Сыне Отечества» и «Соревнователе просвещения», а в 1820 был избран в члены петербургского Общества любителей российской словесности. В 1821 напечатана отдельной книжкой его «Поездка в Ревель», а в 1823-1825 он вместе с К. Ф. Рылеевым, издавал альманах Полярная звезда.
Этот альманах - по своему времени весьма замечательное литературное явление - был встречен общим сочувствием; вокруг молодых, талантливых и любимых публикой редакторов соединились почти все передовые представители нашей тогдашней литературы, включая и Пушкина, который из Одессы и потом из псковской своей деревни поддерживал с Бестужевым оживлённую переписку по литературным вопросам и посылал ему свои стихи. В «Полярной звезде» Бестужев выступил не только как романист («Замок Нейгаузен», «Роман в семи письмах», «Ревельский турнир», «Изменник»), но и как литературный критик: его обзоры старой и современной изящной литературы и журналистики обратили на себя общее внимание и вызвали оживлённую полемику.
Литературная критика.
Это было время, когда в русской литературе, благодаря в особенности произведениям Пушкина, был поставлен ребром вопрос о форме и содержания художественного творчества - вопрос о так называемом «классицизме» и «романтизме». Все молодые и свежие литературные силы вслед за Пушкиным стали под знамя нового направления, которое окрестили названием «романтизма» и которое, в сущности, было практической проповедью свободы художественного вдохновения, независимости от признанных литературных авторитетов как в выборе содержания для поэтических произведений, так и в приёмах его обработки. Горячим и ревностным защитником этого направления явился и Бестужев.
Он резко и вместе с тем остроумно нападал на защитников старого псевдоклассицизма, доказывая, что век этого направления, как и создавшая его эпоха пудреных париков, миновали безвозвратно и что литературные староверы, продолжая загромождать словесность этой мертвечиной, только вредят и мешают свободному развитию дарований. Отрицание классических правил и приёмов, как ненужного старого хлама, и требование для поэтического творчества полной, ничем не стесняемой свободы - таковы были основные положения критики Бестужева. Идеальными типами поэтов-художников он ставил Шекспира, Шиллера, в особенности же Байрона и (впоследствии) Виктора Гюго. Не отличаясь глубиной взгляда, критические статьи Бестужева производили, однако же, сильное впечатление своей пылкостью, живостью и оригинальностью; они всегда вызывали более или менее оживлённый обмен мнений, всеми читались и обсуждались и, таким образом, будили в нашей литературе критическую мысль в то время, когда наша литературная критика была ещё, можно сказать, в зародыше. Белинский признал за этими статьями Бестужева «неотъемлемую и важную заслугу русской литературе и литературному образованию русского общества», прибавив к этому, что Б. «был первый, сказавший в нашей литературе много нового», так что критика второй половины 20-х годов была во многих отношениях только повторением литературных обозрений «Полярной звезды». Литературная деятельность периода ссылки. Декабрьские события 1825 г. на время прервали литературную деятельность Бестужева. Уже отпечатанные листы «Полярной звезды» на 1826 с его статьёй были уничтожены. Сам он сначала был отвезён в Шлиссельбургскую крепость, а затем сослан в Якутск. Здесь он ревностно изучал иностранные языки, а также знакомился с краем, нравами и обычаями местных жителей; это дало содержание нескольким этнографическим его статьям о Сибири. Здесь же им начата повесть в стихах под заглавием «Андрей, князь Переяславский», первая глава которой, без имени и согласия автора, напечатана в Санкт-Петербурге (1828). В следующем году Бестужев был переведён на Кавказ рядовым с правом выслуги. В первое время по приезде он постоянно участвовал в различных военных экспедициях и стычках с горцами, а к литературе получил возможность вернуться только в 1830. С этого года, сначала без имени, а потом - под псевдонимом Марлинского в журналах все чаще и чаще появляются его повести и рассказы («Испытание», «Наезды», «Лейтенант Белозор», «Страшное гадание», «Аммалат-бек», «Фрегат Надежда» и пр.), изданные в 1832 в 5-ти томах под заглавием «Русские повести и рассказы» (без имени автора). Вскоре понадобилось второе издание этих повестей (1835 с именем А. Марлинского); затем ежегодно выходили новые томы; в 1839 явилось третье издание, в 12-ти частях; в 1847 - четвёртое. Главнейшие повести М. перепечатаны в 1880-х гг. в «Дешёвой библиотеке» А. С. Суворина. Оценка современниками. Этими своими произведениями Бестужев-Марлинский в короткое время приобрёл себе огромную известность и популярность в русской читающей публике. Всякая новая его повесть ожидалась с нетерпением, быстро переходила из рук в руки, зачитывалась до последнего листка; книжка журнала с его произведениями делалась общим достоянием, так что его повесть была самой надёжной приманкой для подписчиков на журналы и для покупателей альманахов. Его сочинения раскупались нарасхват и, что гораздо важнее, - ими не только все зачитывались - их заучивали наизусть. В 30-х годах Марлинского называли «Пушкиным прозы», гением первого разряда, не имеющим соперников в литературе… Причина этого необыкновенного успеха заключалась в том, что Марлинский был первым русским романистом, который взялся за изображение жизни русского общества, выводил в своих повестях обыкновенных русских людей, давал описания русской природы и при этом, отличаясь большой изобретательностью на разного рода эффекты, выражался особенным, чрезвычайно цветистым языком, полным самых изысканных сравнений и риторических прикрас. Все эти свойства его произведений были в нашей тогдашней литературе совершенной новостью и производили впечатление тем более сильное, что русская публика, действительно, ничего лучшего ещё и не читала (повести Пушкина и Гоголя явились позже). Романтический стиль прозы Марлинского. В своих романах и повестях Марлинский явился настоящим «романтиком». В них мы видим стиль и приёмы, очень близко напоминающие немецкий Sturm und Drang 70-х годов прошлого столетия и «неистовую» французскую беллетристику школы В. Гюго (которым Марлинский всего больше увлекался). Как там, так и здесь - стремление рисовать натуры идеальные в добре и зле, чувства глубокие, страсти сильные и пылкие, для которых нет иного выражения, кроме самого патетического; как там, так и здесь - игра сравнениями и контрастами возвышенного и пошлого, благородного и тривиального; во имя презрения к классическим теориям и правилам - усиленная погоня за красивой, оригинальной фразой, за эффектом, за остроумием - словом, за тем, что на немецком языке эпохи Шиллера и Гёте называлось «гениальностью», а на языке поклонников и критиков Марлинского получило ироническое название «бестужевских капель». Герои Марлинского выражают свою душевную бурю блестящим, риторическим языком, в театрально-изысканной позе; в них «всё, о чём так любят болтать поэты, чем так легкомысленно играют женщины, в чём так стараются притворяться любовники, - кипит, как растопленная медь, над которой и самые пары, не находя истока, зажигаются пламенем… Пылкая, могучая страсть катится, как лава; она увлекает и жжёт все встречное; разрушаясь сама, разрушает в пепел препоны, и хоть на миг, но превращает в кипучий котёл даже холодное море»… «Природа, - говорит один из этих героев Марлинского, - наказала меня неистовыми страстями, которых не могли обуздать ни воспитание, ни навык; огненная кровь текла в жилах моих»… «Я готов, - говорит другой, - источить кровь по капле и истерзать сердце в лоскутки»… Оценка Белинского и упадок славы Бестужева. Белинский определил Марлинского как талант внешний, указав этим и на главную причину его быстрого возвышения и ещё более быстрого падения в литературе. В конце XIX века, в эпоху реализма и публицистического подхода к литературе, преобладало критическое отношене к прозе Марлинского. Словарь Брокгауза и Ефрона так оценивает его творчество: Совершенное пренебрежение к реальной житейской правде и её требованиям (которые в ту пору никому из писателей даже и не снились) и полная искусственность, сочиненность и замысла, и его выполнения. Марлинский первый выпустил в нашу литературу целую толпу аристократически-изящных «высших натур» - князей Лидиных, Греминых, Звездиных и им подобных, которые живут только райским блаженством любви или адскими муками ревности и ненависти, - людей, «чело» которых отмечено особой печатью сильной страсти. <...> И ни в том, ни в другом, ни в десятом из этих эффектных героев в действительности нет ни капли настоящей крови, нет настоящей, реальной жизни, характера, типа. Все они - бледные и бесплотные призраки, созданные фантазией беллетриста-романтика и лишь снаружи прикрытые яркими блёстками вычурного слога. <...> В самом деле, им зачитывались и восхищались только до тех пор, пока в литературе не явилась свежая струя в повестях сначала Пушкина, потом - Гоголя, поставивших писателю совсем иные требования, практически указавших на необходимость свести литературу с её отвлечённых высот на почву действительной жизни. Как только эта необходимость была почувствована, как только читатель заявил о своём желании видеть в книге самого себя и свою жизнь без риторических прикрас - он уже не мог по-прежнему восхищаться «гениальностью» Марлинского, и любимый ими писатель скоро был оставлен и забыт. Влияние на литературу. Лучшими из повестей Марлинского считаются: «Фрегат Надежда», «Аммалат-бек», «Мулла-Нур» и «Страшное Гадание». В его повестях из кавказской жизни заслуживают внимания интересные картины природы и нравов, но действующие среда этой обстановки татары и черкесы наделены чрезвычайно «неистовыми» байроновскими чувствами. Стиль и характер Марлинского имели в своё время большое влияние на нашу изящную литературу. Не говоря о толпе бездарных подражателей, которые скоро довели отличительные особенности Марлинского до пошлой карикатуры, нельзя не заметить, что его манера до известной степени отразилась и в повестях Пушкина («Выстрел»), и в «Герое нашего времени» Лермонтова, и ещё более - в драмах последнего.

Известно, что декабрист, известный русский писатель Александр Бестужев-Марлинский провел несколько лет в ссылке в Дербенте. Как ему жилось в Дагестане? Об этом рассказывает Елена Тагирова.

В верхней части Дербента, недалеко от древних крепостных ворот Орта-капы, стоит каменный двухэтажный дом. Его архитектура так же незатейлива, как и у большинства построек. Единственное, что его отличает от старинных магальских домов – это окна, выходящие на улицу. В Дербенте, как и в других городах мусульманского Востока, обычно на улицу выходили глухие стены домов и заборов. Дом у Орта-капы составлял исключение.

К дому примыкает тесный, обнесенный каменной стеной, двор. Нижний этаж дома со слуховым окном служил загоном для скота, или складом домашнего скарба и снеди, верхний этаж был жилым. Туда ведет узкая, с высокими ступенями лестница, обмазанная глиной. Лестница так узка, что двоим не разойтись. Она выводит в маленький коридорчик с двумя дверями в смежные комнаты. Обе комнаты одинаково тесны, с низкими потолками, небольшими решетчатыми окнами. Одна комната – с тупым углом, двусветная. Из окна, обращенного к западу, видна громадина цитадели Нарын-Кала , грозно поднявшаяся над городом. Отсюда, если присмотреться, можно разглядеть выбоины на камнях – следы ядер и пуль. Из ругих окон открывается вид на магалы Дербента, на Джума-мечеть и на северную крепостную стену с «Воротами Вестника» (Джарчи-капы).

Сколько раз к этим окнам, открывающим вид на север, подходил и подолгу смотрел вдаль усталый, болезненно-бледный, с горящими глазами человек. Он был словно прикован к туманной дали, в которой пытался разглядеть очертания далекого Петербурга. Как хотелось вырваться из этих стен, освободиться от оков ссылки и вернуться туда, в Северную столицу, где еще недавно гремела его слава!

Но человек отходил от окна и садился писать. Писал письмо за письмом, рассказ за рассказом, книгу за книгой. Так проходили годы – в тоске и трудах. В этой убогой комнате были созданы замечательные произведения, восхищавшие и покорявшие русского читателя. Их автором был зачинатель русской романтической повести, декабрист, ближайший сподвижник Рылеева и друг Грибоедова – Александр Александрович Бестужев, прозванный в Дербенте Искендер-Беком.

Он родился в 1797 году в Петербурге, в замечательной семье, из которой четверо братьев стали декабристами. А начал литературную деятельность в 1818 году, когда ему было чуть больше 20 лет и когда он служил в чине прапорщика в лейб-гвардии в драгунском полку. Полк был расположен под Петергофом в Марли – отсюда и псевдоним «Марлинский», под которым Бестужев вскоре стал известен – сначала в критике, а потом и в литературе.
Во второй половине 1823 года Рылеев принял Бестужева в Северное тайное общество. В ту пору это уже блестящий адъютант герцога Вюртембергского, бывающий в большом петербургском свете.

В это же время он начинает вести подпольную работу. 14 декабря 1825 года в столице Российской империи произошло вооруженное восстание с целью свержения самодержавия.

Под командованием Бестужева был выведен на Сенатскую площадь Московский полк. После того, как восстание потерпело поражение, он сам явился на гауптвахту Зимнего дворца, и был арестован. В письме к Николаю I из Алексеевского равелина Бестужев с удивительной смелостью заявил, что если бы к декабристам присоединился Измайловский полк, он бы «принял команду и решился на попытку атаки, которой в голове… вертелся уже и план». По приговору суда Бестужев должен был отправиться на каторжные работы на 20 лет. Срок был сокращен затем до 15 лет. После вынесения приговора он был заключен в крепости в Финляндии, потом его отправили на поселение в Якутск и, наконец, по личному ходатайству перед царем, он был определен рядовым в Кавказский корпус. Наступил 1830 год. В это время Александр прибыл в Дербент.

Очень тяжело добирался он сюда. Вначале по Военно-Грузинской границе, а затем по побережью Каспийского моря, где ничто не говорило о близости населенных пунктов. На Кавказе разжалованные офицеры пользовались некоторыми льготами. Они могли находиться в обществе офицеров, при отличии в боях их награждали и создавали благоприятные условия. Однако положение Бестужева в Дербенте было совсем иным. Он перенес длинную вереницу унижений. Особенно он страдал от командира батальона Я.Васильева. Началось с того, что, узнав, кто перед ним, командир смачно выругался. Обычно за малейшую провинность солдата избивали палками, а так как Бестужев был солдатом, то, чтобы не быть наказанным, ему приходилось выполнять самые нелепые приказы Васильева. Это было очень обидно, ведь солдат в данном случае был гораздо умнее своего начальника.

За участие в обороне Дербента батальону, в котором служил Бестужев, были пожалованы два креста. Солдаты и ротные командиры определили: один крест – Бестужеву, но Васильев отложил награждение в долгий ящик, с казарменной откровенностью дав понять, что награды тому не видать. В дагестанской ссылке находился и брат Александра – Петр Бестужев. Всего 100 верст отделяло братьев, но видеться им категорически запрещалось. Петр Бестужев служил в Тарках, там он впоследствии сошел с ума. Александр держался ценою больших усилий. Своеобразной отдушиной для него стали литературные занятия.

Именно к дербентскому периоду относится бурное пробуждение творческой деятельности Бестужева. Штрафной солдат, больной и притесняемый, он создает все новые и новые произведения. Круг его тем необыкновенно широк и разнообразен. Он пишет повесть «Мореход Никитин», «Лейтенант Белозор». В Дербенте же создаются «светские повести» Бестужева «Испытание» и «Фрегат «Надежда», дописывается историческая повесть «Наезды». А в 1832 году, когда ссыльный декабрист томился в Дербенте, в России вышел сборник его произведений «Русские повести и рассказы», что явилось событием в литературной жизни. Издатель «Московского телеграфа» Н. Полевой писал о Бестужеве: «Можно сказать решительно, что из живущих ныне повествователей ни один не сравняется с ним в силе творчества… Теперь перед ним все на коленях».

Каково было его настроение в годы ссылки, как ему жилось, говорят его строки: «Брошен в климат, убийственный для здоровья, в общество, удушающее душу, я не нахожу в товарищах людей, которые бы могли понять мои мысли, не нахожу в азиатцах, кто бы разделял мои чувства. Все окружающее меня так дико или так ограниченно, что берет тоска и досада. Скорей добудешь огня, ударяя лед о камень, чем занимательность из здешнего быта». Достойно удивления: откуда писатель черпал духовные и физические силы, создавая свои произведения? «Бытие мое, бог знает, что такое, – смертью назвать грешно, а жизнью – совестно», – писал он своим братьям-декабристам.

Жизнь в Дербенте ничем не отличалась от сибирской каторги. Не случайно Дербент в то время называли «Кавказской Сибирью».

Но все же тяжесть казарменного быта скрашивали поездки по Дагестану. Бестужев много ездил по нашему краю. Будучи в Касумкенте и Курахе, он наблюдал природу южного Дагестана, видел покрытые вечными снегами вершины Базар-Дюзи и Шах-Дага, слышал рев бушующих рек Самура и Гюльгери-чая. Во время похода в Чиркей он был поражен угрюмостью скал Салатау и Гимринского хребта. Писатель бывал в кумыкских аулах: Буйнак, Тарки, Кафыр-Кумух, Чумескент, в аулах Табасарана. Ему удалось побывать в сердце гор – ауле Кумух. Тут, в Нагорном Дагестане, перед писателем одна за другой возникали картины суровой и величественной природы неведомого края. Они будили воображение и рождали образы. Возвратившись из той или иной поездки, он писал письма родным и знакомым. В письмах то и дело мелькали фразы: «Я слышал… воинственные песни аварцев и наблюдал нравы горцев», «…Я по целым часам прислушиваюсь к ропоту горных речек и любуюсь игрой света на свежей зелени и яркой белизне снегов», «О, люблю я горы!». Чтобы лучше познать быт горцев, он изучает азербайджанский и кумыкский языки, мечтает переодеться и уйти в аулы Табасарана или Аварии и пожить жизнью самих обитателей гор. День за днем он накапливает материалы по истории, этнографии Дагестана, записывает песни и сказания горцев.

Он писал: «Аварцы – народ свободный. Не знают и не терпят над собой никакой власти. Каждый аварец называет себя узденем, а если имеет есыря (пленного), то считает себя важным барином. Бедны, следственно, храбры до чрезвычайности; меткие стрелки из винтовок; славно действуют пешком; верхом отправляются только в набеги, и то весьма немногие. Лошади их мелки, но крепки невероятно. Верность аварского слова в горах обратилась в пословицу. Дома тихи, гостеприимны, радушны, не прячут ни жен, ни дочерей; за гостя готовы умереть и мстить до конца поколений. Месть для них – святыня, разбой – слава. Впрочем, нередко принуждены бывают к тому необходимостию».

Бестужев пользовался неограниченным доверием и уважением у горцев. «Все горцы от меня без ума», – писал он, вернувшись из поездки по южному Дагестану. В другом письме он сообщал: «Меня любят очень татары за то, что я не чуждаюсь их обычаев, говорю их языком». О любви дербентцев к писателю свидетельствовало много документов. Кавказский ссыльный Я. Костенецкий в своих воспоминаниях, опубликованных в журнале «Русская старина», писал: «Когда Бестужев покидал Дербент, все городское население провожало его и верхом и пешком верст за двадцать от города, до самой реки Самура, стреляя по пути из ружей, пуская ракеты, зажигая факелы; музыканты били в бубны и играли на своих инструментах, другие пели, плясали… и вообще вся толпа старалась всячески выразить свое расположение к своему любимому Искендер-Беку».

В 1832 году в Москве за подписью «Александр Марлинский» была напечатана его известная повесть «Аммалат-Бек». В предисловии автор говорил: «Описанное выше происшествие не выдумка. Имена и характеры лиц сохранены в точности». В повести даны яркие, характерные для Дагестана, пейзажи. Подробно и точно описаны Хунзах, Буйнакск, Дербент. Писатель хорошо знал историю Дербента. В «Аммалат-Беке», а затем в «Мулле-Нуре» он дал образное описание древнейшего города Кавказа. Хорошо переданы писателем в повести кумыкские народные празднества. Даны колоритные картины дагестанской природы. Показал людей с сильными страстями и сложными характерами. В повести много мест, которые рассказывают о взаимоотношениях горцев и русских. В ней нет и тени шовинизма: сочувственно относился к простым горцам, восторгался их храбростью и удалью, восхищался трудолюбием горцев.

«Аммалат-Бек» произвел в России глубокое впечатление. Им зачитывались. Композитор Афанасьев впоследствии написал оперу «Аммалат-Бек». Александр Дюма, путешествовавший по России, также горячо заинтересовался повестью и использовал ее сюжет для своего романа из дагестанской жизни «Селтанета». Вслед за «Аммалат-Беком» появилась другая его крупная повесть «Мулла-Нур». Герой повести Мулла-Нур, так же, как и Бек, историческое лицо. Этот необыкновенно смелый и отважный «разбойник» был современником автора и пользовался широкой известностью в южном Дагестане и Азербайджане. Он грабил богатых и раздавал свою добычу бедным. Бестужев таким его и изобразил – благородным и романтическим разбойником. В повести выведен и образ мужественного и честного юноши из Дербента Искендер-Бека. Нет сомнения, что писатель наделил его автобиографическими чертами.

В Дербенте в редкие часы отдыха Бестужев наблюдал уличные сценки, общался с жителями, рисовал, записывал, не доверяя цепкой памяти. Он уже владел кумыкским языком, понимал по-азербайджански, по-лезгински – в образованных семьях считался своим человеком. Знакомые знали, что в России его повести печатаются, что от них все в восхищении, что их ценит даже сам Пушкин. Казалось, что Александр вскоре будет освобожден от надзора, что его перестанут преследовать, он получит разрешение на въезд в Россию. Дела складывались хорошо еще и в другом отношении. Полюбил девушку, 19-летнюю Ольгу, дочь отставного унтер-офицера Нестерцова. Девушка отвечала взаимностью. В верхнем магале Бестужев снял две комнаты. Ольга приходила к нему, прибирала по дому, стирала и гладила солдатское белье. Оба были счастливы. Но в один из таких вечеров произошло несчастье.
В марте 1833 года из Дербента писатель отправил письмо брату Павлу, в котором писал: «Я держу всегда под изголовьем кинжал или пистолет… Не хотел бы без бою погибнуть в постели от руки разбойника. Надобно тебе сказать, что ко мне иногда ходила за шитьем белья девушка Ольга, дочь умершего унтер-офицера. Она пришла в мою квартиру 23 февраля, часу в восьмом… Она рассказывала мне много смешного: я громко хохотал. Она резвилась на кровати, то вскакивая, то прилегая на подушки, и вдруг кинулась на них правым плечом… в этот миг пистолет, лежавший между двух подушек… выстрелил и ранил ее в плечо, так, что пуля прошла внутрь груди. Я обомлел… Я кинулся к свечке… уронил… свечку, потом сбежал вниз… попросил позвать лекаря, известить дежурного по караулам… Больная рассказала все им, что описал я, очень подробно и потом повторила это разным особам: и матери со священником, наедине, и не однажды… она жила 50 часов… и умерла от излияния крови в легкие… Я почтил ее память приличными похоронами…».

Всем случившимся Бестужев был раздавлен. Предсмертные показания Ольги сняли с него обвинение. Однако случай этот дошел до Петербурга, и, конечно же, был не в его пользу.

Жизнь Бестужева была сложной, воззрения противоречивыми. Декабрист-вольнодумец, он порой высказывал покорность монарху; желая жизни, он искал смерти. Иногда его охватывало стремление выслужиться, получить офицерский чин и уйти в отставку, чтобы заняться русской словесностью. В 1834 году он был переведен в Ахалцих, а затем на черноморское побережье Кавказа. Тяжелые походы, сырой климат продолжали подтачивать здоровье писателя. «Ей богу, лучше пуля, чем жизнь, которую я веду», – писал он брату Павлу. Через три года, после отъезда из Дербента, он услышал о гибели Пушкина. 23 февраля 1837 года, в четвертую годовщину трагической гибели Ольги, он поднялся на гору святого Давида в Тифлисе, постоял на коленях у могилы А.С. Грибоедова и плакал по А.С. Пушкину.

7 июня 1837 года у мыса Адлер высадился десант, в котором командовал взводом Грузинского полка. Здесь его ранило. Он остался лежать в лесу под дубом. На другой день был обмен убитыми, но тело писателя не нашли. Это породило множество версий, догадок, предположений. Находились «очевидцы», рассказывающие самые невероятные «факты», вплоть до того, что будто писатель перешел на сторону Шамиля и служит советником у имама Дагестана… Бесспорно одно: Россия преждевременно потеряла еще одного достойного сына.

Бестужев-Марлинский Александр Александрович (псевдоним Марлинский, 23 октября (03 ноября) 1797 г. — 07 июня (19 июня) 1837 г.) — прозаик, критик, поэт. Второй сын известного радикального писателя А. Ф. Бестужева. До десяти лет учился дома.

В 1806 г. его отдали в Горный кадетский корпус, где он не проявил большого интереса к точным наукам, но увлекся словесностью. Не закончив курса обучения, Бестужев в 1819 г. поступил юнкером в лейб-гвардии драгунский полк и через год был произведен в офицеры. Полк, в котором служил Бестужев, стоял под Петергофом, в местечке Марли (отсюда и псевдоним — Марлинский). Здесь и началась литературная деятельность Бестужева: в 1818 г. он дебютировал в печати переводами стихотворных и исторических сочинений, а затем и критическими статьями.

Великодушное сердце - лучший вдохновитель разума.

Бестужев-Марлинский Александр Александрович

В 1818-1822 гг. Бестужев выступает как поэт, переводчик и критик, близкий к карамзинистам и арзамасцам. Он мечтает о своем печатном органе и задумывает издание альманаха «Зимцерла», но не получает разрешения властей. В это время он пишет послание «К К<реницын>у», «Подражание первой сатире Буало», «К некоторым поэтам» и переводит отрывки из «Мизантропа» Мольера и «Метаморфоз» Овидия. Широкую известность приносят Бестужеву его критические статьи о переводе П. А. Катенина трагедии Расина «Эсфирь» и о «Липецких водах» А. А. Шаховского, помещенных в «Сыне Отечества» (1819).

Выступления Бестужева были замечены: в 1820 г. его избрали членом Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, а затем и Вольного общества любителей российской словесности. Значительно расширились его литературные знакомства: он подружился с Дельвигом, Баратынским, Рылеевым, Вяземским, переписывался с Пушкиным.

Тогда же Бестужев пробует себя в жанре путешествия. В 1821 г. он публикует «Поездку в Ревель», навеянную прибалтийскими впечатлениями. Особенностью произведения стало сочетание прозаического текста со стихами, обилие рассуждений на самые разные, в том числе и литературные, темы, непринужденность общения с читателем, который мог ощутить наблюдательность автора и его остроумие.

С января 1825 г. Бестужев стал одним из наиболее активных членов Северного общества. Как и большинство декабристов, Бестужев сначала был приверженцем конституционной монархии, а затем сторонником республики. Вместе с Рылеевым он издает альманах «Полярная звезда» (1823-1825), сыгравший большую роль в пропаганде декабристских идей.

Альманах «Полярная звезда» собрал большие литературные силы. Его значение заключалось как в том, что Бестужев и К. Рылеев стали платить авторам гонорар, т. е. способствовали профессионализации литературы, так и в направлении, определяемом в значительной степени критическими статьями Бестужева.

В критических обзорах («Взгляд на старую и новую словесность в России», 1823; «Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года», 1824; «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начала 1825 годов», 1825) Бестужев ратовал за национальную самобытность литературы, ее прочную связь с политическими идеями современности, за романтизм, означавший для него свободу человеческого духа, полноту и естественность выражения чувств. Явный интерес к истории проявляется у Бестужева в жанре повести («Роман и Ольга», «Изменник», «Листок из дневника гвардейского офицера», «Замок Нейгаузен», «Ревельский турнир», «Замок Венден», «Замок Эйзен» — авторское название «Кровь за кровь»), которая проясняет существенные особенности романтизма Бестужева. Романтизм стал для писателя знаменем свободолюбия и общественного протеста.

Марлинский

Псевдоним А. А. Бестужева (см.).

{Брокгауз}

Марлинский

Литературный псевдоним Александра Александровича Бестужева, писателя-декабриста. Род. в знатной дворянской, но сильно обедневшей семье. Учился в Горном корпусе, дослужился до чина штабс-капитана в лейб-гвардии драгунском полку в Марли под Петергофом (отсюда позднейший его литературный псевдоним), позднее был адъютантом при принце Вюртембергском. Лит-ую деятельность М. начал в 1819. К концу 1822 относится сближение М. с Рылеевым, оказавшим на него сильнейшее идейное воздействие ("Мы мечтали вместе, и он пылким своим воображением увлекал меня еще более"). Вместе с Рылеевым Бестужев издал литературные альманахи "Полярная звезда" за 1823, 1824 и 1825, пользовавшиеся исключительным успехом. Перу Бестужева, кроме ряда беллетристических произведений, принадлежат в этом альманахе "Взгляды на русскую словесность", критические обзоры, сыгравшие огромную роль в становлении русского романтизма и в развитии русской критики. В 1824 Бестужев был введен Рылеевым в "Северное общество", в котором занимал довольно умеренную позицию сторонника конституционной монархии. По его собственным признаниям, Рылеев и Оболенский называли его фанфароном и не раз говорили, что "за флигель-адъютантский аксельбант я готов отдать все конституции". 14 декабря Бестужев находился на Сенатской площади, но после разгрома восстания добровольно отдался в руки Николая I и, как отмечают официозные оценки, "изъявил совершенное раскаяние и в ответах был весьма чистосердечен". В течение года был заключен в форте "Слава" в Финляндии, в 1827-1829 находился в ссылке в Якутске, в 1829 по его личной просьбе был переведен в действующую армию на Кавказ. Однако ни растущая известность М. как прозаика ни отвага, проявленная им в боях с горцами, не ограждали его от постоянных издевательств командиров; лишь в 1835 он удостаивается чина унтер-офицера. В битве при мысе Адлер Бестужев был убит.

Многие важные эпизоды лит-ой деятельности Бестужева (напр. степень его участия в сочиненных вместе с Рылеевым сатирических песнях "Ах, где те острова" и "Ах, тошно мне и в родной стороне") остаются до настоящего времени крайне смутными. Разгром декабризма мрачной тенью лег и на литературную деятельность Бестужева-Марлинского. Все его позднейшее творчество представляет собою мучительный процесс изживания характерной для декабристов идеологии капитализирующегося дворянства и перехода Бестужева на новые, гораздо более консервативные политические позиции. Если раньше, в "Ревельском Турнире", "Замке Венден", у Бестужева звучали ноты социального протеста, то после разгрома декабризма, после уничтожения той политической базы, на к-рую Бестужев-Марлинский мог бы опереться, в его произведениях появляются новые мотивы. В этом смысле закономерны в его лирике мотивы одиночества (стих. "Облако" предвосхищает Лермонтова "Тучки небесные, вечные странники"). Лирика М. мрачна и безотрадна: "Плыву я грустен и один. На чуждом бреге тьма ночная; как сон, бежит далекий брег и вечен лед и вечны тучи... И близко бездна океана белеет саваном тумана" ("Сон"). В отличие от гражданского историзма рылеевских "Дум" повести М. изображают историю преимущественно в батальном плане - русские легко побеждают наполеоновские войска и на своей почве ("Латник", 1832) и даже в далекой и незнакомой для них Голландии ("Лейтенант Белозор", 1831). В эпохе смутного времени ("Наезды", 1824), в русском средневековье ("Роман и Ольга, повесть 1396 года") М. выделяет все те же мотивы национального самосознания, вообще чрезвычайно характерные для декабризма, но в 30-х гг. лишенные политически-прогрессивного содержания.

Еще шире эти националистические мотивы развертываются в очерках и повестях М. на кавказские темы. В "Аммалате-Беке" , "Мулле-Нур" и др. М. является создателем напыщенной прозы романтизма. Широкие полотна этнографических зарисовок, экзотика кавказских пейзажей, выспренные описания битв с горцами снискали повестям М. любовь массового дворянского и буржуазного читателя 30-х гг. И наконец последней составной частью творчества М., последним жанром его стиля являются его светские повести ("Испытание", "Роман в 7 письмах"), Здесь действие уже явно ограничено аристократической средой, тематика - всякого рода любовными интригами, развертывающимися в атмосфере постоянных балов, пирушек, празднеств и т. п. Изобилующие легкой салонной болтовней, уснащенные массой цветистых эпитетов и метафор, повести эти не отличались сколько-нибудь значительным содержанием; но в формальном отношении они были явлением незаурядным в истории русской прозы (быстрый рассказ, отточенность композиции, утонченная игра романтическими эпиграфами, изощренность эпистолярной формы и пр.). На всем протяжении 30-х гг. М. пользовался огромной популярностью как в критике, так и в читательской среде. Сокрушительный удар этой популярности нанесен был только Белинским, в большой статье подвергнувшим романтическую риторику автора "Аммалат-Бека" предельно резкой по тону и отрицательной по содержанию оценке.

Творчество М. сыграло немаловажную роль в истории русской литературы. Оно сильнейшим образом воздействовало на аристократическую часть дворянской литературы 50-х гг. и на творчество ряда писателей, только начинавших свою литературную деятельность. Отметим в этом плане, с одной стороны, авантюрные повести Вонлярлярского , "Марину из Алого Рога" Маркевича , с другой стороны - "Спальню светской женщины" Ив. Панаева , "Счастливую ошибку" Гончарова и др. Художники передовых групп русского дворянства, испытывавших воздействие процесса капитализации, или выходили из-под влияния М. или открыто с ним боролись. Так, Лермонтов, бесспорно многим обязанный М. (картины кавказской экзотики, ряд светских образов, особенно в "Княгине Лиговской", лирическая тематика), преодолевал и самодовлеющий порою батализм М. ("Валерик") и его бездумную эротику.

Библиография: I. Русские повести и рассказы, 12 чч., СПб, 1832-1839; Второе полное собр. сочин., 4 тт. (12 частей), СПб, 1847 (По счету изд. 4-е).

II. Семевский А., А. А. Бестужев, "Отечественные записки", 1860, № 5-7; Его же, А. Бестужев в Якутске, "Русский вестник", 1870, № 5 (письма к родным 1827-1829); Его же, А. Бестужев на Кавказе, там же, 1870, № 6-7 (письма к родным 1829-1837); Белинский В. Г., Полное coбp. сочин., под ред. С. А. Венгерова, том V, СПб, 1901, стр. 126-160, 552-554 (примеч.); Котляревский Н., Декабристы, кн. А. И. Одоевский и А. А. Бестужев, СПб, 1907; Замотин И., Романтизм 20-х гг. XIX ст. в русской литературе, т. II, СПб, 1913; Алексеев М. П., Тургенев и Марлинский, в сб. "Творческий путь Тургенева", под ред. Н. Л. Бродского, П., 1923; Восстание декабристов, т. I, М. - Л., 1925 (следственное дело А. А. Бестужева); Измайлов Н. В., А. А. Бестужев до 14 декабря 1825, сб. "Памяти декабристов", т. I, Л., 1926; Прохоров Г. В., А. А. Бестужев-Марлинский в Якутске, там же, т. II, Л., 1926; Ковaрский П., Ранний Марлинский, сб. "Русская проза XIX века", под ред. Б. М. Эйхенбаума и Ю. Н. Тынянова, Л., 1926; Алексеев М., Этюды о Марлинском, Иркутск, 1930; Воспоминания Бестужевых, Москва, 1931.

III. Венгеров С., Критико-биографический словарь русских писателей и ученых, т. III, СПб, 1892; Ченцов Н. М., Библиография декабристов, Москва - Ленинград, 1929.

{Лит. энц.}

. 2009 .

Смотреть что такое "Марлинский" в других словарях:

- (1797 1837) литературный псевдоним Александра Александровича Бестужева, писателя декабриста. Р. в знатной дворянской, но сильно обедневшей семье. Учился в Горном корпусе, дослужился до чина штабс капитана в лейб гвардии драгунском полку в Марли… … Литературная энциклопедия

Марлинский А. А. МАРЛИНСКИЙ А. А., см. Бестужев А. А. (Марлинский). Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч. ред. совет изд ва Сов. Энцикл. ; Гл. ред. Мануйлов В. А., Редкол.: Андроников И. Л., Базанов В. Г.,… … Лермонтовская энциклопедия

МАРЛИНСКИЙ А. см. в ст. Бестужевы … Большой Энциклопедический словарь

Псевдоним Александра Александровича Бестужева (VI, 278) … Биографический словарь

Александр Бестужев (Марлинский) Александр Александрович Бестужев (псевдоним Марлинский; 23 октября (3 ноября) 1797, Санкт Петербург 7 (19) июня 1837, форт Святого Духа, ныне микрорайон Адлер города Сочи) русский писатель, критик, публицист;… … Википедия

См. Бестужев, А. А. {Венгеров} … Большая биографическая энциклопедия

- (1797 1837) декабрист, русский писатель; см. Бестужевы … Большая советская энциклопедия

Псевдоним А. А. Бестужева (см. соотв. статью) … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона