Здоровый образ жизни и психология содержание. Здоровый образ жизни и психология здоровья. Что такое психическое здоровье

Проблема воздействия на поведение человека волнует как специалистов, использующих СМИ с целью рекламы, пропаганды и т.п., так и психологов, озабоченных масштабным воздействием на личность человека со стороны информационных технологий. Можно ли изменить поведение людей с помощью средств массовых коммуникаций? Если ответ утвердительный – это открывает огромные возможности для манипуляций личностью, человек становится марионеткой в чьих-то руках. Однако, не все так однозначно, и существует множество факторов, опосредующих и ограничивающих воздействие массовых коммуникаций на поведение. Сколько усилий в виде рекламных и социальных кампаний затрачивается, например, на модификацию такого поведения, как курение, но множество людей продолжают курить! Пропаганда здорового образа жизни также не всегда оказывается эффективной. В то же время социально неодобряемые формы поведения усваиваются гораздо эффективнее.

С точки зрения воздействия на поведение зрителей можно выделить следующие проблемы:

• проблему актуализации социально нежелательных форм поведения, в первую очередь насилия и сексуальных отклонений, а также суицида (аутоагрессии);
• проблему формирования социально желательных форм поведения, таких как здоровый образ жизни, помогающее поведение, безопасный секс, построение крепкой семьи, рождение детей и т.п.

В силу ряда причин первая проблема получила более широкое освещение в исследованиях.

Механизмы воздействия СМК на поведение

Можно выделить следующие психологические механизмы воздействия массовых коммуникаций на поведение:

• возбуждение; повышение уровня общего возбуждения вследствие наблюдения за поведением телегероя, особенно агрессивным или сексуальным;
• имитация (подражание). Людям свойственно усваивать наблюдаемые модели поведения, и затем воспроизводить их в соответствующих ситуациях. Склонность к подражанию особенно сильна у детей, так как это один из древнейших способов передачи социального опыта новым поколениям;
• подкрепление (оперантное обусловливание); подкрепляемое поведение воспроизводится с большей вероятностью. При этом подкреплением может быть вознаграждение героя, получение внимания со стороны других людей или лиц противоположного пола, а также одобрение наблюдаемого поведения со стороны ближайшего окружения самого зрителя;
• дизингибиция (растормаживание) – в результате наблюдения за поведением телегероев могут освобождаться ранее табуированные или сдерживаемые формы поведения, например, склонность к насилию или суициду. Известно, что после телерепортажей о случае суицида увеличивается количество случаев суицида, особенно среди подростков;
• десенсибилизация; т.е. потеря чувствительности в результате частого наблюдения к наблюдаемым формам поведения, например, к насилию, страданиям жертв, терактам;
• сенсибилизация – эффект, обратный десенсибилизации; у некоторых людей возникает, наоборот, повышенная чувствительность к наблюдаемым страданиям, так что они не могут переносить наблюдение подобных сцен;
• катарсис; этот термин связан с психоаналитическим подходом к пониманию воздействия СМИ на поведение и означает освобождение от возбуждения, и в первую очередь от агрессивных или сексуальных импульсов, в результате просмотра соответствующих сцен.

Проблема демонстрации насилия в СМК

Под "насилием" обычно понимается причинение намеренного физического ущерба другому человеку . Эпизоды случайного причинения боли, психологического насилия исследователи не принимают в расчет.

Исследования влияния демонстрации насилия обычно рассматриваются с точки зрения следующих теорий:

• теории социального научения;
• теории культивации;
• психоанализа.

С точки зрения теории социального научения, демонстрация насилия в СМК приводит к моделированию аналогичного поведения в реальной жизни, особенно у детей и подростков. Эксперименты А. Бандуры с куклой Бобо наглядно продемонстрировали действенность моделирования. В этих экспериментах Бандура снял короткий фильм, в котором женщина ругает, пинает и даже бьет молотком большую резиновую куклу Бобо. Потом показал этот фильм группе детей дошкольного возраста. В контрольной группе показывалось видео без насилия, еще одна группа вообще не смотрела никакого видео. Затем каждая группа детей приводилась в помещение, в котором находилась кукла Бобо. Дети первой группы, которые наблюдали видео с агрессивным поведением, сразу начинали воспроизводить увиденные в фильме действия: лупить куклу, бить ее молотком и т.п. В контрольных группах дети не демонстрировали насильственного поведения, а спокойно играли (рис. 3.9).

Рис. 3.9. "Игры" детей с куклой Бобо (2-й, 3-й ряд фотографий) после просмотра фильма с насилием (1-й ряд фотографий)

Примечательно, что дети более активно подражали модели, если поведение модели вознаграждалось (например, конфетой), и в меньшей степени – если поведение модели наказывалось.

Пример из практики. Достаточно часто встречаются художественные фильмы с сюжетом, в котором главные герои – воры или гангстеры, тем не менее они показаны достаточно позитивно и зритель начинает им сопереживать, желает, чтобы им удалось скрыться от полиции... Если пожелания зрителя оправдываются и преступники успешно укрываются, например в Мексике, и живут там припеваючи на украденные деньги – мы получаем эффект моделирования с позитивным подкреплением. Особенно если процесс ограбления банка показан с мельчайшими подробностями. Это уже получается учебник по ограблению...

Естественно, у взрослого человека моделирование работает более опосредованно, чем у детей. Просмотр фильма со сценами каратэ не ведет к мгновенному их воспроизведению, как это бывает у детей. Однако А. Бандура продемонстрировал наличие когнитивных изменений в результате моделирования. Испытуемым давали посмотреть сцены изнасилования, причем до просмотра и после него просили оценить, какое наказание следует давать за изнасилование. После просмотра фильма предлагаемое испытуемыми наказание за совершение изнасилования уменьшалось, причем это касалось не только мужчин, но и испытуемых женщин. Таким образом, А. Бандура продемонстрировал, что просмотр сцен насилия и жестокости, которыми изобилует телевидение, способствует изменению установок зрителей и ведет к оценке насилия как естественной формы поведения.

Научение через наблюдение, согласно модели социального научения А. Бандуры, включает в себя четыре основных процесса:

• 1) внимание – чтобы произошло моделирование, наблюдатель должен обратить внимание на данную форму поведения. Внимание зависит как от характеристик стимула (функциональная ценность поведения, привлекательность, отчетливость, пригодность), так и от характеристик самого наблюдателя (его прошлого опыта, привычек, мотивов, установок, сенсорных способностей и т.п.);
• 2) сохранение – запоминание моделируемого поведения. Хранение информации о поведении может происходить в образной или вербальной форме. Сохранению способствуют: повторение поведения на практике; воображаемое повторение поведения; связь нового поведения с прошлым опытом наблюдателя; мотивация наблюдателя к обучению и др.;
• 3) продуцирование – воплощение поведения в действии. Эффективность продуцирования зависит от способностей наблюдателя, а также от его способности к корректировке – чувствительности к обратной связи и умению корректировать поведение на ее основе;
• 4) мотивация: не все смоделированные формы поведения реализуются в действии. Для реализации должна существовать адекватная мотивация. На мотивацию могут влиять подкрепления модели, а также внутренняя положительная оценка поведения самим человеком.

Таким образом, чтобы состоялось моделирование поведения, необходимо, чтобы зритель обратил внимание на поведение модели; запомнил этот способ поведения; имел соответствующую мотивацию к воспроизведению моделируемого поведения, а также имел способности, необходимые для сто воспроизведения.

В результате моделирования может сформироваться новая форма поведения, а могут растормаживаться уже существующие, но табуированные формы поведения. Так, просмотр фильмов с эпизодами насилия может привести к растормаживанию агрессивности человека и снятию табу на ее проявления.

Кроме того, может проявиться эффект генерализации в результате просмотра сцен со сценами насилия – распространения наблюдаемого поведения на другие ситуации или использование иных способов насильственного поведения, чем было показано в фильме. Например, после просмотра боевика, в котором герой стрелял из автомата, человек может ударить кого-то кулаком или ногой. К тому же, повышение общего уровня возбуждения после просмотра боевиков может способствовать более быстрой активации и более агрессивной реакции, чем в обычной ситуации. Поэтому доказать наличие связи между наблюдаемым в фильме эпизодом и последующим агрессивным поведением бывает не так легко.

Факторы эффективности моделирования. На эффективность моделирования влияют как особенности модели, так и характеристики личности наблюдателя.

Факторы, повышающие эффективность моделирования со стороны модели (композиции продукции СМК):

• привлекательность персонажа, демонстрирующего модель; привлекательность героя усиливает идентификацию и склонность подражать ему у зрителя. Непривлекательный персонаж, напротив, снижает вероятность подражания и, тем самым, эффективность моделирования;
• насилие представляется оправданным с точки зрения сюжета;
• за насилием не следует возмездия (преступные действия не вызывают раскаяния, не осуждаются, не наказываются);
• преступные действия героя вознаграждаются (например, герой, проявляющий жестокость, получает власть, деньги, любовь женщин и т.п.). Часто в фильмах насилие со стороны положительного героя показывается оправданным и вознаграждается, тогда как насилие со стороны отрицательного героя наказывается, поэтому насилие "хорошего парня" еще более опасно, чем насилие "злодея";
• демонстрация ценности применения силы – разновидность подкрепления насилия. Когда человек, особенно ребенок, видит, что разногласия наиболее эффективно разрешаются силовыми методами, он решает, что насилие – вполне эффективный способ решения конфликтов в реальной жизни;
• негативные последствия для жертвы минимальны (во многих фильмах персонажи после жестоких избиений оказываются целы и невредимы), что создаст иллюзию "безопасности" насилия;
• сцена насилия кажется зрителю реалистичной. Особенно это характерно для маленьких детей, которые еще не научились отличать реальность и вымышленные сцены, поэтому на них сцены жестокости могут произвести чрезвычайно негативное воздействие.

Личностные факторы – особенности реципиента. Следующие особенности личности зрителя могут снижать или повышать эффективность моделирования насилия:

• эмпатия (отрицательно коррелирует с пристрастием к насилию). Люди с высоким уровнем эмпатии склонны к сенсибилизации при восприятии насилия;
• стремление к новизне и поиску острых ощущений (позитивно коррелирует с пристрастием к насилию);
• уровень агрессивности (положительно коррелирует с пристрастием к насилию);
• возраст: наиболее сильный эффект моделирования проявляется в возрасте от 8 до 12 лет;
• исходный уровень возбуждения человека, который мог возникнуть по какой-либо другой причине, может усилить эффективность моделирования и привести к воспроизведению насильственного поведения.

Согласно теории культивации, демонстрация насилия изменяет установки человека, и его представления о мире и отношениях людей строятся на телевизионной реальности. В отличие от теории социального научения, сторонники теории культивации акцентируют взаимодействие зрителя с воспринимаемой реальностью, а не пассивное научение. Тем не менее, чем чаще человек подвергается воздействию массовых коммуникаций, тем больше его представления о мире начинают приближаться к тому образу мира, который демонстрируют СМИ, даже если его первоначальные убеждения были отличны. Исследования Гербнера и его коллег показали, что чем чаще люди смотрят телевизор, тем в большей степени они воспринимают мир как опасное место, а людей – как преступников. Однако в исследованиях не доказано, происходит ли изменение установок вследствие частого потребление телевизионной продукции, или, возможно, люди тревожные, подверженные страхам, более склонны смотреть телевизор, чтобы подтвердить свои представления о мире.

Психоаналитический подход к проблеме демонстрации насилия в СМИ отличается от теорий социального научения и культивации, так как отстаивает точку зрения о наличии пользы от просмотра сцен, содержащих насилие. С точки зрения психоаналитической теории, человек постоянно испытывает воздействие вытесненных инстинктов – Эроса и Танатоса – т.е. сексуальных и агрессивных импульсов. Эти импульсы способны накапливаться и, в конце концов, прорвать защиту эго. Наблюдая за насилием по телевидению, человек испытывает освобождение от этих импульсов – переживает катарсис. Таким образом, у него снижается напряжение и склонность к проявлению агрессии в реальной жизни.

Если теория социального научения предполагает рост насилия после просмотра передач, содержащих цены с насилием и жестокостью, то психоаналитический подход, наоборот, предсказывает ослабление агрессивности и жестоких форм поведения поле просмотра подобных передач. Однако в экспериментальных исследованиях чаще подтверждается теория социального научения. В некоторых случаях делается вывод, что в отношении детей и подростков скорее применима теория социального моделирования, тогда как в отношении взрослых людей, особенно мужчин с высоким уровнем агрессивности, иногда может оказаться верной теория катарсиса.

Копинг-стратегии и защита от телевизионного насилия. Полностью защитить себя или ребенка от восприятия насилия в СМИ очень сложно. В основном, конечно, ставится вопрос о защите детей от восприятия насилия по телевидению. Введение законодательства, ограничивающее время демонстрации определенных фильмов, не снимает проблему, так как, во-первых, дети часто в обход всех запретов смотрят телевизор в "недетское" время; во-вторых, многие фильмы и передачи, даже новостные, демонстрирующиеся в дневное время, также содержат достаточное количество сцен насилия.

Проблема насилия в СМК сложна еще и потому, что насилие не всегда явно присутствует в некоторых продуктах массовых коммуникаций. Например, насилие может встречаться в популярных песнях, компьютерных играх, развлекательных передачах, и даже трансляциях спортивных матчей. Поэтому полностью исключить насилие из СМИ – нереальная задача, скорее, надо научить людей справляться с последствиями его восприятия.

Для снижения негативных эффектов могут использоваться следующие подходы:

• видеоограничитель насилия (V-chip) – специальный прибор, выключающий телевизор при демонстрации сцен насилия. Однако любые запреты, как известно, только усиливают желание, и смышленые дети наверняка смогут обойти хитроумные приспособления;
• дискуссии но поводу просмотренных фильмов, насилия в них, могут снизить склонность воспроизводить увиденное поведение. Особенно эффективным оказалось сочетание дискуссий с написанием эссе. По-видимому, осмысление собственного опыта и переживаний усиливает эмпатию и снижает склонность к агрессии;
• систематическая десенсибилизация – известный метод психотерапии в случае фобий, может также применяться для терапии страхов, возникших под воздействием СМИ у детей;
• культивация эмпатии. Так как люди с высокой степенью эмпатии менее склонны к насилию, развитие эмпатии является своего рода копинг-стратегией при борьбе с моделированием насилия. Некоторые приемы позволяют усилить эмпатию зрителя к телегероям, например, показ лица жертвы крупным планом; стимуляция идентификации с жертвой, а не с насильником;
• тренинговые программы, сочетающие перечисленные выше методы (дискуссии, десенсибилизацию, развитие эмпатии) могут также успешно применяться для терапии детей и подростков.

• Харрис Р. Указ. соч.
• Gerbner G„ Gross L, Morgan M., Signorielli N. Living with television: The dynamics of the cultivation process // Perspectives on media effects. Hillsdale, N. J.: Lawrence Eribaum Associates, 1986. P. 17–40.

Вооруженные нападения на школьников в Перми и Бурятии и убийство студентки ВШЭ, совершенное студентом Бауманки, всколыхнули общество. В чем причина подростковой и молодежной агрессии, стало ли больше психически нестабильных людей и что можно сделать прямо сейчас, чтобы не допустить очередной трагедии? Эти вопросы на круглом столе в «Известиях» обсудили психиатры, психологи, социологи, юристы и педагоги.

Психическая нестабильность

«Известия»: Что стоит за агрессией подростков и их деструктивным поведением - социальные причины, протест или же просто нездоровая психика?

Зураб Кекелидзе, генеральный директор ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, главный внештатный специалист психиатр Минздрава РФ: Безусловно, то, что произошло в Перми и Бурятии, связано с психическим состоянием нападавших. Но здесь нужно говорить не только о состоянии конкретного человека, но и о ситуации в целом.

Зураб Кекелидзе

Воспитание ребенка должно быть системой, а разрыв всегда ведет к печальным последствиям. Есть различные типы личности - они давно описаны. Часть людей легко внушаемы, управляемы, другие, наоборот, стараются манипулировать другими людьми. И общество в целом должно стараться управлять поведением подростков и молодых людей. Надо создавать в школе и за ее пределами такую систему, чтобы на первом месте были человеческие ценности. Это и называется воспитанием - не только домашним, но и школьным, общественным.

Анатолий Кучерена, адвокат, председатель общественного совета при МВД РФ: Иногда складывается впечатление, что мы находимся в неком хаосе. Посмотрите, как живет муравьиное сообщество, кто какую функцию выполняет, что такое муравьиная семья. Там всё четко структурировано и иерархично. Можно кивать на несовершенные законы, несовершенную власть. Но это второстепенно. Главное - среда, в которую помещен ребенок. Первое, что он видит, - это мама и папа, если это полная семья. Обычаи, привычки, традиции, разговоры - всё это он впитывает как губка. Если в семье есть негатив, грубость, раздражение, не соблюдаются нормы приличия, со временем ребенок начнет демонстрировать повадки членов семьи.

Но это касается не только семьи. Посмотрите, кто в школах стоит на проходной, послушайте, как они разговаривают: «Ты что делаешь? Ты куда пошел?» Это сотрудники ЧОПов. Я понимаю, что других у нас нет, но почему нельзя говорить то же самое, но с улыбкой. Детей, заходящих в школу, должны встречать дружелюбные люди, не должно быть раздраженности, потому что это в любом случае влияет на поведение подростка.

А еще общество, учителя, родительские комитеты должны принять как данность, что есть определенный процент детей с психическими отклонениями. И надо думать, как с ними работать.

Мария Новикова, психолог, научный сотрудник лаборатории асоциального поведения Института образования ВШЭ: Культура кулака и иерархия, в которой прав тот, кто находится выше, есть везде в обществе. Школа как институт этого общества сейчас воспроизводит такую систему отношений.

Мария Новикова

Из семьи действительно идет многое. Исследования показывают, что среди детей, которые в школе травят одноклассников, большинство воспитывается в семьях, где присутствует насилие, причем необязательно физическое. В таких семьях «главный» имеет право давить на зависимых от него, и у них нет права голоса или защиты своей позиции. Ребенок видит, что мать зависима от отца и часто становится объектом его нападок, что мать срывается на старших детях, старшие срываются на младших. И он находит себе объект для нападения в школе. В отличие от простой агрессии травля - это всегда нападки на того, кто слабее тебя.

Яков Турбовской, педагог, эксперт по подростковой преступности: Когда я пытался выяснить причины детской преступности, то обнаружил, что в школе, где учится 800–1000 человек, есть 5–6 таких детей. Это ничтожный процент, правда? И школа, как правило, отчитывалась так: «Недосмотрели, упустили, грубо поговорили, не того дежурным поставили». Мало того, матери и педагоги объясняли произошедшее исключительно самой ситуацией: «Так сложилось и так получилось».

Я объездил все детские колонии от Чукотки до Калининграда. Удивительная вещь: когда в колонии сидит 500, 600, 1000 человек, выясняется, что у малолетних преступников есть схожие типологические характеристики.

Например, из тысячи осужденных подростков 97 характеризуются плохой успеваемостью в школе. Это значит, что у ребенка заниженная самооценка, он ищет среду, где иначе себя ведут и оценивают, где он по-другому может себя представить. Плохая успеваемость в школе - это социальный фактор формирования личности.

Более того, я из колонии посмотрел на работу школы, и выяснилось, что школа формирует детей, потенциально готовых к преступной деятельности. Ребенок приходит в школу, хочет учиться, но через два года желание у него пропадает. А человек, который не хочет учиться, потенциально готов к противоправным действиям.

Яков Турбовской

«Известия»: Значит, к каждому ребенку нужен индивидуальный подход?

Яков Турбовской: Да. Но невозможно обеспечить индивидуальный подход учителя к ученику, не обеспечив индивидуального подхода к учителю. Мы ни одного учителя индивидуально не формируем: сдал экзамены - учитель. Да какой он учитель? Он не умеет дисциплину держать, отношения строить. Правительство до сих пор не может осознать, что не экономика определяет бытие народа, а образование и культура. Отсюда вытекает самая главная вещь. Мы пытаемся сэкономить на том, на чем экономить нельзя.

«Известия»: Стало ли в подростковой среде больше психически нестабильных детей?

Яков Турбовской: Конечно!

Зураб Кекелидзе: Да. И объясню причины этого.Если говорить системно, то забота о ребенке должна начинаться за месяц до подачи родителями заявления в загс.

Но по статистике 18% курящих женщин, узнав о беременности, не бросают курить, и дети рождаются с никотиновой зависимостью. В женских консультациях должны быть дни, которые касаются мужчин. Знания женщин о мужчинах и мужчин о женщинах просто дремучи. Суррогатное материнство - отдельная проблема, потому что суррогатная мать в первую очередь хочет заработать. Через пять лет после того, как мы соприкоснулись с этой проблемой, мы поняли, что давать им деньги на пропитание не следует - нужно приносить готовые скоропортящиеся продукты, потому что они на еде экономят! Следовательно, страдает плод. Он для нее - лишь способ заработать деньги.

То же самое касается донорских яйцеклеток и спермы. Никто ведь серьезно не интересуется наследственностью доноров.

Психиатры и неврологи говорят, что достижения акушерства и гинекологии - это их головная боль. Научились выхаживать 600-граммовых детей, работают сердце и легкие. Но при искусственном оплодотворении формирование нервной системы происходит вне утробы матери, что имеет свои последствия.

От нуля и старше

«Известия»: Можно ли как-то снизить процент психически нездоровых детей?

Зураб Кекелидзе: Сейчас психиатр осматривает ребенка профилактически с трехлетнего возраста, до трех лет - невролог. Но есть расстройства, которые видны с первого года жизни. Поэтому нужно, чтобы профилактические осмотры психиатра были и в раннем возрасте.

Помимо этого, в детском саду обязательно нужен психолог. Если у ребенка есть определенные отклонения, нужен совершенно другой подход в воспитании. Психолог в детском саду должен наблюдать за детьми, за их поведением: играет один, играет с другими - масса факторов, которые обязательно надо учитывать.

Мы сейчас стараемся ввести в школе предмет «психология». Лет 10 назад мы собирали директоров школ ЦАО Москвы. Я спросил, с какого года нужен такой предмет. Я предполагал, что с пятого. Они сказали: «Нет, с третьего». «Траву» приносят в четвертом, а то и еще раньше.

«Известия»: Когда уроки психологии появятся в школьной программе?

Зураб Кекелидзе: Наш центр уже написал учебники по психологии с 3-го по 11-й класс. Есть рабочие тетради для учеников с вопросами и ответами. Всё передано в Российскую академию образования и детскому омбудсмену Анне Кузнецовой на рецензирование. К концу февраля мы рассчитываем получить рецензию, чтобы внести правки. После этого мы намереваемся отдать пособия в Минобразования. А уже после оценки Минобра можно будет внедрять. Но ведь еще нужны те, кто будет обучать. И для них тоже нужны учебники. Это мы будем делать совместно с Минобром.

Написана и другая программа - для курсов повышения квалификации учителя раз в пять лет. Всё это нуждается во внедрении. В школе должны быть люди, которые будут помогать ребенку взрослеть.

Яков Турбовской: Произошло страшное событие - ученики порубили друг друга. Что еще должно произойти, чтобы кричали: «Караул, пора что-то делать!» Я согласен с тем, что вы предлагаете.

«Известия»: В необходимости психологов никто не сомневается. Но, возможно, подростки отказались бы от вооруженных нападений, если бы знали о юридических последствиях.

Анатолий Кучерена: К тому, что мы видим сегодня, приводитстрашнейший правовой нигилизм и правовая неграмотность. Все беды в нашем обществе - от самого низа до самого верха - из-за того, что мало кто разбирается даже в элементарных вопросах. В рамках работы общественного совета при МВД России мы проводили встречи со школьниками и учителями на предмет знания Конституции.

Анатолий Кучерена

«Известия»: И каков уровень?

Анатолий Кучерена: Конечно, они готовились, но уровень их знаний - это действительно проблема. Это касается не только учеников - это касается всех. За свою профессиональную деятельность я провел немало дел и могу сказать, что человек терпит поражение только потому, что он не знает своих прав. Это касается и уголовных, и гражданско-правовых дел. Он не знает, что и как сказать, как себя защитить от оппонента.

«Известия»: Сейчас во многих регионах из-за сокращений в системе МВД исчезает должность инспекторов по делам несовершеннолетних. Нехватка инспекторов могла стать одной из причин нападений?

Анатолий Кучерена: Понятно, что инспектор выполняет профилактическую функцию, но постановка на учет не всегда справедлива, и возникает протест. Мы разбирались в некоторых ситуациях, когда несовершеннолетнего ставят на учет, потому что он залез на какую-то трубу. Это тоже неправильно. Я не считаю, что нужно сокращать инспекторов по делам несовершеннолетних, потому что они выполняют важную миссию. Но они тоже в непростом положении. Инспекторы говорят: «Как мы пойдем в семью? Кто нас пустит? Как мы можем что-то предотвратить?» Здесь комплекс проблем и нужен системный подход.

Можно ли было избежать трагедии?

«Известия»: Если бы в этих школах - в Улан-Удэ и Перми - были качественные профессиональные психологи, они бы могли предотвратить нападения?

Мария Новикова: Статистика показывает, что около 3/4 «школьных стрелков» по всему миру являлись жертвами травли или школьного буллинга, достаточно длительного и жесткого. Эту тему мы как педагоги, психологи и представители сопредельных профессий не можем не затрагивать. В школе она сейчас стоит очень остро.

В Институте образования НИУ ВШЭ буквально месяц назад закончили собирать данные исследования по регионам. Среди 1,5 тыс. опрошенных ни разу с травлей в качестве жертвы не сталкивались только 30%. 2/3 с этим сталкиваются, кто-то чаще, кто-то реже.

Мне было бы странно говорить, что психологи в школах не смогли бы исправить ситуации. Но здесь предполагается работа психолога, очень отличная от той, которую мы имеем в системе образования. К сожалению, несколько лет назад должность психолога перестала быть необходимой в штате школ. В школе Улан-Удэ его не было. Но даже если психолог есть, то, как правило, на него приходится более чем 1 тыс. детей.

Что он может сделать даже при самой высокой квалификации? Помимо всего прочего, у него много бумажной административной работы. В итоге он проводит тестирование в начале года, тестирование в конце года и делится результатами с родителями на собраниях. Бывает, что никуда дальше эти результаты даже не идут.

В мире существуют эффективные программы по работе с травлей на уровне школы, со школьным насилием. Они охватывают все элементы школьного сообщества, работу с родителями, с учителями, что тоже очень важно.

«Известия»: Появятся ли такие программы в российских школах?

Мария Новикова: Мы очень надеемся, что антибуллинговые программы будут введены в ближайшее время. Они работают во многих странах, в Скандинавии уже 30 лет.

Российская программа сейчас на этапе разработки. Нельзя взять иностранную и механически перетащить. Мы должны проводить исследования по всей России, должны понимать, на чем концентрироваться. Очень надеюсь, что в ближайшие два года наши программы начнут работать.

Говорить и показывать

«Известия»: Надо ли говорить о нападениях в школах? Есть мнение, что чем больше это обсуждают в СМИ, тем выше риск, что трагедия повторится.

Зураб Кекелидзе: Каждый год в Институте имени Сербского в День психического здоровья мы проводим семинары для СМИ. Общество реагирует на такие трагедии в зависимости от того, как освещаются события. Никто не говорит, что нужно говорить неправду, категорически нет. Но есть понятие «щадящий». Очень важно, как всё подается. Ведь кто-то захочет и повторить.

Яков Турбовской: Есть еще одна причина происходящего.С экрана телевизора кровь льется бесконечно, цена человеческой жизни стала ничтожной. В какие игры играют наши дети? Куда мы движемся, какое общество строим, чего хотим, чем гордимся? У нас нет ни одного педагога сегодня, чье имя было бы значимым для всего народа. За 20 лет мы не создали произведений искусства о герое нашего времени. Да и кто этот герой? Школа проигрывает телевидению. Мы не можем ему противостоять. Я не перестаю кричать, что нужно системное решение. Государство должно вмешаться. Ругаться нельзя, курить нельзя, а кровь на экране проливать - пожалуйста. Я бы очень хотел, чтобы мы видели за деревьями лес, видели, что этот конкретный случай высвечивает наше социальное неблагополучие.

Сетевой контроль

«Известия»: Могут ли вызывать агрессию определенные группы в соцсетях? Может ли виртуальное насилие превратиться в реальное?

Наталия Минаева, психолог, преподаватель Института отраслевого менеджмента (ИОМ) РАНХиГС: На мой взгляд, много времени в социальных сетях в основном проводят дети, которые недополучают чего-то в семье - того же внимания. Родителям некогда ребенка выслушать. Мама работает, занята бытовыми вопросами, папа тоже много работает или пьет. Дети в социальных сетях общаются, компенсируя недостаток любви и внимания в семье.

Наталия Минаева

Я преподаю в Президентской академии психологию и психодиагностику. И могу сказать, что психологическая грамотность у нас на нуле. Ребята в 17–18 лет приходят в вуз и не знают даже основного - четырех типов темперамента человека. Когда я спрашиваю, есть ли психолог в школе, примерно 60% ребят отвечают, что психолог был и проводил профориентацию. Остальные даже не знают, что в школе есть психолог. На вопрос: «Обращались ли к школьному психологу в случае возникновения проблем?» большинство ребят отвечает отрицательно.

У меня уже взрослая дочь, она, как и большинство молодежи, время от времени общается с друзьями в сети «ВКонтакте», а потом рассказывает мне, что кроме новостей она видит в этой социальной сети фотографии со сценами насилия. Даже на взрослого человека такие фотографии оказывают крайне негативное воздействие, травмируют психику. А что тогда говорить о психике подростков? Почему никто не контролирует социальные сети?

Мария Новикова: Как только произошли нападения на школы в Перми и Бурятии, многие стали говорить, что нужно ввести вход в интернет по паспорту. Что нельзя пускать подростков в интернет раньше 15-летнего возраста. А как их можно туда не пустить?

Но я согласна, что должна быть фильтрация контента, потому что расчлененку видеть хотят далеко не все.

Мария Новикова: Здесь опять возникает вопрос об отношениях родителей и детей. Если у них доверительные отношения, они могут разговаривать, родитель это может использовать, как бы странно это ни прозвучало, себе на пользу. Есть шанс, что ребенок придет к маме и скажет: «Я у одноклассника кое-что видел, посмотри».

Родитель должен быть готов к любой информации, к любому разговору. И может быть, тогда он успеет помочь и предотвратить трагедию. Почти всегда те, кто нападает в школах, так или иначе предупреждают заранее: иногда прямо говорят, иногда намеками.

Зураб Кекелидзе: А еще - поведением.

Мария Новикова: Когда в 1998 году была стрельба в Колумбайне, интернет был на низкой стадии развития. Но ребята, которые устроили стрельбу и потом сами застрелились, переписывались на протяжении нескольких месяцев, обсуждая подготовку к этому. Никто не придал значения.

Наши ребята тоже переписывались, в Сети были предупреждения: «Не ходи завтра в школу, мясо будет». И тоже никто на это не обратил внимания, поэтому не будем строить иллюзий в отношении себя. Хотя 20 лет прошло.

«Известия»: Зураб Ильич, вы выезжали в Пермь и Улан-Удэ. Что там было сделано не так, какие моменты упустили?

Зураб Кекелидзе: В Перми один из нападавших состоял на учете у психиатра, и никто не предполагал, что это может случиться. Речь идет не о том, как они в школу проникли, а о том, что они договорились это сделать.

Еще я спрашивал, но не получил ответа: преподается ли использование интернета как предмет в школе? Есть информатика, но что творится в интернете, какие там есть сайты, насколько я знаю, в школе никто не рассказывает. Но интернет - это отдельный мир. Обязательно нужно научить ориентироваться в нем. Можно показать дорогу, куда идти, а куда ходить нельзя.

Мария Новикова: Это нужно, поскольку существует кибербуллинг, есть множество людей со склонностью к педофилии, которые находят себе жертв в соцсетях. Ребенку необходимо сообщить простые правила. Самое главное: всё, что ты выложил в Сеть, будь то фото или слова, перестает принадлежать тебе.

Не читайте дневников

«Известия»: Каковы признаки проблемных детей?

Наталия Минаева: У них, как правило, проблемы с межличностной коммуникацией. Это может быть и гиперактивность - ребенок не может долго усидеть на месте. Или замкнутость. По поведению всегда видно.

«Известия»: Что можно посоветовать родителям и детям, как противостоять буллингу?

Мария Новикова: Больше половины родителей не знают, что их детей травят в школе. Здесь очень большую роль играет классный руководитель, важны отношения родителя с ним, чтобы можно было прийти и поговорить. Ведь в современной школе он проводит с ребенком больше времени, чем родная мама.

Еще один совет: все силы и внимание нужно направлять на то, чтобы выстроить и сохранить доверительные отношения с ребенком. Не взламывайте страницы детей в соцсетях, не читайте дневников без разрешения детей.

Идеальный вариант, к которому стоит стремиться, таков: когда заводится страница, родитель имеет право как лицо, несущее юридическую ответственность за ребенка, сказать: «Мне нужны пароли. Клянусь, что использую их только в ситуации, связанной с вопросами жизни и смерти». Бывает, что дети пропадают, и непонятно, как их искать. В этой ситуации родитель может заходить в переписки, но если у них есть просто желание следить за тем, что в жизни ребенка происходит, это уже не самый честный путь.

Крайне желательно, чтобы ребенок родителя «зафрендил». Если по каким-то причинам ребенок говорит, что это невозможно, можно попросить взрослого друга, члена семьи, с кем у ребенка доверительные отношения. Пусть он его «френдит», и если будет происходить что-то вопиющее, с точки зрения взрослого, он даст знать.

А еще для ребенка важно, насколько в семье принято говорить о переживаниях, эмоциях. Когда кому-то плохо, приходит ли он, делится, ищет ли поддержки у членов семьи.

Здоровый образ жизни - это не просто правильное питание, режим дня, физическая нагрузка, это и умение поддерживать нормальное психоэмоциональное состояние. Поддерживать отличное здоровье и хорошую физическую форму невозможно при негативном восприятии жизни, даже при соблюдении советов диетологов и врачей. Известно, что любая отрицательная эмоция оказывает влияние на состояние внутренних органов и, соответственно, на внешний вид. Точно так же положительные эмоции благотворно влияют на того, кто их испытывает. И раз наше самочувствие, как физическое, так и психоэмоциональное во многом зависит от наших эмоций, то говоря о здоровом образе жизни нельзя не учитывать умения владеть своими эмоциями. Несмотря на то, что владение этими умениями в совершенстве достигается длительной практикой, все же есть некоторые правила, соблюдение которых уже сегодня помогут Вам справляться с дисгармонией своего психоэмоционального состояния и вести, действительно, здоровый образ жизни.

Психологические правила здорового образа жизни

• Мир таков, каким я его вижу. И от меня зависит, что я вижу, хорошее или дурное. Я определяю, обманули меня или дали урок. От меня зависит, хочу я знать правду или хочу обманываться. Мир отражает мое внутренне состояние. И если мне кто-то хамит, то это я проявляю в чем-то подобном серьезное недовольство, это меня что-то или кто-то раздражает. И если у меня сложности на работе, то это мне, по каким-то, возможно, не осознаваемым мной, причинам не хочется там работать.

• Мое решение зависит только от моего выбора. Я выбираю: разгребать мне чужие проблемы или жить своей жизнью. Я выбираю, как мне поступать: как хотят другие или как лучше для меня. Я несу ответственность за все мои решения, даже и в тех случаях, когда какие-то из них мне не нравятся. Так что никто меня не может к чему-то принудить, только от моего выбора зависит, соглашусь я или нет. Поэтому в том, что мною было выбрано нет других виноватых и ответственных, кроме меня. Так, если я даю кому-то взаймы денег и остаюсь без возврата долга, то это результат моего выбора, и не важно почему другие не смогли или не захотели вернуть долг, это было только мое решение: давать или не давать.

• Я имею право на ошибки. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Не все мои действия могут быть правильными, но я всегда могу осознать и исправить ошибки. Лучше что-то сделать и, если что-то не так пойдет, исправить ошибки, чем вовсе ничего не предпринимать. Доходит до цели только идущий к ней, а не тот, кто стоит и не может решиться что-либо сделать, пусть даже с ошибками.

• Я получаю от жизни только то, что впускаю в свою жизнь и не более того. И если я даже в мыслях не допускаю, что могу быть счастливым человеком, заниматься своим любимым делом, иметь достаточно денег на реализацию своих планов, то все мои претензии к жизни бессмысленны. Если я даже исключаю возможность того, что что-то, до сегодняшнего дня необычное и невозможное, может быть в моей жизни, то вряд ли моя жизнь будет наполнена яркими моментами, ведь я собственноручно не впускаю эти радости в свою жизнь. И чем больше неприятностей я ожидаю, тем в большем количестве я их получаю.

• Все что я делаю, я делаю только с любовью. Я принимаюсь за любое дело, даже за то, которое мне делать не хочется, только в контексте того, что мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь. На все свои дела я могу себя замотивировать так, что любое из этих дел становится мне в удовольствие. А раз так, то я не жду ни от кого благодарностей. Что-то делая я уже получаю радость от того, что это делаю, а если еще меня за это каким-то образом благодарят, то это уже мои бонусы.

• Мое настоящее творит мое будущее. Если сегодня у меня хорошее настроение и мои мысли позитивно окрашены, то это - мое завтра, в котором что-то происходит так, что я снова испытываю радостные эмоции. Если сегодня мне тяжело и у меня депрессивное состояние, значит в какие-то прошлые дни мной было сделано все, чтобы сегодня прийти в такое состояние. И если я сейчас буду продолжать «давить печальку», то это отразится на моих завтрашних днях, и мое будущее снова ждут серо-черные тона. Так что, если я хочу свое будущее перекрасить в более радостные цвета, тогда сегодня мне нужно найти хороший способ, чтобы изменить свое настроение в позитивную сторону.

• Я - это я, ты - это ты. Я разрешаю себе быть особенным человеком, не похожим на других, человеком со своими мыслями, со своими желаниями, со своими особенностями. И я позволяю другим людям быть самими собой. Я не додумываю за других, не принимаю за них решений, не переделываю других, я отвечаю за себя, совершенствуюсь, люблю, радуюсь, общаюсь, проявляю заботу, если мне всего этого хочется.

Вопросы к семинару

1.Самосознание и образ тела.

2.Стресс, психологические и психосоматические реакции на него.

3.Общий адаптационный синдром, психологические способы защиты от стресса.

4. Внутренний конфликт и психологическая защита.

5.Отношение человека к болезни и забота о здоровье.

6.Психологические аспекты формирования мотивации к сохранению здоровья и психологические последствия различных заболеваний.

Самосознание и образ тела

Самосознание – это совокупность психических процессов, посредством которых индивид осознает себя в качестве субъекта деятельности. Представления индивида о самом себе складываются в мысленный <образ Я>.

Самосознание человека, отражая реальное бытие личности, делает это не зеркально. Представление человека о самом себе далеко не всегда адекватно. Самосознание не изначальная данность, присущая человеку, а продукт развития. По мере того как человек приобретает жизненный опыт, перед ним не только открываются все новые стороны бытия, но происходит более или менее глубокое переосмысление жизни.

Обобщение практического знания человека о других людях является главным источником образования отношений к себе как личности.

Ш.Самюэль выделяет четыре "измерения" "Я-концепции": образ тела, "социальное Я", "когнитивное Я" (познавательное), и самооценку.

В большинстве исследований образ тела рассматривается в качестве одного из важнейших компонентов самосознания (Бернс Р., Мухина В.С., Пиаже Ж., Рубинштейн С.Л., Сеченов И.М., Меерович Р.И., Мдивани М.О., Соколова Е.Т. и др.).

В процессе развития образ тела органически включается во все звенья структуры самосознания: притязание на признание, половая идентификация, психологическое время личности, социальное пространство личности, реализуемое через права и обязанности. Человек обычно принимает свою личность как нечто, само собой разумеющееся. Расщепление Я и тела принято называть шизоидным отклонением, которое лежит в основе проблемы отождествления. В подобном переживании отсутствует чувствование собственного тела, и человек ощущает нереальность себя как телесной оболочки. Такой феномен известен как деперсонализация. Если подобные явления продолжаются, человек теряет не только чувство отождествленности, но и сознательное понимание личности. Поэтому, совершенно очевидно, что проблему расщепления нельзя разрешить, не улучшив состояние тела. Метаболизм обеспечивает тело энергией, которая реализуется в движении. Если в крови ощущается недостаток кислорода, то подвижность всех процессов в организме будет снижена, и наоборот, всякое уменьшение подвижности тела влияет на метаболизм, т.к. именно движение определяет дыхание человека.

Через понятие «границ образа тела» была показана устойчивая связь между степенью определенности образа телесного «Я» и личностными характеристиками индивида. Нарушение представлений о границах образа тела свидетельствует о слабой автономии, высоком уровне личностной защиты, неуверенности в социальных контактах. По данным С. Фишера, обнаружен значительный уровень корреляции между высокой степенью осознанности дорсальных (задних) зон тела и такими личностными свойствами, как контроль над импульсивными действиями и негативным отношением к реальности.

Образ телесного «Я» можно рассматривать и с позиции восприятия внешних форм тела, представленной тремя подходами:

1) тело как носитель личностных и социальных значений, в которых изучается эмоциональное отношение личности к своей внешности;

2) тело как объект, наделенный определенной формой; акцент в исследовании ставится на когнитивном компоненте его восприятия;

3) тело и его функции как носители определенного символического значения.

Восприятие и оценка телесных форм носит эмоциональную окраску и осуществляется как на интерсубъективном, так и на интрасубъектив-ном уровне. Первый уровень оценки связан со сравнением своих внешних данных с внешними данными других людей, второй – с переживанием удовлетворенности от восприятия форм и качеств своей телесной самости, которая отражает степень соответствия внешних данных требованиям, предъявляемым себе личностью.

Таким образом, можно вычленить два типа восприятия-отношения субъекта к своему образу телесного «Я»:

1) образ телесного «Я» по отношению к другим в сопоставлении с нормами и требованиями социального окружения;

2) образ телесного «Я» по отношению к своему восприятию и пониманию смысла своего существования независимо от выносимых оценок и суждений других

Большинство авторов, исследующих психотические нарушения в восприятии образа телесного «Я», отмечают усиленное внимание декомпенси-рованной личности к своему телу, к анализу своего физического образа, недостатки которого могут вызвать состояние фрустрации, тревоги, социальной дезадаптации (синдром дисморфофобии). Переживание физической неполноценности затрудняет общение, препятствует адаптации индивидуума в социальной жизни.

В рамках этой модели в содержании социально-психологического компонента образа телесного «Я» мы выделяем четыре характерологических признака: сенситивность, чувственность, осознанность и эстетичность, содержание которых может быть определено так:

сенситивность – обостренная чувствительность к внутренней и внешней среде, проявляемая в рамках той или иной модели сенситивной культуры социального окружения;

чувственность – способность посредством невербального действия передавать характер эмоционально-чувственного состояния;

осознанность – способность сознательно и интуитивно контролировать и управлять своим состоянием и функциями тела;

эстетичность – способность «одухотворять», то есть стилизовать телесные формы, наделять их эстетическим и культурным содержанием.

Глубокие изменения в состоянии сознания также могут быть вызваны изменением частоты дыхания - гипервентиляцией, и, наоборот, замедлением, а также комбинацией этих приемов. Отметим лишь, что активное тело характеризует спонтанность и полное, легкое, глубокое дыхание. Телесно-ориентированная терапия использует различные методики работы с дыхательной системой организма, и, приводя ее под контроль сознания, таким образом помогает людям полнее ощутить связь сознания с телом. Любопытно, что среди типичных ситуаций, которые могут вызвать коллапс шизоидной структуры, наряду с такими факторами, как бессонница, прием наркотических веществ, часто называется и подростковый возраст.

Образ тела исследовался методом самооценки (аналог методики Дембо-Рубинштейн) по шкалам: результативность тела - "Ловкость", "Сила", "Быстрота реакции"; внешность - "Внешняя привлекательность", эмоциональное отношение - "Удовлетворенность физическими данными".

Можно утверждать, что человек, чей образ тела в самосознании представлен высокой оценкой силы, в сложной ситуации взаимодействия скорее будет стремиться к компромиссу, менее склонен к приспособлению и принесению в жертву собственных интересов ради интересов другого. Оценивающий физическую сторону своей личности как слабую скорее склонен к приспособлению и менее к компромиссу. Личность, чей образ тела в самосознании оценивается как высоко привлекательный, скорее выберет вариант поведения в форме сотрудничества. Обнаружена связь между самооценками "Внешней привлекательности" и "Удовлетворенности физическими данными"

Таким образом, можно заключить, что оценочный компонент образа тела связан с особенностями межличностных отношений и межличностного взаимодействия старшеклассников.