Елена Волохова: «Бог забрал у меня руку и ногу, но дал гораздо больше. «Нога сейчас зарядится и убежит»

После Второй Мировой войны СССР остался обескровленным: миллионы молодых людей погибли на фронте. Жизнь тех, кто не погиб, но получил увечья, складывалась неоднозначно. Фронтовики возвращались домой калеками, и жить «нормальной» и полноценной жизнью они не могли. Есть мнение, что инвалидов, в угоду Сталину, увозили на Соловки и Валаам, «чтобы не портили присутствием» праздник Победы.

Как образовался этот миф?

История - наука, которую интерпретируют постоянно. Классические историки и альтернативные историки, транслируют полярные мнения относительно заслуг Сталина в Великой Отечественной войне. Но в случае с инвалидами ВОВ единогласны: виновен! Отправлял инвалидов на Соловки и в Валаам на расстрел! Источником мифа считается «Валаамская тетрадь» Евгения Кузнецова, экскурсовода Валаама. Современным источником мифа считается разговор Нателлы Болтянской и Александра Даниэля на «Эхо Москвы» от 9 мая 2009 года. Выдержка из разговора: «Болтянская: Прокомментируйте чудовищный факт, когда по приказу Сталина после Великой отечественной войны инвалидов насильно ссылали на Валаам, на Соловки, чтобы они, безрукие, безногие герои не портили своим видом праздника победы. Почему об этом сейчас так мало говорится? Почему их не называют поименно? Ведь именно эти люди кровью и ранами своими оплатили победу. Или о них теперь тоже нельзя упоминать?

Даниэль: Ну, а чего его комментировать, этот факт? Этот факт известный, чудовищный. Совершенно понятно, и почему Сталин и сталинское руководство изгнало ветеранов из городов.
Болтянская: Ну это действительно не хотели портить праздничный облик?
Даниэль: Абсолютно так. Я уверен, что из эстетических соображений. Безногие на тележках не вписывались в то художественное произведение, так сказать, в стиле соцреализма, в которое руководство хотело превратить страну. Тут нечего оценивать»
Ни одного факта или ссылки на конкретный исторический источник нет. Лейтмотив беседы – заслуги Сталина завышены, образ не соответствует поступкам.

Почему миф?

Миф о тюремных интернатах для ветеранов-инвалидов появился не сразу. Мифологизация началась с таинственной атмосферы вокруг дома на Валааме. Автор знаменитой «Валаамской тетради» экскурсовод Евгений Кузнецов так и писал:
«В 1950 году по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР образовали на Валааме и в зданиях монастырских разместили Дом инвалидов войны и труда. Вот это было заведение! Не праздный, вероятно, вопрос: почему же здесь, на острове, а не где-нибудь на материке? Ведь и снабжать проще, и содержать дешевле. Формальное объяснение - тут много жилья, подсобных помещений, хозяйственных (одна ферма чего стоит), пахотные земли для подсобного хозяйства, фруктовые сады, ягодные питомники. А неформальная, истинная причина - уж слишком намозолили глаза советскому народу-победителю сотни тысяч инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных, промышлявших нищенством по вокзалам, в поездах, на улицах, да мало ли ещё где. Ну, посудите сами: грудь в орденах, а он возле булочной милостыню просит. Никуда не годится! Избавиться от них, во что бы то ни стало избавиться. Но куда их девать? А в бывшие монастыри, на острова! С глаз долой - из сердца вон. В течение нескольких месяцев страна-победительница очистила свои улицы от этого «позора»! Вот так возникли эти богадельни в Кирилло-Белозерском, Горицком, Александро-Свирском, Валаамском и других монастырях...»
То есть удалённость острова Валаам вызвала у Кузнецова подозрение, что от ветеранов хотели избавиться: «В бывшие монастыри, на острова! С глаз долой...» И тут же к «островам» он причислил Горицы, Кириллов, д. Старая Слобода (Свирское). Но как, например, в Горицах, что в Вологодской области, можно было «упрятать» инвалидов? Это же большой населённый пункт, где всё на виду.

В открытом доступе нет документов, которые прямо указывают на то, что инвалидов ссылают на Соловки, Валаам и другие «места заключений». Вполне может быть, что эти документы существуют в архивах, но обнародованных данных пока нет. Поэтому разговоры о местах ссылки относятся к мифам.

Основным открытым источником считается «Валаамская тетрадь» Евгения Кузнецова, который более 40 лет работал экскурсоводом на Валааме. Но единственный источник это не убедительное доказательство.
Соловки имеют мрачную репутацию концлагеря. Даже фраза «сослать на Соловки» имеет грозный подтекст, поэтому связать дом инвалидов и Соловки – значит, убедить в том, что инвалиды страдали и умирали в муках.

Другой источник мифа – глубокая убежденность людей в том, что над инвалидами ВОВ измывались, забыли про них и не отдали должного уважения. Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинской группы, на сайте «Эхо Москвы» опубликовала эссе «Как родина отплатила своим победителям». Историк Александр Даниэль и его знаменитое интервью с Нателлой Болтянской на радио «Эхо Москвы». Игорь Гарин (настоящее имя Папирова Игоря, доктора физико-математических наук) написал длинное эссе «Другая правда о Второй Мировой документы, публицистика». Интернет-пользователи, читая такие материалы, составляют однозначно отрицательное мнение.

Другая точка зрения

Эдуард Кочергин – советский художник и писатель, автор «Рассказы питерских островов» написал про Васю Петроградского, бывшего матроса Балтийского флота, который на войне потерял обе ноги. Он уезжал на пароходе в Горицы, дом для инвалидов. Вот что пишет Кочергин о пребывании там Петроградского: «Самое потрясающее и самое неожиданное, что по прибытии в Горицы наш Василий Иванович не только не потерялся, а даже наоборот - окончательно проявился. В бывший женский монастырь со всего Северо-запада свезены были полные обрубки войны, то есть люди, лишённые абсолютно рук и ног, называемые в народе «самоварами». Так вот, он со своей певческой страстью и способностями из этих остатков людей создал хор - хор «самоваров» - и в этом обрёл свой смысл жизни» Получается, что инвалиды не доживали последние дни. Власти считали, что чем попрошайничать и спать под забором (а у многих инвалидов не было дома), лучше быть под постоянным присмотром и уходом. Через какое-то время в Горицах остались инвалиды, которые не хотели быть обузой для семьи. Те, кто поправился – их выпускали, помогали с устройством на работу.

Фрагмент горицкого списка инвалидов:

«Ратушняк Сергей Сильвестрович (амп. культ. правого бедра) 1922 ИОВ 01.10.1946 по собственному желанию в Винницкую область.
Ригорин Сергей Васильевич рабочий 1914 ИОВ 17.06.1944 на трудоустройство.
Рогозин Василий Николаевич 1916 ИОВ 15.02.1946 выбыл в Махачкалу 05.04.1948 переведён в другой интернат.
Рогозин Кирилл Гаврилович 1906 ИОВ 21.06.1948 переведён на 3 группу.
Романов Пётр Петрович 1923 ИОВ 23.06.1946 по собственному желанию в г. Томск».
Основная задача дома инвалидов – реабилитировать и интегрировать в жизнь, помочь освоить новую профессию. Например, безногие инвалиды обучались профессии счетовода и сапожника. И ситуация с «отловом инвалидов» неоднозначна. Фронтовики с увечьями понимали, что жизнь на улице (чаще всего так и было – родственники убиты, родители погибли или нуждаются в помощи) плоха. Такие фронтовики писали в органы с просьбой отправить их в дом инвалидов. Только после этого их отправляли на Валаам, в Горицы или на Соловки.
Еще один миф – что родственники ничего не знали про дела инвалидов. В личных делах сохранились письма, на которые отвечала администрация Валаама «Сообщаем, что здоровье такого-то по-старому, ваши письма получает, а не пишет, потому что новостей нет и писать не о чем - всё по-старому, а вам передаёт привет"».

Зацепило. В ленте фейсбука появилась запись о том, как в 50-е годы инвалидов войны буквально насильно вывозили на Соловки, чтобы не портили пейзаж успешной советской действительности. Решила поискать источники. Да, Вааламская тетрадь Евгения Кузнецова, некий писатель Варлам Шаламов, проведший много лет в лагерях за антисоветские взгляды и в последние годы жизни, уже в доме инвалидов для людей с больной психикой, навещавшийся какими-то таинственными незнакомцами...
Но всё же факты есть, а свою историю нужно знать, даже если не всё нравится в ней.
На фронтах «Великой Отечественной» войны Погибло 28 миллионов 540 тысяч бойцов, командиров и мирных граждан. Ранено 46 миллионов 250 тысяч. Вернулись домой с разбитыми черепами 775 тысяч фронтовиков. Одноглазых 155 тысяч. Слепых 54 тысячи. С изуродованными лицами 501 342 С оторванными половыми органами 28 648 Одноруких 3 миллиона 147 Безруких 1 миллион 10 тысяч Одноногих 3 миллиона 255 тысяч Безногих 1 миллион 121 тысяча С частично оторванными руками и ногами 418 905 Так называемых «самоваров», безруких и безногих - 85 942 Итак. Сегодня исследуется тема дома-интерната для инвалидов Великой Отечественной войны на острове Валаам. На эту тему спекулируют все, кому не лень:

Цитата:

После войны советские города были наводнены людьми, которым посчастливилось выжить на фронте, но потерявшим в боях за Родину руки и ноги. Самодельные тележки, на которых юркали между ногами прохожих человеческие обрубки, костыли и протезы героев войны портили благообразие светлого социалистического сегодня. И вот однажды советские граждане проснулись и не услышали привычного грохота тележек и скрипа протезов. Инвалиды в одночасье были удалены из городов. Одним из мест их ссылки и стал остров Валаам. Собственно говоря, события эти известны, записаны в анналы истории, а значит, «что было - то прошло». Между тем изгнанные инвалиды на острове прижились, занялись хозяйством, создавали семьи, рожали детей, которые уже сами выросли и сами родили детей - настоящих коренных островитян.

Неперспективные люди с острова Валаам

Н.Никоноров

Куда подевал народ богоносец калек-победитей?

Ссылали не всех поголовно безруких-безногих, а тех, кто побирался, просил милостыню, не имел жилья. Их были сотни тысяч, потерявших семьи, жильё, никому не нужные, без денег, зато увешанные наградами.

Их собирали за одну ночь со всего города специальными нарядами милиции и госбезопасности, отвозили на железнодорожные станции, грузили в теплушки типа ЗК и отправляли в эти самые «дома-интернаты». У них отбирали паспорта и солдатские книжки - фактически их переводили в статус ЗК. Да и сами интернаты были в ведомстве ментуры.

Читатель! Любезный мой читатель! Понять ли нам с Вами сегодня меру беспредельного отчаяния горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было

Евгений Кузнецов

Вааламская тетрадь

Как обычно, либералы доблестно пляшут на костях.

Тема интересная. Важная. Тем более, что про этот остров в СССР никто ничего не скрывал - я о нем знаю с детства. Что характерно, ни одной статьи о интернате я не нашел, поэтому буду создавать картину из мозаики интернета.

Для начала необходимо, думаю, пройтись по сайтам, почитать, что же пишут о Валаамском доме инвалидов. В первых рядах попы (святые люди!!!)

В 1952 году в монастырских постройках организовали дом-интернат для инвалидов войны и престарелых. По воспоминаниям очевидцев, это было очень грустное зрелище. Зачастую в одной корзине (!) жили по два безногих человека. Находясь в холодных помещениях, практически без ухода, многие ветераны спивались, умирали.

- Кто нанес монастырю больший ущерб - коммунисты или иноземные захватчики?
- Коммунисты были хуже шведов. Это самые тяжелые времена в истории Валаама. То, что недограбили первые комиссары в 40-х, осквернили и разрушили позже. На острове творились страшные вещи: в 1952-м со всей страны туда свезли убогих и калек и оставили умирать. Некоторые художники-нонконформисты сделали себе карьеру, рисуя в кельях человеческие обрубки. Дом-интернат для инвалидов и престарелых стал чем-то вроде социального лепрозория - там, как и на Соловках времен ГУЛАГа, содержались в заточении "отбросы общества".

...Хотя привезли первых инвалидов в 1950г., электричество протянули им только в 1952г....

...их иногда выносили подышать свежим воздухом и подвешивали на веревках на деревьях. Иногда забывали и они замерзали. Это были в основном 20-летние ребята"....

...Среди брошенных могил я нашел маленький памятник Герою СССР Григорию Волошину. На фронте он потерял руки, ноги, слух и речь. Среди таких же инвалидов Григорий Андреевич провел 29 лет. Местные жители до сих пор прекрасно помнят, как тех, кто потерял на войне все, медсестры выносили в монастырский сад и вешали на яблоню. Родные Героя СССР узнали о том, как сложилась его судьба, лишь в 1994г. Тогда на Игуменском кладбище и появился памятник в его честь. Однако и за могилой Григория Волошина никто не ухаживает"...

А под конец идет полный мрак, что хочется просто сразу застрелиться:

…после войны инвалидов массово убивали, дабы не мешали процветать родине. (фильм «Бунт палачей» о послевоенном уничтожении (по приказу Сталина) советских солдат-инвалидов ВОВ. Причина-нежелание/неспособность государства обеспечить им существование.)

Все эти товарищи любят рассказывать как :

"После войны советские города были наводнены людьми, которым посчастливилось выжить на фронте, но потерявшим в боях за Родину руки и ноги. Самодельные тележки, на которых юркали между ногами прохожих человеческие обрубки, костыли и протезы героев войны портили благообразие светлого социалистического сегодня. И вот однажды советские граждане проснулись и не услышали привычного грохота тележек и скрипа протезов. Инвалиды в одночасье были удалены из городов."

Эти же товарищи любят цитировать "Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства" , но почему-то не приводя его полностью:

Документ № 06778. Министр МВД Круглов докладывает 20 февраля 1954 года Маленкову и Хрущеву, что "несмотря на принимаемые меры, в крупных городах и промышленных центрах страны все еще продолжает иметь место такое нетерпимое явление, как нищенство". Цифры говорят о том, что в СССР было не все в порядке с попрошайками. "Во втором полугодии 1951 года задержано 107 766 человек, в 1952 году - 156 817 человек, а в 1953 году - 182 342 человека". Нищенство росло параллельно со строительством социализма. "Среди задержанных нищих инвалиды войны и труда составляют 70%, впавшие во временную нужду - 20%, профессиональные нищие - 10%". Называется и "производная" роста попрошайничества: "…отсутствие достаточного количества домов для престарелых и инвалидов и интернатов для слепых инвалидов".

"Борьба с нищенством затрудняется… тем, что многие нищенствующие отказываются от направления их в дома инвалидов… самовольно оставляют их и продолжают нищенствовать". Тут же предлагается "преобразовать дома инвалидов и престарелых в дома закрытого типа с особым режимом" .

А вот полный вариант:

Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства

20.02.1954

Секретно

В ПРЕЗИДИУМ ЦК КПСС
товарищу МАЛЕНКОВУ Г.М.
товарищу ХРУЩЕВУ Н.С.

.....Наша страна стала морем разливанным слез и горя. И Валаам, как капля воды, отразил всю эту картину народной трагедии. Здесь в 1950 г . был организован Дом инвалидов для участников Великой Отечественной войны. На приютившем их острове поселились бывшие фронтовики со всей Карелии, оставшиеся без родных и близких, потерявшие руки, ноги, слух, зрение. Сюда же приезжали с разных концов страны, нередко не менее обездоленные войной люди, для формирования состава обслуживающего персонала. И для тех и для других Валаам стал второй родиной.

В 1950-м в сохранившихся келейных корпусах среди огородов и садов устроен дом-интернат инвалидов войны. Тысяча несчастных - нечеловеческие страдания, гигантские драмы. Семьсот человек персонала

на острове Валаам был интернат для инвалидов, где находились инвалиды ВОВ, так называемые "самовары" - без рук и ног. Они не хотели возвращаться домой и семья получала либо извещение о без вести пропавшем или похоронку. Их имена не разглашались. впоследствии этот интернат был ликвидирован

После войны здесь был дом инвалидов и психиатрическая больница. Не все, кто получил увечья на войне, могли вернуться домой, а многие и не хотели.. а кому-то возвращаться было некуда. Так вот они и попадали сюда. Сегодня уже нет ни дома инвалидов, ни больницы, помещения переданы монастырю, местных жителей около трёхсот человек. Это те люди (или их дети), кто здесь работал в больнице и в доме инвалидов врачами, медсёстрами, рабочими.. Они ухаживали за инвалидами и больными.

Итак, я попробую сделать кое-какие выводы.

1. Кому выгодно распространение таких слухов?

Антисоветчиков я даже в расчет брать не буду - с этими ребятами и так все понятно. Но вот нашелся интересный материал о сегодняшнем положении на острове Валаам:

Имеющийся особый статус территории (ООПТ) РПЦ категорически не устраивает — есть ограничения на хозяйственную и предпринимательскую деятельность. То есть всё, что они хотят, уже есть. Только для всех. А они хотят, чтобы ограничения были для всех, кроме монастыря.

Несколько хуторов были приватизированы в начале 90-х. Буквально через несколько недель пришло требование на отзыв выданных документов — «приватизация запрещена». После множества судов запрет приватизации был признан незаконным.
Так как документы народ остерёгся отдавать, то у нескольких человек есть на руках свидетельства о приватизации. Но в администрации города документы утеряны.
Попытки приватизации превращаются в бесконечное хождение по кругу: то в БТИ нет паспорта, то нет лицевого счёта, то нет номера дома и невозможно установить адрес, однако в списках избирателей номера домов есть.

Пока никто из собственников не пытался применить свои права к жилью, продать например, поэтому и проблем пока не было.

Статус посёлка был снят по просьбе монастыря. Идея была такая: по мере постановки зданий на капремонт переселять жителей в манёвренный фонд «в пределах того же поселения». Это потом уже выяснилось, что в городе нет манёвренного фонда и здания ждут ремонта десятилетиями.

Люди второе десятилетие живут на чемоданах. Планы строят на год-два. Детей ориентируют на то, что сюда дороги нет. Невозвращение молодых — катастрофа для сельского поселения. А ведь это малая родина, с которой начинается любовь к большой. Реальная ситуация в семье моей знакомой: дочь уехала учиться на материк. На каникулах обе в слезах: «Мамочка, пожалуйста, не пиши заявление на квартиру, не уезжай отсюда, куда же я буду возвращаться?! Как же я буду без этого жить?!»

Понимаете, во всех наших проблемах самое неприятное — позиция государства в лице чиновников. С РПЦ всё понятно — у них свой бизнес, они отстаивают свои интересы. Государство полностью оставило своих граждан. Всё только через монастырь. Транспорт, магазин.

Цитата из монастырского юриста Л. Медведева: «Валаам — место особое, и общечеловеческие законы здесь не действуют»

Единственная муниципальная собственность, оставшаяся сейчас на Валааме, — кладбище. Да и то не оформленная как следует. Поэтому, например, попытки уборки на кладбище силами муниципальных служб неожиданно вылились в проблемы.

Валаам: брошенные в лоно церкви

Монастырь подмял под себя весь остров. Монастырь - хозяин. Монастырь - сила. Монастырь рубит бабло. А кладбище монастырю не интересно. Поэтому и кладбище в таком состоянии.

А распространив слухи о бесчеловечных коммунистах, издевавшихся над инвалидами и развалившими все что можно, весьма удобно захватить весь остров.

2. Валаамский дом-интернат. Привозились насильно сюда инвалиды или оставались добровольно.

Для начала хотелось бы дать справку о Герое Советского Союза Григории Волошине, чья заброшенная могила находится на острове

Волошин Григорий Андреевич 05.02.1922 - 16.01.1945 Лётчик-истребитель, младший лейтенант. Участник Великой Отечественной войны с 1944 г. Воевал в составе 813 иап. 16 января 1945 г. в воздушном бою, спасая своего командира, таранил FW-190 и сам погиб.*

* Поскольку на острове Валаам был интернат для инвалидов, где находились инвалиды ВОВ, так называемые "самовары" - без рук и ног, они не хотели возвращаться домой - и семья получала либо извещение о "без вести пропавшем" или похоронку, человека вносили в списки погибших. А он - абсолютно беспомощный жил на Валааме, и имя его было известно только на острове. Настоящий Герой понимал, что в таком состоянии - без рук, ног, слуха и речи, для родственников он будет тяжелейшей обузой. И он остался в интернате.

Значит, Григорий Андреевич находился на острове. Вы верите, что его привезли сюда насильно? Забрали с улицы? Выкрали у жены? Настоящий Герой понимал, что в таком состоянии - без рук, ног, слуха и речи, для родственников он будет тяжелейшей обузой. И он остался в интернате.
Так Валаамский интернат создавался именно для таких инвалидов, как лейтенант Волошин

3. На самом деле в доме - интернате были ужасные условия обитания?

Свет, проведенный в 1952 году говорит о том, что как раз-таки интернат стоял в списке первоочередников электрификации. Ведь еще в 60-х гг. встречались неэлектрифицированные деревни. 700 человек персонала (количество обитателей интерната варьируется от 500 до 1500 человек) говорит о серьезной медицинской и обслуживающей базе.

4. Преступление сталинского режима - нищих переселили в дома-интернаты по всему СССР

Нищие прежде всего ведут асоциальный образ жизни. Да, они фронтовики. Но в большинстве своем - это уже спившиеся люди.

Обеспечить им лечение, заботу и уход - вот была задача государства. Как только нашлись средства на выполнение этой задачи, ее претворили в жизнь. Часто те, кто нищенствовал - у них не было ни жилья, ни ухаживающих за ними родственников, и если бы их не отправиляли в интернаты они бы умерли под забором У других инвалидов родственники были. Однако утверждений - "мой отец, дед, дядька... в то время пропал" не слышно. А только что-то типа - "соседка моей бабки слышала в трамвае собственными ушами...".

Может быть можно было сделать что-то лучше (выделить жилье, трудоустроить), но видимо не было возможности. Располагая сегодняшними возможностями, можно было бы сделать что-то и по другому, но это было тогда - в тяжелое для страны время. Ведь их не в рабство сдали, и не на улице оставили, как теперь либералы сдают своих детей и инвалидов, а обеспечили и жилье и питание.

5. Уничтожали ли в СССР инвалидов, как утверждает фильм "Бунт палачей"?

Нет, не уничтожали. Их просто ел Сталин на закуску после невинно убиенных младенцев.

А для себя выводы делайте сами...

Http://www.isunduk.ru/2009-11-16-15-58-17/56-2009-12-23-17-31-21/136-2010-06-06-23-22-34.html

Художник Геннадий Добров и его Автографы войны

С наших улиц уже давно исчезли инвалиды Великой Отечественной, уже почти везде сняты таблички «Инвалидам ВОВ – вне очереди». А если где-то еще и висят – то лишь как нечто уже непонятное и неактуальное. Инвалидов той войны уже давно нет. Они вымерли.

Еще с древнейших времен окончание любой войны означало то, что города победивших и побежденных наполнятся безногими и безрукими, слепыми и увечными. Некоторые древние деспоты даже специально калечили пленных, чтобы таким способом усилить впечатление от своей победы. Действительно, калека – это живой памятник, который на протяжении всей своей жизни будет живым свидетельством о той, выигранной кем-то войне.

Инвалидов войны не любит никто, ни побежденные, ни победители. Для первых, они – напоминание о поражении, для вторых – свидетельство не очень-то легкой победы, живой пример полководческих ошибок, живой укор. Кроме того – инвалид, это всегда лишний рот, а самое неприятное – как правило человек уже ничего не боящийся.

В 1950г. по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР образовали на Валааме и в зданиях монастырских разместили Дом инвалидов войны и труда… Почему же здесь, на острове, а не где-нибудь на материке? Ведь и снабжать проще и содержать дешевле. Формальное объяснение: тут много жилья, подсобных помещений, хозяйственных (одна ферма чего стоит), пахотные земли для подсобного хозяйства, фруктовые сады, ягодные питомники, а неформальная, истинная причина: уж слишком намозолили глаза советскому народу-победителю сотни тысяч инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных, промышлявших нищенством по вокзалам, в поездах, на улицах, да мало ли еще где. Ну, посудите сами: грудь в орденах, а он возле булочной милостыню просит. Никуда не годится! В течение нескольких месяцев страна-победительница очистила свои улицы от этого «позора»! Вот так возникли эти богадельни в Кирилло-Белозерском, Горицком, Александро-Свирском, Валаамском и других монастырях. Верней сказать, на развалинах монастырских, на сокрушенных советской властью столпах Православия.

Всякий, попадавший на Валаам, мгновенно осознавал: «Вот это все!» Дальше — тупик. «Дальше тишина» в безвестной могиле на заброшенном монастырском кладбище. Понять ли нам с Вами сегодня меру беспредельного отчаяния горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. Это были в основном 20-летние ребята. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти.

С тех пор на парадах ветеранов уже не было инвалидов. Их просто убрали, как неприятное воспоминание. И Родина уже больше никогда не вспомнила своих лучших сыновей. В небытие ушли даже их имена. Это уже много позже оставшиеся в живых инвалиды стали получать льготы, пайки и прочие блага. А те – одинокие безногие и безрукие мальчишки были просто заживо похоронены на Валааме и других таких заведениях…

«Неизвестный солдат». Никто ничего не знает о жизни этого человека. В результате тяжелейшего ранения он потерял руки и ноги, лишился речи и слуха. Война оставила ему только возможность видеть. Рисунок сделан на острове Валаам в 1974 году

Позже удалось вроде бы выяснить (но лишь предположительно), что это был Герой СССР Григорий Волошин. Он был летчиком и выжил, протаранив вражеский самолет. Выжил – и просуществовал «Неизвестным» в Валаамском интернате 29 лет. В 1994 году объявились его родные и поставили на Игуменском кладбище, где хоронили умерших инвалидов, скромный памятник, который со временем пришел в ветхость. Остальные могилы остались безымянными, поросли травой…

«Защитник Ленинграда». На рисунке бывший пехотинец Александр Амбаров, защищавший осажденный Ленинград, сделан на острове Валаам в 1974 году. Дважды во время ожесточенный бомбежек он оказывался заживо погребенным. Почти не надеясь увидеть его живым, товарищи откапывали воина. Подлечившись он снова шел в бой. Свои дни окончил сосланным и заживо забытым на острове Валаам.

«Старый воин». Ратник трех войн: русско-японской (1904-1905 гг.), Первой мировой (1914-1918 гг.), Второй мировой (1939-1945 гг.) Когда художник рисовал Михаила Казанкова, тому исполнилось 90 лет. Кавалер двух Георгиевских крестов за Первую мировую войну. Если Вы думаете, что старый воин закончил свою жизнь в почёте и уважении, окружённый детьми и внуками, то жестоко ошибаетесь. Воин закончил свою геройскую жизнь на острове Валаам.

«Ранен при защите СССР». Александр Подосенов в 17 лет добровольцем ушел на фронт. В Карелии был ранен пулей в голову навылет. На острове Валаам, на Ладожском озере, жил все послевоенные годы, парализованный, неподвижно сидящий на подушках.

«Рассказ о медалях». Ощупью движутся пальцы по поверхности медалей на груди Ивана Забары. Вот они нащупали медаль «За оборону Сталинграда» «Там был ад, но мы выстояли», — сказал солдат. И его словно высеченное из камня лицо, плотно сжатые губы, ослепленные пламенем глаза подтверждают эти скупые, но гордые слова, которые прошептал он на острове Валаам.

«Партизан». Виктор Лукин сначала воевал в партизанском отряде. В конце войны сражался с врагами в армии. Война не пощадила никого.

«Старая рана». В одном ожесточенном бою был тяжело ранен солдат Андрей Фоминых из дальневосточного города Южно-Сахалинска. Прошли годы, давно залечила земля свои раны, но так и не зажила рана бойца. И так он и не доехал до своих родных мест. Далеко остров Валаам от Сахалина.

«Память». На рисунке изображен Георгий Зотов, инвалид войны из подмосковного села Фенино. Листая подшивки газет военных лет, ветеран мысленно вновь обращается к прошлому. Он вернулся, а сколько товарищей осталось там, на полях сражений! Вот только не понятно старому войну, что лучше, – остаться на полях Германии, или влачить нищенское, почти животное существование на острове?

«Опаленная войной». Фронтовая радистка Юлия Еманова. Деревенская девушка добровольцем ушедшая на фронт.

«Рядовой войны». В сибирском городе Омске художник познакомился с Михаилом Гусельниковым, бывшим рядовым 712-й стрелковой бригады, сражавшейся на Ленинградском фронте. 28 января 1943 года во время прорыва блокады Ленинграда солдат получил ранение в позвоночник. С тех пор он прикован к постели.

«Отдых в пути». В селе Такмык Омской области живет русский солдат Алексей Курганов. На фронтовых дорогах от Москвы до Венгрии лишился обеих ног.

«Прошел от Кавказа до Будапешта». Героя-моряка Алексея Чхеидзе художник встретил в подмосковной деревне Данки. Зима 1945 года. Будапешт. Группа морских пехотинцев штурмует королевский дворец. В его подземных галереях погибнут почти все смельчаки. Алексей Чхеидзе, чудом выживший, перенесший несколько операций, с ампутированными руками, ослепший, почти полностью потерявший слух, даже после этого находил в себе силы пошутить: он с иронией называл себя «человеком-протезом».

«Письмо другу-однополчанину». По-разному приспосабливались инвалиды войны к мирной жизни. Лишенный обеих рук Владимир Еремин из поселка Кучино.

«Жизнь, прожитая…» Есть жизни, выделяющиеся особой чистотой, нравственностью и героизмом. Такую жизнь прожил Михаил Звездочкин. С паховой грыжей он добровольцем ушел на фронт. Командовал артиллерийским расчетом. Войну закончил в Берлине. Жизнь — на острове Валаам.

«Фронтовик». Москвич Михаил Кокеткин был на фронте воздушным десантником. В результате тяжелого ранения лишился обеих ног.

«Ветеран». Мы не знаем имя этого человека.

«Фронтовые воспоминания». Москвич Борис Милеев, потерявший н фронте обе руки, печатает фронтовые воспоминания.

«Предупреждение». Рисунок, сделанный по воспоминаниям первых послевоенных лет, изображает безумного инвалида войны, которого 9-летний Геннадий Добров видел в Сибири в 1946 году. Говорят, самое преступное – отнять у человека разум. Война отняла его.

«Цена нашего счастья». Климовск Московской области. 1978 г.
Сергей Герасимович Балабанчиков. Его страшная судьба – цена нашего счастья

Возвращение с прогулки Разведчица Серафима Комиссарова. Сражалась в партизанском отряде в Белоруссии. Во время выполнения задания зимней ночью вмерзла в болото, где ее нашли только утром и буквально вырубили изо льда.

В древности по таким поводам устраивались тризны. Наверное, это более верное название. Поминать своих, поминать чужих. Главное, чтобы не отдавало футболом. В последнее время День победы становится все больше похож именно на футбольный триумф. Только уж нет давно ни команд, ни болельщиков, и мировые стадионы изменили свою конфигурацию, а правила исчезли вовсе.

War. War never changes. Since the dawn of human kind, when our ancestors first discovered the killing power of rock and bone, blood has been spilled in the name of everything: from God to justice to simple, psychotic rage. But the tale of humanity will never come to a close, for the struggle of survival is a war without end, and war – war never changes.

В северной части Ладожского озера есть остров Валаам. Место известное и почитаемое многими, как центр русской духовной культуры. История монастыря, расположенного на острове, начинается с начала XV века, однако, согласно преданию, еще апостол Андрей, который шел с проповедью Христовой с юга на север, добрался до архипелага и установил на Валааме каменный крест.

Валаам много раз переходил от шведов к русским и обратно, пока, наконец, в 1721 году по Ништадскому мирному договору Швеция признала эти территории российскими. Спасо-Преображенский монастырь расцвел к XIX веку, когда Валаам стал частью Великого княжества Финляндского в составе Российской империи. Сюда любили приезжать российские императоры, природа острова тянула к себе цвет петербургской интеллигенции, художников, поэтов, музыкантов. Остров и монастырь на нём стали для России символом, местом поклонения для тысяч паломников со всей страны.

После получения Финляндией независимости монастырь остался действующим. В Финляндии две государственные церкви - лютеранская и православная, поэтому для жизни монастыря мало, что изменилось. Только вот службы с середины двадцатых годов стали вестись в том числе и на финском, а на острове появился воинский гарнизон.

Благодаря тому, что Финляндия отделилась от России, монастырь уцелел и не был разграблен, как множество других монашеских обителей на территории страны. Однако, большевики достали валаамских монахов и здесь. Во время «зимней» войны 1939-1940 гг. Валаам, на котором располагалась финская воинская часть, стал подвергаться массированным бомбардировкам советской авиации. По воспоминаниям настоятеля монастыря, в иные дни на остров падало до сотни бомб. Монахи решили уйти на материк, в Финляндию, чтобы спастись.

«Уже в конце февраля 1940 года стало ясно, куда клонится чаша весов военного исхода. В монастыре срочно готовят большой обоз. Все, что только можно было спасти от поругания и уничтожения: святыни, иконы, библиотеку, архив, часть колоколов, было погружено на сани, и 28 февраля, в ночь (боялись налета нашей авиации), обоз двинулся по льдам Ладоги на материк, в сторону Ланденпохьи. Многие километры по торосистому льду, в непроглядную темень, лютый мороз все-таки преодолели и к рассвету вышли к берегу. 12 старцев недвижно остались лежать в санях. Далее был переезд в город Иоэнсу, всевозможные мытарства. Правительству Финляндии было не до монастыря, около трехсот тысяч беженцев с завоеванных Красной Армией земель пришлось принимать обессиленной войной Финской республике. И все-таки в том же году удалось купить землю - «поместье Паппиниеме» (по наименованию озера, его окружающего) и начать обустраиваться. И возникает новый монастырь. Он и название получает Ново-Валаамский.»

Летом 1940 года в монастыре открылась школа боцманов и юнг, а после войны на острове было организовано коллективное хозяйство, которое использовало монастырские угодья и остатки инвентаря.

В 1950 году Валаам открыл новую страницу своей истории - трагическую и позорную одновременно. Собственно, о ней я и собирался рассказывать, потому что приехал на остров по этому поводу.

После страшной войны на улицах советских городов оказались десятки тысяч инвалидов-фронтовиков, которые, не имея средств к существованию, перебивались случайными заработками, просили милостыню, играли на гармошках у вокзалов и на рынках. В общем, по мнению властей, портили своим видом картину приходящей в себя страны-победительницы. Поэтому, в 1949 году распоряжением правительства в самых разных, удаленных от центральных городов, местах были созданы дома инвалидов. Куда фронтовиков стали помещать насильственно, устраивая облавы по дворам, подвалам и чердакам. В эти облавы попадали не только те, кто попрошайничал на улице, но и те, кого приютили у себя родственники или знакомые. Времена были жестокие и люди прятались от милицейских ищеек, как могли, потому что знали, что пощады не будет - есть приказ, который нужно исполнить.

В 1950 году по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР такой дом инвалидов открыли и на Валааме, разместив инвалидов в бывших монастырских зданиях.

Как рассказывают те, кто еще помнит те времена, первая партия поселенцев в новом доме состояла из 500 человек. Это были разные инвалиды - без рук, без ног, ослепшие и оглохшие. Привезли и самых тяжелых, т.н. «самоваров» - фронтовиков, потерявших и руки, и ноги. У людей отобрали паспорта и солдатские книжки, фактически переведя их на положение заключенных. Помещение в такой инвалидный дом стал для людей, которых выдернули из налаженной жизни, пускай и полунищей, но свободной, таким шоком, что они стали умирать один за другим.

Это сейчас на их могилах стоят кресты, поставленные два десятка лет назад монахами, а тогда инвалидов хоронили безымянными, под колышками и табличкой с номером. Так, как хоронят преступников. А от многих и могил не осталось - зарастает земля травой, уже и холмиков не видно, исчезает кладбище бесследно.

Из Валаамской тетради Евгения Кузнецова:

«Понять ли нам с вами сегодня меру беспредельного отчаяния, горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти. Ну и представьте себе, что за жизнь потекла в этих стенах. Видел я все это вблизи, много лет подряд. А вот описать трудно. Особенно, когда перед мысленным взором моим возникают их лица, глаза, руки, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем-то навек провинившихся, как бы просящих за что-то прощения. Нет, это невозможно описать. Невозможно, наверно, еще и потому, что при воспоминании обо всем этом просто останавливается сердце, перехватывает дыхание и в мыслях возникает невозможная путаница, какой-то сгусток боли! Простите...

Скажу только, что обворовывали их все, кому не лень, и даже те, кому было лень. Дело доходило до того, что на обед в столовую многие ходили с пол-литровыми стеклянными байками (для супа). Мисок алюминиевых не хватало! Я видел это своими глазами. На вопрос кому-либо из них: «Что привезти из Питера?» - мы, как правило, слышали: «Помидорку бы и колбаски, кусочек колбаски». А когда мы с ребятами, получив зарплату, приходили в поселок (так теперь стала называться бывшая центральная усадьба монастыря) и покупали бутылок десять водки и ящик пива, что тут начиналось! На колясках, «каталках» (доска с четырьмя шарикоподшипниковыми «колесами»), на костылях радостно спешили они на поляну у Знаменской часовни, там рядом была тогда танцплощадка. Для безногих инвалидов! Додуматься только! И был здесь же пивной ларек. И начинался пир. По стопарику водки и по стопарику же ленинградского пива. Да если это «прикрыть» половинкой помидорки да куском «отдельной» колбаски! Бог мой, вкушали ли изощреннейшие гурманы подобные яства! И как оттаивали глаза, начинались светиться лица, как исчезали с них эти страшные извинительно-виноватые улыбки.

А с каким упорством, с какой жаждой праздника (всё, что отвлекало от беспросветной повседневности, и было праздником) они поспешали к туристическому причалу за шесть километров от посёлка. Посмотреть на красивых, сытых, нарядных людей. Пообщаться иногда хоть одной фразой с ними. Увидеть жизнь. Пусть я повторюсь, но добирались-то, опять же, на костылях, «каталках», колясках.»

Читать Кузнецова, который работал на Валааме экскурсоводом и видел это всё своими глазами, совершенно невыносимо, дыхание перехватывает. Я, как воочию, вижу этих людей, прошедших войну и оказавшихся теперь на краю света, никому не нужными. Как они катят на своих дощечках по проселочной дороге несколько километров, только чтобы увидеть людей с большой земли, посмотреть на них, поговорить. За что, за какие такие провинности наказала их страна, за которую они воевали?

В 1974 году художник Геннадий Добров сделал потрясающую галерею обитателей Дома инвалидов на Валааме.

Александр Подосенов в 17 лет добровольцем ушел на фронт.
В Карелии был ранен пулей в голову навылет.
На острове Валаам, на Ладожском озере, жил все послевоенные годы, парализованный, неподвижно сидящий на подушках.

Рисунок бывшего пехотинца Александра Амбарова, защищавшего осажденный Ленинград.
Дважды во время ожесточенный бомбежек он оказывался заживо погребенным.
Почти не надеясь увидеть его живым, товарищи откапывали воина.
Подлечившись он снова шел в бой.
Свои дни окончил сосланным и заживо забытым на острове Валаам.

Ратник трех войн: русско-японской (1904-1905 гг.), Первой мировой (1914-1918 гг.), Второй мировой (1939-1945 гг.)
Когда художник рисовал Михаила Казанкова, тому исполнилось 90 лет.
Кавалер двух Георгиевских крестов за Первую мировую войну, воин закончил свою геройскую жизнь на острове Валаам.

Никто ничего не знает о жизни этого человека.
В результате тяжелейшего ранения он потерял руки и ноги, лишился речи и слуха.
Война оставила ему только возможность видеть.

Самые тяжелые - «самовары». Они ничего не могли делать сами, с ними было больше всего хлопот и умирали они первыми.
При монастыре есть большой яблоневый сад. Он здесь, на валаамских камнях, появился не просто так. Десятки лет паломники привозили для него землю с материка - кто сколько может. И теперь яблони, которым уже по сотне лет, стоят на метровом слое земли - столько её привезли сюда.

Этот сад - единственное развлечение для «самоваров», место их «прогулок». Сюда привозили их на тележках и подвешивали в мешках на яблоневые ветви. Так они и висели здесь целый день, разговаривая друг с другом, ссорились и мирились, плакали и смеялись.

С середины шестидесятых на архипелаг стали ездить экскурсоводы, водить по острову туристические группы. Показывать инвалидный дом строго-настрого запрещалось, за это могли уволить с работы.

Из Валаамской тетради Евгения Кузнецова:

«И все-таки кто-то прорывался и все равно ходил туда. Но. разумеется, поодииочке или группочками по три-четыре человека. Надо было видеть потом опрокинутые лица этих людей, их шок от увиденного. Особенно страшно встретить женщин в возрасте, потерявших мужей на фронте, да еще получивших не похоронку, а извещение «пропал без вести». Ведь некоторые из них свершали самые настоящие паломничества по таким заведениям. Пытаясь отыскать своих мужей, сыновей, братьев.»

Запретная тема иногда прорывалась на страницы книг. Известный советский писатель Юрий Нагибин, сам бывший фронтовик, написал цикл рассказов про валаамских инвалидов: «Бунташный остров». Остров у Нагибина назван Белояром и истории эти сильно приукрашены, романтизированы, но обращение к такой теме уже стоило дорогого - инвалидные «тюрьмы» в заброшенных монастырях старались скрывать от постороннего взгляда. В 1984 году кинорежиссер Игорь Таланкин снял художественный фильм по рассказу Нагибина «Терпение». Как раз в тот год дом инвалидов, о котором уже стали говорить по радио на «вражеских голосах», было спешно решено перевезти на материк.

Вот сцена из того фильма, где героиня обнаруживает на острове своего любимого человека, из той, еще довоенной жизни. Он ушел на фронт, был искалечен и не вернулся домой, добровольно приехав на забытый всеми остров для инвалидов. В фильме эту пару сыграли Алексей Баталов и Алла Демидова.

С острова пытались и бежать. В архиве остались, например, документы Ивана Калитарова, 1924 года рождения, у которого после тяжелого ранения была парализована правая сторона. В возрасте 36 лет он замерз в десяти километрах от дороги на остров Валаам. Как предполагают, хотел по льду озера пройти до материка. Нашли его только через месяц.

Ослепший и искалеченный на войне Иван Забара показывает художнику медаль «За оборону Сталинграда».

В 1984 году дом для инвалидов войны и труда переехал в село Видлица Олонецкого района. До сегодняшнего дня из бывших фронтовиков не осталось, конечно, никого. Фельдшер Любовь Щеглакова, которая сама родилась на Валааме, начинала работать в доме для инвалидов еще на острове и многих помнит, начала собирать материалы о них, восстанавливать утерянные для истории имена и фамилии.

В архивных документах удалось разыскать только одну красноармейскую книжку. Все остальные документы, награды - всё исчезло или было уничтожено намеренно. О том, что это участники Великой Отечественной войны, можно судить лишь по годам рождения и медицинским записям о болезнях, там фиксируется, если человек получил травму на фронте. В основном это сильные контузии, слепота, отсутствие нижних или верхних конечностей. В 20-ти амбарных книгах архива Валаамского дома-интерната обнаружили 153 личных дела ветеранов-инвалидов Великой Отечественной войны, проживавших на острове и 54 дела ветеранов, похороненных на острове. Работа по поиску в Видлицком доме-интернате для престарелых и инвалидов продолжается.

Два года назад Валаамский монастырь обратился к благотворителям с просьбой о помощи в создании мемориального памятника ветеранам-инвалидам Великой Отечественной войны, погребенным на острове. И вот теперь на кладбище у самого края лесной дороги, где в лесу еще видны холмики безымянных могил, установлена мраморная стела с именами фронтовиков и большой каменный крест. Средства на это были выделены компанией «МегаФон», сотрудники которой приняли самое активное участие в работах по обустройству мемориала.

В середине июля мемориал открыли - здесь собрались местные жители, гости из Санкт-Петербурга, Москвы. Освятить крест и провести поминальную службу приехал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

После проведения заупокойной литии патриарх встал рядом с крестом и обратился к собравшимся. Кирилл, к моему удивлению, произнес правильные и жесткие слова, назвав вещи своими именами:

«Это был никакой не дом инвалидов, а обыкновенный лагерь. (...) Я хорошо помню людей, в память о которых поставлен этот крест. Это люди, получившие тягчайшие увечья в Великой Отечественной войне. Многие из них не имели рук и ног, но более всего, наверное, они испытывали муки от того, что Родина, за свободу которой они отдали свое здоровье и даже свою жизнь, не сочла возможным сделать ничего лучшего, как отправить их сюда, на этот холодный остров, подальше от общества победителей. (...)

Думаю, о сегодняшнем событии должна знать вся наша страна, весь наш народ, чтобы память о Победе всегда сопровождалась молитвенной памятью о героях, жизнь свою отдавших за Родину, увечья тяжкие получивших, - включая тех, кто так и не получил заботы и поддержки от тех, кто нес тогда ответственность за судьбы нашей страны. Вот на этом бездушии, на этой черствости и лицемерии воспитывались люди. Мы сегодня с большим трудом преодолеваем тяжкие последствия прошлых десятилетий. Дай Бог нам никогда больше не делать таких ошибок.»

2 сентября - дата окончания Второй мировой войны. 66 лет назад человечество окончательно отпраздновало победу над фашизмом и… забыло своих победителей. Не всех, конечно, и далеко не везде. А именно в стране-победительнице и именно тех, кто отдал все, что имел, за Родину, за Победу, за Сталина. Все, включая руки и ноги.

Тысячи тех, кто вышел с полей сражений полными или почти полными инвалидами, цинично прозвали “самоварами” за отсутствие конечностей и сослали в многочисленные монастыри, дабы не портили своим убожеством светлый праздник миллионов. До сих пор неизвестно, сколько живых человеческих обрубков погибло в таких ссылках, их имена не рассекречены до сих пор.

Репортер “МК” провел собственное расследование одной из самых страшных и постыдных тайн ХХ века.

Геннадий Добров в свое время написал портретную галерею инвалидов войны интерната на Валааме. На этот остров свозили "самых тяжелых", чтобы они не портили городские пейзажи своим ужасающим видом. Это портреты героев, да не у всех есть имена. Художник почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернулся. На кровати в углу лежал спеленатый человек. Без рук и ног. Подошел дежурный санитар. - Кто это? - спросил Геннадий. - Документов нет. А он не скажет - после ранения лишился слуха, памяти и речи.

“Инвалид” - понятно. “Самовар” - тоже понятно. Однако сочетание этих двух слов кажется какой-то бессмыслицей. А между тем речь идет об одной из самых страшных, самых потаенных трагедий минувшей большой войны. О трагедии, растянувшейся для сотен несчастных на долгие годы.

“Самоварами” цинично, но очень точно называли в послевоенной стране тяжело изувеченных взрывами и осколками людей - инвалидов, у которых не было ни рук, ни ног. Судьба этих “обрубков войны” до сих пор остается “за кадром”, а многие из них так и числятся без вести пропавшими.

..Я их видел на Валааме лишь издали, вскользь. В убогом поселковом магазинчике продавщица буркнула заезжим туристам: «Закрываю, - надо на „большую землю“ ехать за товаром. А то для этих уже ничего не осталось», - и кивнула в сторону каких-то непонятных «укороченных» людей, копошившихся в тени под деревом на другой стороне проулка. Безногие? Нет сомнений. Но у некоторых, кажется, даже вместо рук - культяшки. Подойти поближе, поговорить помешало чувство ложного стыда (или вины?), и все-таки неожиданная встреча эта подтолкнула к «изучению вопроса».

Вот тут и выяснилось, что остров на Ладоге, знаменитый своим монастырским комплексом, имеет еще одну, отнюдь не рекламируемую «достопримечательность»: здесь много лет расположен интернат для инвалидов. Кое-какие подробности существования этого спецзаведения нам рассказал мужичок, у которого мы покупали картошку и лук. От него-то и довелось впервые услышать страшное определение: «люди-самовары».

«Человеком-протезом» в шутку называл себя моряк Алексей Чхеидзе. Это они, морские пехотинцы, тогда, в 45-м, спасли от взрыва и разрушения Королевский дворец в Будапеште. Погибли почти все. Он - с выжженными глазами, оглохший, потерявший обе руки - выжил. И даже написал книгу "Записки Дунайского разведчика"

- А как же по-другому назвать, - ведь при туловище-то один «крантик» остался! Еще когда Сталин был, их начали сюда привозить - из Ленинграда, других крупных городов. Большинство калек - бывшие военные, увечья на фронте получили, у многих ордена, медали… В общем, заслуженные люди, но в таком виде стали никому не нужные. Выживали, побираясь на улицах, на рынках, у кинотеатров. Но, как говорят, сам Иосиф Виссарионович приказал эту публику ущербную увезти с глаз долой, спрятать подальше, чтобы городского вида не портили. Для такого дела Валаам - лучше не придумаешь.

Сколько тут их перебывало, не знаю. В поселке нашем живут бабки, которые почти все эти годы в интернате обслугой проработали, от них слышал, что порой под тысячу человек числилось. Безрукие, на костылях… Но самое страшное - «самовары»… Абсолютно беспомощные. Надо кормить с ложечки, одевать-раздевать, на ведерко, которое взамен горшка приспособлено, сажать регулярно. А если их тут не один десяток, за всеми-то разве уследишь? Само собой, кто-то, на ведерке этом не удержавшись, на пол свалится, а кто-то и вовсе по нужде докричаться до няньки не успеет… Вот и получается: «самовары», в собственном дерьме перепачканные, запах по комнатам - соответствующий…

Расписание дня даже для инвалидов-ампутантов предусматривало прогулку на свежем воздухе. По словам рассказчика-аборигена, сперва медперсонал грузил валаамских «самоваров» на обычные дощатые носилки, тащил на лужайку перед домом и там перекладывал «гулять» на расстеленный брезент или сено. А потом подоспело чье-то изобретение: интернат обзавелся большими плетеными корзинами, в них санитарки сажали калек (порой даже по двое) и несли во двор. В этих корзинах люди-обрубки и сидели часами (иногда их подвешивали к толстым нижним ветвям деревьев, на манер этаких огромных гнезд), дышали свежим воздухом. Но порою воздух на северном острове под вечер становился уж слишком свеж, а няньки, занятые другими делами, никак не реагировали на призывы своих подопечных о помощи. Случалось, и вовсе забывали на ночь снять какое-нибудь из «гнезд» и вернуть их обитателей в жилые помещения, тогда дело вполне могло кончиться даже смертью от переохлаждения.

Многим из калек по 20, по 25 лет было, когда война их «пообтесала», однако сейчас тут всего десятка полтора безруких-безногих осталось. Встретиться с ними в интернате вряд ли удастся: туда посторонних не пускают, но некоторые инвалиды сами выбираются за ворота. Чаще других встречаю «на воле» Санька. Он бывший танкист, горел в своей «коробочке», от рук все-таки часть уцелела - почти до локтей. При помощи этих культяпок приспособился кое-как переползать. Вы можете его увидеть возле сельмага, хотя… Сейчас там водка кончилась, так что, пока нового запаса не привезут, танкисту эта лавочка ни к чему…

…Об уведенном и услышанном на Валааме напомнила неожиданно попавшая в руки книжка - «Валаамская тетрадь» Евгения Кузнецова, поработавшего когда-то экскурсоводом на острове. На страницах «Тетради» обнаружились новые «штрихи к портрету» валаамского специнтерната:

«…Обворовывали их все кому не лень. Дело доходило до того, что на обед в столовую многие ходили с пол-литровыми стеклянными банками (для супа). Мисок алюминиевых не хватало! Я видел это своими глазами… А когда мы с ребятами, получив зарплату, приходили в поселок и покупали бутылок десять водки и ящик пива, что тут начиналось! На колясках, „каталках“ (доска с четырьмя шарикоподшипниковыми „колесами“, порой такими досками служили даже старые иконы! - Ред.), на костылях радостно спешили они на поляну у Знаменской часовни… И начинался пир… А с каким упорством, с какой жаждой праздника (все, что отвлекало от беспросветной повседневности, и было праздником) они „поспешали“ к туристическому причалу за шесть километров от поселка. Посмотреть на красивых, сытых, нарядных людей…

…Показать богадельню эту туристам во всей ее „красе“ было тогда совершенно невозможно. Категорически воспрещалось не только водить туда группы, но даже и указывать дорогу. За это строжайше карали изгнанием с работы и даже разборками в КГБ…»

Всесоюзная зачистка

«…Неотъемлемой частью картины повседневной жизни советских городов были инвалиды, просящие милостыню на вокзалах, рынках, перед кинотеатрами и в других общественных местах или агрессивно попрошайничающие и пытающиеся при помощи разных мелких нелегальных махинаций свести концы с концами…» - отметил один из тех, кто много поездил по послевоенному Союзу.

Объяснение такому «половодью маргиналов» дать легко: кто-то из инвалидов занимался попрошайничеством для поддержания семейного бюджета, а многие вовсе не захотели возвращаться в свои семьи, чтобы не стать обузой для близких, и предпочитали оставаться без вести пропавшими, влача жалкое существование уличных нищих.

Однако это оказалось чревато «социальными осложнениями» на государственном уровне. Руководители страны, которая одолела фашизм, стыдилась своих воинов-победителей, потерявших парадный вид, и готовы были ради соблюдения внешней благопристойности упечь обездоленных людей в настоящие резервации.

Первые массовые акции, когда искалеченных ветеранов забирали в интернаты чуть ли не с городских улиц, прошли в конце 1940-х. Современник писал: «…Однажды я, как всегда, пришел на Бессарабку и еще не доходя услышал странную тревожную тишину…. Я сначала не понял, в чем дело, и только потом заметил - на Бессарабке не было ни одного инвалида! Шепотом мне сказали, что ночью органы провели облаву, собрали всех киевских инвалидов и эшелонами отправили их на Соловки. Без вины, без суда и следствия. Чтобы они своим видом не „смущали“ граждан…»

Хрущев в кардинальном решении «инвалидного вопроса» даже превзошел своего предшественника. Именно в начале его «царствования» появился этот документ:

«Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954 Секретно.

Борьба с нищенством затрудняется… тем, что многие нищенствующие отказываются от направления их в дома инвалидов… самовольно оставляют их и продолжают нищенствовать… В связи с этим было бы целесообразно принять дополнительные меры по предупреждению и ликвидации нищенства. МВД СССР считает необходимым предусмотреть следующие мероприятия:

…3. Для предотвращения самовольных уходов из домов инвалидов и престарелых лиц, не желающих проживать там, и лишения их возможности заниматься попрошайничеством, часть существующих домов инвалидов и престарелых преобразовать в дома закрытого типа с особым режимом…

Министр МВД С. Круглов.»

Сколько их, «самоваров»? Согласно данным статистического сборника «Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил», во время Великой Отечественной демобилизовано 2 576 000 инвалидов, в том числе 450 000 одноруких или одноногих. Не будет преувеличением предположить, что значительная часть из их числа лишились обеих рук, обоих ног, а то и всех конечностей. Значит, речь идет о 100–200 тысячах советских солдат, которых фактически обрекли на жизнь в суровых условиях неволи - как зэков! - лишь за то, что в бою с врагом их не убило, а «всего лишь» искалечило!

Упомянутый уже валаамский специнтернат (часто его называли «дом инвалидов войны и труда») был образован в постройках бывшего монастыря в 1948 г. Формально - по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР, хотя в действительности наверняка по распоряжению «из Москвы». Поначалу беспомощным валаамовским «новоселам» приходилось несладко. Даже электричество появилось в интернате лишь несколько лет спустя. Что уж говорить о нормальном отоплении не приспособленных под больничные нужды старых монастырских построек! Понадобилось время, чтобы обеспечить инвалидам мало-мальски комфортное житье. Из сотен привезенных на остров калек некоторые умерли в первые же месяцы пребывания в интернатовском «раю».

«…Недавно боевые мужики -
кому печаль поведают обрубки?
И что сказать сумеют языки,
когда ни ноги не в строю, ни руки?

…Да, Валаам - вторые Соловки.
Они страданий столько повидали! -
Здесь мигом вымирали старики,
которым тридцать стукнуло едва ли…»

(Протоиерей Андрей Логвинов)

В тот период появились и другие подобные «заведения». Все они располагались в отдаленных, скрытых от глаз людских местах, чаще всего в заброшенных монастырях - Кирилло-Белозерском, Александро-Свирском, Горицком…

Не так давно вышла книга известного театрального художника Эдуарда Кочергина, которому довелось в послевоенные годы, еще будучи мальчишкой, поколесить по стране в поисках матери. Автор рассказывает в том числе и о «самоварах», привезенных в Горицкий специнтернат.

«…Василий Петроградский был устроен в особый дом инвалидов в бывшем женском Вознесенском монастыре в Горицах, что на реке Шексне… В бывший женский монастырь со всего Северо-Запада свезены были полные обрубки войны, то есть люди, лишенные абсолютно рук и ног, называемые в народе „самоварами“. Так вот, он со своей певческой страстью и способностями из этих остатков людей создал хор - хор „самоваров“ - и в этом обрел свой смысл жизни… Летом дважды в день здоровые вологодские бабы выносили на зелено-бурых одеялах своих подопечных на „прогулку“ за стены монастыря, раскладывая их на заросшей травою и кустами грудине круто спускавшегося к Шексне берега… Самым верхним клали запевалу - Пузырька, затем - высокие голоса, ниже - баритоны, а ближе к реке - басы… Вечером, когда у пристани внизу пришвартовывались и отчаливали московские, питерские и другие трехпалубные пароходы с пассажирами на борту, „самовары“ под руководством Василия Петроградского давали концерт… Очень скоро молва о чудесном хоре „самоваров“ из Гориц облетела всю Мариинскую систему…»

А ведь кого-то из покалеченных войной солдат искали - их матери, жены, сестры. Немало женщин в послевоенную пору писали запросы в дома инвалидов, а то и сами приезжали: «Нет ли у вас моего?» Но удачи были редкими. Некоторые калеки сознательно отказывались объявляться перед родственниками, даже скрывали настоящее имя: так сильно не хотелось показывать близким людям свое уродство, беспомощность, которыми наградила война.

В итоге эти люди оказались «вне исторической памяти». И до сих пор узнать правду о тех, кто коротал век в специнтернатах для ветеранов войны, пытаются в основном лишь отдельные энтузиасты. Один из них - московский историк-генеалог Виталий Семенов.

Забвение по закону

В 2003 г. удалось организовать экспедицию на Валаам. Записали воспоминания старушек, которые когда-то работали в специнтернате, - рассказывает Виталий Викторович. - Позднее мне довелось поработать с архивами валаамского дома инвалидов, вывезенными после его перевода в 1984-м оттуда в карельский поселок Вырица. В результате документально подтвердилась смерть на Валааме около 50 ветеранов Великой Отечественной, но это далеко не полный список. (Хотя надо сказать, что рассказы о якобы очень высокой смертности среди обитателей интерната не подтверждаются.) Нашлись данные о количестве «контингента» на острове. Скажем, в январе 1952-го здесь находился 901 инвалид, в декабре того же года - 876 инвалидов, в 1955-м их количество возросло до 975 человек, а потом начало постепенно снижаться - 812, 670, 624… К декабрю 1971 г. по документам значится 574 инвалида…

Сейчас внимание Виталия Семенова переключилось на историю другого специнтерната - того, что располагался в старинном Горицком монастыре на Шексне.

Туда массово отправляли ветеранов Великой Отечественной в основном из Ленинграда и Ленинградской области. В 1948 г. их насчитывалось по документам 747 человек. Как и в случае с Валаамом, я решил найти списки Горицкого монастыря. Выяснилось, что этот дом инвалидов в 1972 г. переехал в Череповец. Бумаги Горицкого интерната частично хранятся там, а частично - в архиве департамента социального обеспечения Вологодской области.

Поначалу сотрудники этого учреждения вроде бы пошли мне навстречу и даже помогли установить полтора десятка имен воинов, прошедших через Горицкий интернат, а также подсказали, что такое же спецзаведение существовало в другом месте на Вологодчине - в Андоге. Однако потом начальником департамента был наложен запрет на дальнейшие исследования: мол, согласно закону о персональных данных, без согласия наследников умерших выдавать сведения о них запрещено, так как это нарушает гражданские права этих людей. То есть нужно каким-то невероятным путем (может, с помощью экстрасенса?!) сначала найти наследников неизвестного мне человека, а потом уже выяснять его имя-фамилию! Логики тут нет, и в реальности получается, что восстанавливать память о тех, кто пропал, закопан в безымянных могилах, усилиями частного лица нельзя. Конечно, такими проблемами, по идее, должны заниматься местные власти, но они до поры до времени никакой активности не проявляли. Лишь после нескольких моих резких писем на имя главы области ситуация, похоже, изменилась к лучшему. В конце июля я получил официальное письмо, в котором сообщается, что по распоряжению вологодского губернатора «создана рабочая группа… по увековечению памяти военнослужащих, получивших увечья на фронтах Великой Отечественной войны, которые проживали, умерли и похоронены на территории Вологодской области».

Можно назвать это победой. Хотя очень маленькой, местной. Ведь в послевоенные годы интернаты для содержания солдат-инвалидов существовали едва ли не в каждой области России. Но из них известны лишь несколько.

Вернувшийся из небытия

На могилах инвалидов, умерших в «домах скорби» для ветеранов войны, ставили деревянные столбы с пятиконечными звездами, однако со временем эти «монументы» истлели. А вместе с безымянными холмиками растворились на заброшенных погостах всякие следы, которые могли бы рассказать о судьбах сотен советских солдат, которые так и остались до сей поры в разряде безвестно сгинувших.

На мой запрос в Вологодский областной департамент соцразвития пришел ответ, что захоронение умерших инвалидов Горицкого интерната «производилось на старом монастырском кладбище», - рассказывает Виталий Семенов. - Мне прислали воспоминания одной из местных жительниц, когда-то работавших в специнтернате. Она упоминает, что покойников было очень много, их даже стали хоронить за пределами общего кладбища.

«Я навсегда запомнил валаамское кладбище. Без надгробий, без имен, только три гнилых, упавших столбика - страшный памятник беспамятства, бессмысленности жизни, отсутствия какой-либо справедливости и платы за подвиг». Это свидетельство человека, побывавшего на Валааме в прежние времена. Однако среди полустертых могил в 1990-е годы появилась одна ухоженная. На обелиске из нержавеющей стали можно прочитать, что здесь похоронен Герой Советского Союза Григорий Волошин. Память о человеке, который умер дважды, а много лет спустя после этого вернулся из небытия.

«Волошин Григорий Андреевич 05.02.1922–16.01.1945. Летчик-истребитель, младший лейтенант. Участник Великой Отечественной войны с 1944 г. Воевал в составе 813 истребительного авиаполка. 16 января 1945 г. в воздушном бою, спасая своего командира, таранил Фокке-Вульф-190 и сам погиб». (Из справочника «Военные летчики».) Однако в действительности похоронка, отправленная семье героя, оказалась обманом - обманом «во благо». В той воздушной «мясорубке» Волошин остался жив, хотя и страшно изуродован. Молодой летчик лишился не только обеих рук и ног, но еще слуха, речи. После долгого лечения в госпиталях беспомощный калека предпочел остаться для близких геройски погибшим в бою. Многие годы он прожил на Валааме практически человеком без имени, а незадолго до смерти оказался «натурой» для художника Геннадия Доброва, сумевшего не только добраться до режимного островного специнтерната, но и сделать серию портретов его обитателей. Картина под названием «Неизвестный» позднее демонстрировалась на одной из выставок, и якобы именно благодаря этому Волошин был волею случая опознан своими близкими.

Все-таки не могу подтвердить такого факта, - уточнил в разговоре с «МК» нынешний директор природного парка «Валаамский архипелаг» Владимир Высоцкий. - Знаю лишь, что, оставшись без рук и ног, Григорий Андреевич прожил среди других таких же калек на Валааме более четверти века и скончался в 1974 г. Лишь спустя почти 20 лет о судьбе героя узнал его сын - по архивным данным или благодаря увиденной случайно картине Доброва… В 1994-м он приехал на остров, отыскал здесь отцовскую могилу с едва читаемой уже надписью на табличке и поставил новый памятник.

По словам Высоцкого, сейчас выявлены имена уже 54 ветеранов, умерших в валаамском специнтернате. Все они высечены на стеле, установленной недавно на старом Игуменском кладбище.