День рождения бальмонта. Ивановская область отмечает юбилей со дня рождения константина бальмонта. Сценарии массовых мероприятий

Обновлено: 06.10.2018

Константин Дмитриевич Бальмонт – один из самых известных поэтов-символистов серебряного века, автор 35 поэтических сборников, 20 книг прозы, знаток множества языков, переводчик Перси Шелли, Эдгара По, Педро Кальдерона, Кнута Гамсуна, Оскара Уайльда, Шарля Бодлера, Шота Руставели, литовской, балканской поэзии и др. Написал ряд филологических, историко-литературных работ и критических эссе.

Родился Константин Бальмонт 3(15) июня 1867года в сельце Гумнищи Шуйского уезда, Владимирской губернии. Отец Д.К. Бальмонт служил в уездном суде и земстве. Отмечая успехи пятилетнего сына в освоении грамоты, отец подарил ему первую книгу, где повествовалось о жизни дикарей Океании, что, видимо, повлияло в будущем на необузданную страсть поэта к путешествиям. Основное влияние на воспитание сына имела мать Вера Николаевна, урождённая Лебедева, которая знала иностранные языки, устраивала литературные вечера и любительские спектакли, познакомила его с народными песнями, стихами Никитина, Кольцова, Некрасова, Пушкина, Лермонтова.

Так случилось, что получить высшее образованию Константину Бальмонту не удалось. Первые сложности его личной жизни: разлады с женой и попытка самоубийства, первая книга стихов и переводов, не имевшая успеха, скитания несколько лет по редакциям журналов и издательств с их случайными заработками, не остудили охватившего его желания стать поэтом. Благодаря новым знакомствам Бальмонту в Москве удалось напечатать некоторые стихи и переводы. Но регулярно публиковаться поэт стал только в Петербурге в журнале «Северный вестник», превратившийся с декабря 1891 года в центр русского символизма. Далее последовали публикации переводов в журналах «Вестник иностранной литературы» и «Вестник Европы».

К. Д. Бальмонт. Портрет работы Валентина Серова (1905)

В январе 1894 года в типографии Стасюлевича М. М. - главного редактора «Вестника Европы», вышел стихотворный сборник «Под северным небом», который поэт считал началом своего вхождения в литературу. Вслед за ним появляется целая серия книг, принесших Константину Бальмонту славу самого известного поэта России: «В безбрежности» (1895), «Тишина» (1898), «Горящие здания» (1900), «Будем как солнце» (1903), «Только любовь» (1903), «Литургия красоты» (1905). Особо отметим, что сборник «Будем как солнце» был выпущен издательством «Скорпион», а «Литургия красоты» - издательством «Гриф», которые с этого периода играли ведущую роль в распространении символизма - нового поэтического направления.

Каждая из упомянутых книг являлась этапом творческого становления Бальмонта как поэта-символиста. Сам поэт так понимал смысл символической поэзии:

- «Реалисты всегда являются простыми наблюдателями, символисты – всегда мыслители.»;

- «Если вы любите непосредственное впечатление, наслаждайтесь в символизме свойственной ему новизной и роскошью картин. Если вы любите впечатление сложное, читайте между строк – тайные строки выступят и будут говорить с вами красноречиво.»

В дополнение к атрибутике символизма Бальмонта привнес в поэзию такие образы, перепевы гласных, созвучия согласных, интонации, ритмы, и такую музыкальность и мелодичность стиха, что это не могло не вызывать массового подражания. Как писал Валерий Брюсов – близкий знакомый Бальмонта и один из теоретиков символизма: «В течение десятилетия Бальмонт нераздельно царил над русской поэзией. Другие поэты покорно следовали за ним, или, с большими усилиями, отстаивали свою самостоятельность от его подавляющего влияния».

По мнению многих современников высшим творческим достижением поэта считался сборник «Будем как солнце», в котором особенно заметна смена минорного и элегического восприятия жизни, характерного для предшествующей русской поэзии 70-80 х годов, пафосом мистического воодушевления, восторга и упоение ею.

Книга «Будем как солнце» - многоплановое произведение, состоящее из семи разделов. Это мистическое число воплощало для символистов идею вселенной. Первый раздел «Четверогласие стихий» отражал пантеистическое мировоззрение поэта, любовь и преклонение перед природой, его представления о космогонической картине мира, в центре которого находится Солнце. Начинается сборник двумя широко известными стихотворениями «Я в этот мир пришёл, чтоб видеть солнце» и «Будем как солнце», содержание которых стало основным лейтмотивом всего дальнейшего творчества Константина Бальмонта.

В разделе «Змеиный глаз» Бальмонт затрагивает вопросы поэтического творчества., позже развёрнутые в статье «Поэзия как волшебство», где в качестве его поэтического манифеста появляется знаменитое стихотворение
«Я – изысканность русской медлительной речи».

Наибольший успех у основной массы читателей имели стихотворения из разделов «Млечный Путь» и «Зачарованный грот», в которых нашла отражение любовная и природная лирика поэта.: «Нет дня, чтоб я не думал о тебе», «К ночи» (О, ночь, побудь со мной), «Осень» (Поспевает брусника-стали дни холоднее), «Отцвели» (Отцвели - о, давно! - отцвели орхидеи, мимозы, «Хочу» (Хочу быть дерзким, хочу быть смелым) и др.

Екатерина Андреева, вторая жена Бальмонта с их дочерью Ниной.

Некоторые стихотворения поэта были за гранью позволенного в те времена. По этой причине цензура из сборника «Будем как солнце» изъяла немало эротических стихотворений, а сборник «Стихотворения» (1906) был конфискован полицией уже по политическим соображениям, которая следила за поэтом, с тех пор, когда им в 1901 году было написано стихотворение "Маленький султан. В нём, откликаясь на разгон студенческой демонстрации, Бальмонт довольно жёстко клеймил императора Николая 2, за что поплатился высылкой под надзор полиции в провинцию.

С конца января по июль 1905 года поэт путешествует по Мексике и США. Позже в книге «Змеиные цветы» (1910) он напишет о той тоске по родине, которую он испытал во время поездки. Вернувшись в Россию, Бальмонт напишет замечательную детскую книжку «Фейные сказки», которую посвящает своей четырёхлетней дочери Нине (Нинике) от второй жены поэта Екатерины Андреевой.

С 31 декабря 1905 года Бальмонт вынужден жить за границей, где проживая. в основном в Париже, много путешествует (Египет, Индия, Австралия, Индонезия и др.) Материалы путешествий по Египту нашли отражение в книге «Край Озириса» (1914), а в сборнике 1908 года "Зовы древности" поэт дал художественные переложения ритуально-магической и жреческой поэзии Америки, Индии, Китая, Океании, Эллады, Скандинавии и др.

Под свежими впечатлениями о событиях в России в 1905 году, Бальмонт издаёт в Париже книгу «Песни мстителя» (1907), которая была запрещена для распространения в России из-за антимонархического содержания. Ранее выпущенный в 1906 году в России небольшой сборник «Стихотворения» имел такое же направление и был раскритикован с эстетических позиций в журналах «Весы» и «Золотое руно». И пусть в последний эмигрантский период Бальмонт указанные свои произведения не упоминал, он полагал свою реакцию на царский произвол в стране в те годы искренней и не считал долгом раскаиваться.

Среди книг, подготовленных поэтом в этот период жизни за границей, следует отметить также: «Злые чары» (1906), «Жар-птица(1907) и «Птицы в воздухе», в которых зазвучали мотивы русского устного народного творчества и славянского фольклора, что было связано с неославянофильскими тенденциями в русском символизме после 1905 года. Это проявлялось в разных видах стилизации: или использовании форм народного творчества для отражения актуального современного содержания или интерпретации и переложении содержания произведений народного творчества средствами современной поэзии или их комбинацией.

Вернувшись в Россию в мае 1913 года, в связи с амнистией по случаю 300-летия династии Романовых, Бальмонт издаёт сборник «Звенья», в который вошли его избранные стихотворения за период 1890-1912 гг. В последующие годы Бальмонт часто ездил с лекциями по стране, посещает в Грузию, среднюю Россию, Поволжье, Урал, Сибирь. Эти поездки поддерживали поэта морально (его поэзию помнили и любили), а также давали некоторые доходы.

В 1915 году вышел теоретический труд Бальмонта «Поэзия как волшебство» своеобразное продолжение работы «Элементарные слова о символической поэзии». Тема поэтического творчества русских и западноевропейских поэтов ранее уже рассматривалась Бальмонтом в книгах «Горные вершины» (1904), «Белые зарницы» (1908), «Морское свечение» (1910). При этом сам поэт особенно любил жанр западноевропейского сонета, многие из которых вошли в сборник «Сонеты Солнца, Неба и Луны» (1917). В 1916 году была издана книга «Ясень. Видение древа», которую Бальмонт рассматривал как энциклопедию собственного творчества и в стихотворении «Навек» выражал надежду на долговечную значимость его поэзии.

Падение самодержавия в феврале 1917 года поэт считал закономерным и встретил с энтузиазмом. Но после Октябрьской революции жизнь в Москве, где жил поэт сильно осложнилась от голода и болезней.

В начале 1920 года поэт начал хлопоты о поездке за границу, ссылаясь на ухудшение здоровья жены и дочери. С 25 июня 1920 года Бальмонт отбыл в свою последнюю эмиграцию, в период которой он проживал во Франции, скончавшись 23 декабря 1942 года 75 лет.

Творческая деятельность поэта не прекращалась и там, но голос поэта звучал тише и реже и нередко воспроизводил уже написанное ранее. Вспоминая о Бальмонте, некоторые современники отмечали его высокомерие, горделивую позу, богемный образ жизни.

Но давайте услышим и другие мнения.

«Бальмонт любил позу. Да это и понятно. Постоянно окружённый поклонением, он считал нужным держаться так, как, по его мнению, должен держаться великий поэт. Он откидывал голову, хмурил брови. Но его выдавал его смех. Смех его был добродушный, детский и какой-то беззащитный. Этот детский смех его объяснял многие нелепые его поступки. Он, как ребёнок, отдавался настроению момента…», - вспоминала Тэффи.

К. Д. Бальмонт, справа Е. К. Цветковская (третья жена поэта), их дочь Мирра Бальмонт среди семьи И. С. Шмелева, друга поэта. 1920-е гг.


Марина Цветаева, знавшая Бальмонта в самые трудные годы жизни в Москве в 1916-1920 годах, отмечала, что тот нуждавшемуся мог отдать последнее: «Не мне-всем. Последнюю трубку, последнюю корку, последнюю щепку. Последнюю спичку… А брать, вот, умел меньше». Советский переводчик Марк Талов вспоминал, как 9 марта 1921 года, покидая парижскую квартиру Бальмонта, обнаружил в карманах пальто 2 апельсина, 3 пачки английских сигарет и 50 франков, отметив «Это Константин Дмитриевич мне положил. Он добрейшей души был человек, об этом просто не все знали», хотя и сам поэт жил далеко не припеваючи.

Что касается богемности и отношения к женщинам. Да, порой поэт перебирал с выпивкой, часто влюблялся, имел несколько жён, но со всеми старался сохранить, по возможности, дружеские отношения. Воспевая в стихах разные оттенки любовных чувств от романтики до грубой чувственности, Бальмонт, как выражается сам «любил любовь» т.е. был, если так можно выразиться, любовником любви. Более подробно о творческой и личной жизни поэта можно узнать в книгах: «Бальмонт» (авторы П. Куприяновский и Н. Молчанова, М., 2014), Константин Бальмонт глазами современников (Санкт-Петербург, 2013),: Андреева-Бальмонт Е. А., Воспоминания (, М., 1997).

Исполнитель:

А.Д. Громов - зав. сектором отдела формирования фонда НЭБ

Литературное досье в помощь профессионалам

Писатели от А до Я. Юбиляры 2017 года

2 июня - 150 лет со дня рождения
Константина Дмитриевича Бальмонта (1867-1942),
русского поэта «серебряного века», переводчика, эссеиста

Примерные названия выставок (страничка юбиляра, выставка-полемика, бенефис книги, выставка-впечатление):

  1. «Константин Бальмонт: я для всех и ничей…»
  2. «Рождается внезапная строка...»
  3. «К.Д. Бальмонт: штрихи к портрету»
  4. «Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце»

Примерные формы работы:

  1. Поэтический вечер «Я победил холодное забвенье…»
  2. Литературно-музыкальная беседа «Нам музыка дана…» (о стихотворениях Бальмонта, положенных на музыку)
  3. Виртуальное путешествие «В гости к Бальмонту»
  4. Поэтическое путешествие по «Фейным сказкам» К.Д. Бальмонта «Волшебное царство сказочной феи»
  5. Устный журнал «Слово о Бальмонте»
  6. Литературно-поэтическая композиция для старшеклассников «Сын солнца, я - поэт»

Список произведений Константина Бальмонта:

  1. Бальмонт, К. Д. Золотая россыпь: избр. пер. / Константин Бальмонт; [сост. и вступ. ст. А. Д. Романенко]. - М.: Сов. Россия, 1990. - 320 с.
  2. Бальмонт, К. Д. Фейные сказки: кн.-игрушка / К. Д. Бальмонт; худож. Наталья Глушкова. - Челябинск: Фонд Галерея, . - 10 с.
  3. Бальмонт, К. Д. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи / К. Д. Бальмонт. - М.: Правда, 1990. - 606 с.
  4. Бальмонт, К. Д. Светлый час: стихотворения и переводы: из пятидесяти книг / К. Д. Бальмонт. - М.: Республика, 1992. - 590 с.
  5. Бальмонт, К. Д. Солнечная пряжа: стихотворения, очерки / К. Д. Бальмонт; рис. И. Л. Бруни. - М.: Дет. лит., 1989. - 239 с.

Биография Константина Бальмонта:

  1. Биография Константина Бальмонта [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://the-biografii.ru/poety/64-biografiya-konstantina-balmonta.html .
  2. Зарубина Е. А. Бальмонт К. Д.: штрихи к портрету [Электронный ресурс] / Зарубина Елена Анатольевна // Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.iv-obdu.ru/content/view/5554/423/ .
  3. Калошин, А. 42 - роковая тайна Бальмонта / Адольф Калошин // Чудеса и приключения. - 2007. - № 10. - С. 21-22.
  4. Константин Дмитриевич Бальмонт [Электронный ресурс]: биография. - Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Бальмонт,_Константин_Дмитриевич .
  5. Пайман, А. Константин Бальмонт: «Я вечный ветер, я вечно вею...» / Аврил Пайман // Наука и религия. - 2011. - № 6. - С. 50-53.
  6. Серова, Л. «Непостижность судьбы...»: (Константин Дмитриевич Бальмонт) / Л. Серова // Наука и жизнь. - 2008. - № 7. - С. 102-104.
  7. Серебрякова, О. М. Константин Бальмонт - поэт-переводчик / О. М. Серебрякова // Русская словесность. - 2008. - № 4. - С. 25-29.
  8. Титова, Л. Н. «Солнечный бард из шуйской глубинки»: К. Бальмонт и наш край [Электронный ресурс] / Титова Любовь Николаевна// Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.iv-obdu.ru/content/view/5566/421/ .

Сценарии массовых мероприятий:

  1. Безелянская, А. Беатриче Константина Бальмонта / Анна Безелянская // Студенческий меридиан. - 2010. - № 2. - С. 59-61.
  2. Горохова, М. С. «Одна есть в мире красота»: цветы в поэтическом мире К. Бальмонта; литературный вечер для старшеклассников / Горохова Марина Семеновна // Уроки литературы. - 2015. - № 3. - С. 13-15.
  3. Иванова Л. И. Сказки? Это интересно! И игре найдется место [Электронный ресурс] / Иванова Л. И., Печникова С. В.// Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.iv-obdu.ru/content/view/5520/419/ .
  4. Ионина, Г. В. Слово о Бальмонте [Электронный ресурс] / Ионина Г. В. // Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.iv-obdu.ru/content/view/5521/419/ .
  5. Ковалева, Е. А. Паганини русской поэзии [Электронный ресурс] / Ковалева Е. А. // Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.iv-obdu.ru/content/view/5519/419/ .
  6. Кудряшова, М. В. «Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце» [Электронный ресурс] / Кудряшова М. В., Хохлова М. Ю. // Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.iv-obdu.ru/content/view/5524/419/ .
  7. Соловьева, С. Я не устану быть живым… [Электронный ресурс] / Светлана Соловьева, Елена Зарубина// Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.iv-obdu.ru/content/view/5567/422/ .
  8. Солодовникова, И. Н. Я ведь только облачко, полное огня [Электронный ресурс] / Солодовникова И. Н. // Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.iv-obdu.ru/content/view/5526/419/ .
  9. Титова, Л. Н. Буктрейлер по книге К.Д. Бальмонта «Дрёма» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: ps://youtu.be/6Nm0R27cU_M .
  10. Титова, Л. Н. «Солнечный бард из шуйской глубинки»: К. Бальмонт и наш край [Электронная презентация] / Титова Любовь Николаевна// Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа: http://www.calameo.com/read/003169676aea9ead537d9 .
  11. Тихомирова, Г. М. «В гости к Бальмонту: Вичуга - Шуя (Гумнищи)» [Электронный ресурс] / Светлана Соловьева, Елена Зарубина,// Ивановская областная библиотека для детей и юношества. - Режим доступа:

Юбилей Бальмонта

Мы с Мариной пришли во Дворец Искусств, зная, что сегодня необыкновенный праздник – юбилей Бальмонта. В саду я немного отстала и вдруг вижу Бальмонта с Еленой и Миррой и розу-пион в руках Бальмонта. Марина берет билет, и мы идем в залу. Елена (по-бальмонтовски Элэна) уже заняла свое место. Мирра знаками зовет меня поделить с ней розовую мягкую табуретку. Вносят два голубых в золотой оправе стула, а третий – кресло для Бальмонта. Его ставят посередине.

Бальмонт входит, неся тетрадь и розу-пион. С грозным, львиным и скучающим лицом он садится, на один стул кладет тетрадку и цветы, а на другой садится поэт Вячеслав Иванов. Все рукоплескают. Он молча кланяется, несколько минут сидит, потом встает в уголок между стулом и зеркалом и, покачивая свое маленькое кресло, начинает речь о Бальмонте, то есть Вступительное Слово.

К сожалению, я ничего не поняла, потому что там было много иностранных слов. Иногда среди речи Вячеслава Ивановича раздавались легкие рукоплескания, иногда – возмущенный шепот несоглашающихся.

На минуточку выхожу из душной залы вниз, в сад, пробегаю его весь, не минуя самых закоулков, думая в это время, как же это люди могли жить в таких сырых, заплесневелых подвалах дома Соллогуба. Возвращаюсь, когда Вячеслав Иванович кончает, вылезает из своего углового убежища и крепко пожимает Бальмонту руку.

Я хочу описать теперь наружность Вячеслава Иванова. Неопределенные туманные глаза, горбатый нос, морщинистое желтое лицо. Потерянная сдерживаемая улыбка. Говорит с легкой расстановкой, не шутит, все знает, учен – не грамоте и таким вещам, а учен, как ученый. Спокойный, спокойно ходит и спокойно глядит, не пламенный, а какой-то серый…

Самое трогательное во всем празднике – это японочка Инамэ.

Когда ее вызвали: «Поэтесса Инамэ», она вышла из-за кресла Бальмонта, сложила ручки и трогательно начала свою простую речь. Она говорила: «Вот я стою перед Вами и вижу Вас. Завтра уже я должна уехать. Мы помним, как Вы были у нас, и никогда не забудем. Вы тогда приехали на несколько дней, и эти несколько дней… что говорить!.. Приезжайте к нам, и надолго, чтобы мы вечно помнили, что Вы были у нас – великий поэт!»

Тогда Бальмонт сказал: «Инамэ! Она не знала, что у меня есть готовый ответ!» Все засмеялись. Он встал, вынул из кармана небольшую записную книжечку и начал читать стихи, вроде: «Инамэ красива и ее имя так же красиво», и вообще стих лестный каждой женщине.

И еще одна женщина, английская гостья, встала и этим дала знать Бальмонту, что она хочет сказать ему что-то. Бальмонт встал. Гостья говорила по-английски. Когда она кончила, Бальмонт взял букет пионов и вручил ей. Лучше бы он отдал цветы японочке, которая не заученно и просто сказала свою маленькую речь!

Кто-то громко сказал: «Поэтесса Марина Цветаева». Марина подошла к Бальмонту и сказала: «Дорогой Бальмонтик! Вручаю Вам эту картину. Подписались многие художники и поэты. Исполнил В. Д. Милиотти». Бальмонт пожал руку Марине, и они поцеловались. Марина как-то нелюдимо пошла к своему месту, несмотря на рукоплескания. В это время стали играть на рояле музыку, такую бурную, что чуть не лопались клавиши. Пружины приоткрытого рояля трещали и вздрагивали, точно от боли. Мирра зажимала уши и улыбалась. А я совершенно равнодушно стояла и вспоминала, что видела поэта «Великого, как Пушкин – Блока». Совсем недавно.

Последним выступал Федор Сологуб. Он сказал: «Не надо равенства. Поэт – редкий гость на земле. Поэт – воскресный день и праздник Мира. У поэта – каждый день праздник. Не все люди – поэты. Среди миллиона – один настоящий».

При словах Сологуба «не надо равенства» вся толпа заговорила в один голос: «Как кому! Как кому! Не всем! Не всегда!»

Я уже думала, что все, как вдруг выступил Иван Сергеевич Рукавишников. В руках его – стихотворный журнал. Выходит и громко почти кричит свои стихи К. Д. Бальмонту. Когда он кончил, Бальмонт пожал ему руку…

Схожу с лестницы и думаю – почему в Дворце Соллогуба не было ночного праздника Бальмонта– с ракетами.

Вместе с Бальмонтом и его семьей идем домой.

Как возникла дружба Марины с Бальмонтом – не помню: казалось, она была всегда. Есть человеческие отношения, которые начинаются не с начала, а как бы с середины и которые вовсе не имели бы конца, не будь он определен всему сущему на земле. Они длятся и длятся, минуя исходную, неустойчивую пору взаимного распознавания и итоговую, болевую – разочарований.

Эта, прямолинейная, протяженность дружбы, эта беспрерывность и безобрывность ее (внешние причины обрывов – не в счет, говорю о внутренних) не были свойственны Марине, путнику не торных дорог.

Чаще всего она чересчур горячо увлекалась людьми, чтобы не охладевать к ним, опять-таки чересчур! (Но что такое «чересчур» для поэта, как не естественное его состояние!) В слишком заоблачные выси она возносила их, чтобы не поддаваться искушению низвергнуть; слишком наряжала в качества и достоинства, которыми они должны были бы обладать, не видя тех, которыми они, быть может, обладали… Не женское это было свойство у нее! – ведь наряжала она других, а не себя и, по-мужски, просто была, а не слыла, выглядела, казалась. И в этой ее душевной, человеческой непринаряженности и незагримированности таилась одна из причин ее разминовений и разлук и – возникновения ее стихов – сейсмограмм внутренних потрясений.

Чем же была порождена дружба – столь длительная, без срывов и спадов, связывавшая именно этих двух поэтов?

Во-первых, поэтическому воображению Марины просто не было пищи в Бальмонте, который уже был, впрочем, как и сама Марина, максимальным выражением самого себя, собственных возможностей и невозможностей. Он, как и она, существовал в превосходной степени, к которой – не прибавишь.

Во-вторых, разностихийность, разномасштабность, разноглубинность их творческой сути была столь очевидна, что начисто исключала самую возможность столкновений: лучшего, большего, сильнейшего Марина требовала только от родственных ей поэтов.

Оба они были поэтами «милостью божьей», но Марина всегда стояла у кормила своего творчества и владела стихией стиха, в то время как Бальмонт был ей подвластен всецело.

Ни о ком – разве что о первых киноактерах! – не слагалось до революции столько легенд, сколько рождалось их о Бальмонте, баловне поэтической моды. И юной Цветаевой он казался существом мифическим, баснословным. Октябрь же свел ее с живым и беспомощным (пусть необычайно деятельным, но – не впрок!) человеком, чья звезда со скоростью воистину космической устремлялась от зенита к закату. Одного этого было достаточно, чтобы Марина тотчас же подставила плечо меркнувшей славе, обреченному дарованию, надвигающейся старости…

На себя легендарного Бальмонт и походил, и не походил; изысканная гортанность его речи, эффектность поз, горделивость осанки, заносчивость вздернутого подбородка были врожденными, не благоприобретенными; так он держался всегда, в любом положении и окружении, при любых обстоятельствах, до конца. Вместе с тем оказался он неожиданно рыхловат телом, не мускулист и приземист, с мягкими, совсем не такими определенными, как на портретах, чертами лица под очень высоким лбом – некая помесь испанского гранда с иереем сельского прихода; впрочем – гранд пересиливал.

Также неожиданными оказались и Бальмонтова простота, полнейшее отсутствие рисовки, и – отсутствие водянистости и цветистости в разговоре: сжатость, точность, острота речи. Говорил он отрывисто, как бы откусывая слова от фразы.

Наряду с почти уже старческой незащищенностью перед жизнью было у него беспечное, юношеское приятие ее такой, как она есть; легко обижаясь, обиды стряхивал с себя, как большой пес – дождевые капли.

Бальмонт принадлежал к тем, редчайшим, людям, с которыми взрослая Марина была на «ты» – вслух, а не в письмах, как, скажем, к Пастернаку, которого, в пору переписки с ним, почти не знала лично, или к Рильке, с которым не встречалась никогда. Чреватое в обиходе ненавидимым ею панибратством, «ты» было для нее (за исключением обращения к детям) вольностью и условностью чисто поэтической, но отнюдь не безусловностью прозаического просторечия. Перейдя на «ты» с Бальмонтом, Марина стала на «ты» и с его трудностями и неустройствами; помогать другому ей было всегда легче, чем себе; для других она – горы ворочала.

Марина Цветаева. Прага. 1924 г.

В первые годы революции Бальмонт и Марина выступали на одних и тех же литературных вечерах, встречались в одних и тех же домах. Очень часто бывали у большой приятельницы Марины – Татьяны Федоровны Скрябиной, вдовы композитора, красивой, печальной, грациозной женщины, у которой собирался кружок людей, прикосновенных к искусству. Из завсегдатаев-музыкантов больше всего запомнился С. Кусевицкий, любой разговор неуклонно переводивший на Скрябина. Дочерей композитора и Татьяны Федоровны звали, как нас с Мариной. После смерти матери в 1922 году, вместе с бабушкой-бельгийкой и младшей своей сестрой, Ариадна Скрябина, тогда подросток, выехала за границу. Двадцатилетие спустя она, мать троих детей, стала прославленной героиней французского Сопротивления и погибла с оружием в руках в схватке с гитлеровцами.

На наших глазах квартира Скрябина начала превращаться в музей; семья передала государству сперва кабинет композитора, в котором все оставалось, как при нем и на тех же местах, и в этой большой комнате с окнами, выходившими в дворовый палисадник с цветущими в нем до середины лета кустами «разбитых сердец», начали изредка появляться первые немногочисленные экскурсанты.

Почти всегда и почти всюду сопровождала Бальмонта его жена Елена, маленькое, худенькое, экзальтированное существо с огромными, редкостного фиалкового цвета глазами, всегда устремленными на мужа. Она, как негасимая лампадка у чудотворной иконы, все время теплилась и мерцала около него. Марина ходила с ней по очередям, впрягалась в мои детские саночки, чтобы помочь ей везти мороженую картошку или случайно подвернувшееся топливо; получив пайковую осьмушку махорки, отсыпала половину «Бальмонтику»; он набивал ею великолепную английскую трубку и блаженно дымил; иногда эту трубку они с Мариной, экономя табак, курили вдвоем, деля затяжки, как индейцы.

Жили Бальмонты в двух шагах от Скрябиных и неподалеку от нас, вблизи Арбата. Зайдешь к ним – Елена, вся в саже, копошится у сопротивляющейся печурки, Бальмонт пишет стихи. Зайдут Бальмонты к нам, Марина пишет стихи, Марина же и печку топит. Зайдешь к Скрябиным – там чисто, чинно и тепло, – может быть, потому, что стихов не пишет никто, а печи топит прислуга…

Когда Бальмонты собрались за границу – думалось, что ненадолго, оказалось – навсегда, мы провожали их дважды: один раз у Скрябиных, где всех нас угощали картошкой с перцем и настоящим чаем в безукоризненном фарфоре; все говорили трогательные слова, прощались и целовались; но на следующий день возникли какие-то неполадки с эстонской визой, и отъезд был ненадолго отложен. Окончательные проводы происходили в невыразимом ералаше: табачном дыму и самоварном угаре оставляемого Бальмонтами жилья, в сутолоке снимающегося с места цыганского табора. Было много провожающих. «Марина была самой веселой во всем обществе сидящих за этим столом. Рассказывала истории, сама смеялась и других смешила, и вообще была так весела, как будто бы хотела иссушить этим разлуку», – записала я тогда в свою тетрадочку.

Но смутно было у Марины на душе, когда она перекрестила Бальмонта в путь, оказавшийся без возврата.

В эмиграции, продлившейся для Марины с 1922 по 1939 год, интенсивность дружбы ее с Бальмонтом оставалась неизменной, хотя встречи возникали после значительных перерывов, вплоть до 30-х годов, когда Константин Дмитриевич и Елена, перестав пытать счастья в перемене мест и стран, горестно, как и мы, пристали к парижским пригородам. Тогда мы стали видеться чаще – особенно когда заболел Бальмонт.

Трудно вообразить, каким печальным было постепенное его угасание, какой воистину беспросветной – ибо помноженной на старость – нищета. Помогали им с Еленой многие, но всегда ненадежно и недостаточно. Люди обеспеченные помогать уставали, бедные – иссякали… И все это: постоянство нищеты, постоянство беспомощности – было окружено оскорбительным постоянством чужого, сытого, прочного – и к тому же нарядного – уклада и обихода. К витринам, мимо которых Марина проходила, искренне не замечая их, Бальмонт тянулся, как ребенок, и, как ребенка уговаривая, отвлекала его от них верная Елена.

Болезнь Бальмонта постепенно уводила его с поверхности так называемой жизни в глубь самого себя, он обитал в своей, ставшей бессловесной и невыразимой, невнятной другим Океании, в хаотическом прамире собственной поэзии.

В последний раз я видела его и Елену в Париже, зимой 1936/37 года, у друзей. Рыжая бальмонтовская грива поредела, поседела и от седины приобрела неземной розоватый оттенок. Взгляд утратил остроту, движения – точность. Голова осталась такой же непоклонной, как и прежде, хотя тяжелые морщины тянули лицо вниз, к земле. Он деловито и отчужденно ел. Елена сидела рядом, почти бестелесная, прямая, как посох, которым она и служила этому страннику.

– Марина, – сказал вдруг Бальмонт, царственно прерывая общий тихий разговор, – когда мы шли сюда, я увидел высокое дерево, круглое как облако, все звеневшее от птиц. Мне захотелось туда, к ним, на самую вершину, а она (жест в сторону Елены) – вцепилась в меня, не пустила!

– И правильно сделала, что не пустила, – ласково отозвалась Марина. – Ты ведь Жар-Птица, а на том дереве – просто птицы: воробьи, вороны. Они бы тебя заклевали…

Торжественное собрание, посвященное 150-летию со дня рождения поэта Константина Бальмонта, состоялось 14 июня в Музее промышленности и искусства города Иванова. В мероприятии приняли участие губернатор Павел Коньков, первый вице-спикер регионального парламента Анатолий Буров, депутаты Ирина Виноградова и Александр Маслов.

Анатолий Буров озвучил текст приветствия депутатов Ивановской областной Думы. В нем, в частности, говорится: «Гордый оптимизм и жизнеутверждающий энтузиазм лирики поэта возвышал свободу человеческого духа. Его поэзия стала новой философией, знаменующей начало Серебряного века русской литературы. Имя Константина Бальмонта непосредственно связано с историей нашего края, а творчество – это величайшее наследие, которым гордится вся Россия, каждый, кому небезразлична русская культура, запечатленная в его бессмертных стихах!». Законодатель отметил, что лейтмотивом жизни и творчества поэта была любовь к России.

Благодарности Председателя областной Думы парламентарий вручил издателю Ольге Епишевой, руководителю литературного объединения «Слово» при литературно-краеведческом музее Константина Бальмонта в городе Шуя Татьяне Литвиновой, а также заместителю директора средней шуйской общеобразовательной школы №2 имени Константина Бальмонта Светлане Хромовой.

Отметим, что на собрании глава региона Павел Коньков вручил Всероссийскую литературную премию имени Константина Бальмонта «Будем как солнце» ивановскому литератору Александру Романову. Его книга «Константин Бальмонт. Несобранное и забытое из творческого наследия», представляющая собой итог серьезного научно-исследовательского труда составителя, завоевала большинство голосов членов комиссии. Автор в течение более десятка лет кропотливо собирал неизвестные и малоизвестные тексты произведений поэта.

Павел Коньков вручил Благодарственные письма губернатора Ивановской области за популяризацию творческого наследия Константина Бальмонта. В рамках мероприятия также состоялась церемония гашения юбилейного памятного конверта.

В завершение вечера для гостей и участников была представлена литературно-музыкальная композиция Ивановской государственной филармонии «Я стозвучные песни пою…».

Для информации:

Константин Дмитриевич Бальмонт – поэт-символист, переводчик, один из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века. Опубликовал 35 поэтических сборников, 20 книг прозы, переводил с многих языков. Автор автобиографической прозы, мемуаров, филологических трактатов, историко-литературных исследований и критических статей.

Родился 15 июня 1867 года в сельце Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии. Отец Дмитрий Константинович Бальмонт (1835-1907) служил в Шуйском уездном суде и был председателем уездной земской управы.

В Гумнищах поэт получил первоначальное образование, как и все его братья. Когда старшие из них (а всего в семье было семеро сыновей) поступили на учебу в Шуйскую мужскую гимназию, семья переехала в Шую. В Шуйской мужской гимназии учился и Константин.

Дальнейшая биография поэта уже не была связана с родными местами. Большую часть своей жизни Константин Бальмонт провел за границей. Но он всегда очень тосковал по родине. Умер Константин Бальмонт вдали от России 24 декабря 1942 года. Похоронен он в Нуази ле Гран, близ Парижа.

Отметим, что в июне 2017 года исполняется 150 лет со дня рождения поэта. Центральные мероприятия, посвященные юбилейной дате, пройдут в июне в Иванове и на родине поэта, в Шуе.

2017-й год знаменателен первым полуторавековым юбилеем Серебряного века: в июне исполняется 150 лет со дня рождения Константина Бальмонта. В рамках юбилейного года в Шуе, на родине поэта, будет открыт памятник Бальмонту, состоятся Бальмонтовские чтения, пройдут юбилейные мероприятия в Санкт-Петербурге…

А откроется юбилейная программа в Москве - 7 июня, в среду, в 18:00, большим музыкально-поэтическим вечером в Конференц-зале Российской государственной библиотеки, который проводят РГБ и проект “Возвращение. Серебряный век”.

Слово о Поэте скажут профессор Литературного института Владимир Смирнов и правнук поэта Михаил Бальмонт.

Затем прозвучит программа Ларисы Новосельцевой “Будем как Солнце”, которую составят стихи Константина Бальмонта, песни, романсы, молитвы на его стихи (муз. к стихам Л. Новосельцевой), а также посвящения поэту Мирры Лохвицкой, Игоря Северянина, Максимилиана Волошина, Марины Цветаевой.

Читает, поет, рассказывает Лариса Новосельцева, при участии Михаила Червинского (скрипка).

РГБ представит на вечере экспозицию редких и особо ценных изданий Бальмонта из Фондов Библиотеки.

Возможны и другие участники.

Бальмонта называют "солнечным гением" русской поэзии.

В начале двадцатого века не было в России поэта более известного и любимого, чем Бальмонт. «Нынешнее поколение и представить себе не может, чем был Бальмонт для тогдашней молодежи. Блок был новичком, ...Брюсов еще не был общепризнанным мэтром, все остальные поэты — Андрей Белый, Сологуб, Мережковский, Гиппиус, Вячеслав Иванов — считались второстепенными. Безраздельно царил Бальмонт» - писал о Бальмонте Александр Биск. Вот строки Тэффи: "Россия была именно влюблена в Бальмонта. Все, от светских салонов до глухого городка где-нибудь в Могилевской губернии, знали Бальмонта. Его читали, декламировали и пели с эстрады. Кавалеры нашептывали его слова своим дамам, гимназистки переписывали в тетрадки…" А вот так он сам говорит о себе: "Я - изысканность русской медлительной речи, предо мною другие поэты - предтечи. Я впервые открыл в этой речи уклоны, перепевные, гневные, нежные звоны. Я - внезапный излом, я - играющий гром, я - прозрачный ручей, я - для всех и ничей...». И ещё: «Имею спокойную убежденность, что до меня, в целом, не умели в России писать звучных стихов». «Кто равен мне в моей певучей силе? - Никто, никто».

Мир поэзии Бальмонта - целая вселенная, яркая, прекрасная, многоцветная, с буйством красок, эмоций, стихий, с полетом к небесным сферам, подъемом к вершинам духа. И еще это потрясающая лирика, порой тонкая и нежная, порой страстная, иногда шокирующе смелая по тем временам. Стихи его необычайно музыкальны, это настоящий фейерверк, многозвучье, праздник всех стихий природы.

Бальмонт писал много - и это был в чистом виде “божественный диктант”: у него даже не было черновиков, он записывал стихи прямо со звучавшего в нем Голоса - сразу начисто!

Бальмонт оставил после себя (по предварительным данным) 35 томов стихов, около 40 объемных томов переводов, 20 книг художественной прозы, десятки томов со статьями об искусстве, этнографии, истории. Еще добрый десяток томов составляет его эпистолярное наследие. И еще пару томов - записные книжки. Поэт Михаил Цетлин писал вскоре после смерти Бальмонта, что сделанного им достало бы не на одну человеческую жизнь, а «на целую литературу небольшого народа».

И вот сегодня мы отмечаем 150 лет со дня рождения одного из самых ярких русских поэтов.

Но многие ли нынешние читатели знают и помнят его стихи, его самого?

В 1907 году сорокалетний Константин Бальмонт написал автобиографию для «Книги о русских поэтах последнего десятилетия", которую закончил словами: «Итак, в 1960-м году будет издано Собрание моих сочинений в 93-х томах, или свыше».

Однако после отъезда поэта в эмиграцию в 1920 году его стихи более чем полвека на Родине не издавались вообще. И сегодня в массовом читательском сознании Бальмонт - звучное имя, плюс не слишком широкий круг классических “канонизированных” стихотворений, да еще несколько дерзких и эпатажных стихов и сопутствующих им легенд-анекдотов из его жизни, точнее - вокруг нее...

Увы, родная страна не смогла подготовить сколь нибудь полного собрания Поэта даже к 150-летнему его юбилею, или хотя бы начать работу над таким собранием.

Так что сегодня актуальна задача возвращения поэзии Бальмонта широкому читателю - что кажется парадоксальным для столь громкого имени, для поэта подобного ранга. Предстоит много работы - и много открытий - бальмонтоведам.

В частности, поэтическая перекличка Бальмонта с Миррой Лохвицкой, открытая, собранная и изданная недавно Татьяной Александровой - заставляет по новому взглянуть на всю жизнь поэта, на глубинные мотивы написания многих его стихов, в том числе из позднего периода.

Эти мотивы “преданья сказочной любви” прозвучат и в программе 7 июня - но, конечно, не только они. В новой юбилейной программе мы по мере сил (а главное - времени) постараемся представить самые разные грани, течения, вектора, измерения поэтического мира Бальмонта, совершить вместе с вами трехчасовое эмоциональное погружение в эту его Вселенную - с тем, чтобы “вынырнув”, вам захотелось взять в руки книги поэта и уже самим погрузиться в прекрасные и яростные миры, созданные и оставленные всем нам гением Константина Бальмонта