Как матери шизоиды воспитывают детей. Шизоидная мать. Основные характеристики шизоидной личности

Ложь во благо

В отношениях всегда хочется быть честной и открытой, делиться наболевшим, обсуждать основные проблемы, раскрыть свое сердце и душу любимому мужчине. Но это только хочется, потому что в реальности мы постоянно во что-то играем , придерживаемся каких-то рамок и участвуем в шахматной партии, стараясь просчитать хотя бы один шаг вперед, и не только свой.

На заре отношений мы, по большому счету, врем постоянно . Вспомните, как вы выбегали из многолюдной комнаты, сшибая мебель и людей на своем пути, когда он звонил, чтобы сказать ему в трубку, что «нет, конечно, не отвлекаешь, что ты хотел?». А сколько раз вы делали по телефону равнодушный голос, чтобы не подать виду, что ваше сердце сейчас выскочит от счастья, что он позвонил! Мы уж опустим маленькие детали, когда вы по пять часов выбирали на свидание платье, а в итоге говорили, что опоздали из-за того, что вас якобы задержали на работе.

Да и во время проведения самоличной пиар-кампании вы вряд ли расскажете мужчине, что несколько лет назад были не прочь поучаствовать в конкурсе мокрых маек на байк-шоу - зачем сразу портить себе репутацию? Но «недоговорки» - это тоже своего рода ложь .

И она в нашей жизни присутствует постоянно. Даже если мы говорим, что «лучше горькая правда, чем сладкая ложь» и произносим другие жизнеутверждающие мантры, в итоге все это тоже становится враньем.

Вот самый простой пример. Вы узнали, что мужчина вашей подруги ей изменил. Есть два варианта развития событий - вы ей все честно рассказываете, а в итоге врагом для нее становитесь и вы, и ее возлюбленный. На втором этапе, если они помирятся, она будет считать вас лгуньей и обвинять, что вы хотели разбить их светлую любовь. Если же они расстанутся , то опять вы окажетесь крайней, потому что именно ваш длинный язык проложил между ними пропасть. Возникает резонный вопрос - кому была нужна эта правда? Вам? Подруге? Ее мужчине?

Считается, что недоговорки и молчание подобны лжи, но это не совсем так. Мы недоговариваем из-за разницы восприятия. Допустим, вы были с подругами в клубе, и ваш спутник жизни об этом знает. Там вы выпили и отправились танцевать с первым встречным, а в процессе танца и лишнего бокала мартини случайно поцеловались. На утро вы смутно об этом помните, и совесть вас в общем-то мучает, так как вообще неясно, как это вышло и зачем. Разница в том, что если вы расскажете это своему принцу, он незамедлительно нарисует себе красочные картины измены и вашего морального падения, хотя по сути вы просто перебрали. Есть ли смысл зря нервировать любимого, зная, что подобный инцидент был ошибкой и больше не повторится? Конечно, лучше всего в двух словах рассказать о том, как было весело и что после третьего коктейля вы дружно отправились по домам.

Еще один важный момент в оправдании лжи - общение с подругами. Для того, чтобы не испортить отношения и не потерять доверие, очень часто приходится не то что напрямую врать, но уж точно держать свое мнение при себе, порой прилагая к этому немало усилий. Например, вам категорически несимпатичен избранник подруги. Сказать ей это в лицо вы, во-первых, не имеете права, так как до конца не знаете всех тонкостей их взаимоотношений, а во-вторых, ваши слова, скорее всего, обидят ее и подпортят ваши отношения. Поэтому единственная правильная модель поведения - слушать ее и реагировать по ситуации, не давая оценок и уж тем более не осуждать. Ложь ли это? С одной стороны, да, с другой - что тут важнее, правда или дружба ?

Поэтому ложь во благо - это далеко не всегда худший вариант. Очень часто именно недоговорки, укрытие некоторых фактов, небольшие интерпретации в повествовании спасают и отношения, и дружбу, сохраняют взаимопонимание и преданность… Людям редко нужна «горькая правда», потому что большинство женщин все равно эмоциональные существа и верят в первую очередь в то, что чувствует сердце, а не в разложенные по полочкам факты и вещдоки. Фантазия и эмоции не подвластны логике. Но и опускаться до «сладкой лжи» в общении с близкими тоже не стоит - выбрать золотую середину сложно, но это единственный правильный путь. Необходимо чувствовать собеседника - будь это ваш любимый или подруга, чтобы понять, куда именно и насколько далеко можно сделать шаг «влево». Только так можно будет сделать правильный выбор, подобрать выражения или отфильтровать информацию для той или иной ситуации. Даже правду иногда можно преподнести так, что вас услышат и не обидятся, если это будет своевременно и грамотно сформулировано.

Расставляйте приоритеты, думайте над сказанным и старайтесь в первую очередь быть чуткой, а не рубить правду матку!

Здесь мы отобрали для вас популярные проблемы, касающиеся лжи, из текстов для подготовки к ЕГЭ по русскому языку. Аргументы, раскрывающие их, выбраны из русской литературы. Можете скачать все это в формате таблицы в конце статьи или же почитать их непосредственно на этой странице с удобной навигацией по проблемным вопросам.

1. Одной из центральных тем в пьесе Горького «На дне» является проблема «лжи во благо». Так, Лука и Сатин представляют две противоположных точки зрения: говорить правду, несмотря на душевные терзания, или же лгать, но с умыслом, предполагающим сострадание к «ближнему своему». Проповедник утешал обитателей ночлежки, дарил им надежду, пусть и не подкрепленную реальными основаниями. А вот шулер выступал против такого ложного исцеления, он говорил правду в лоб, не задумываясь о том, как собеседник примет это. По его мнению, настоящий человек обязан жить с открытыми глазами, без иллюзий. Поскольку Лука со своей философией капитулировал и оставил тех, кто верил ему, на произвол судьбы, мы заключаем, что автор находится на стороне Сатина, то есть ложь не может быть оправдана благом.
2. Иногда в жизни бывают такие ситуации, которые предполагают наличие лжи для спасения себя или же близкого человека. А.С. Пушкин в романе «Капитанская дочка» противопоставляет обыкновенному обману «ложь во благо», которая помогла Маше Гриневой спастись от Емельяна Пугачева. Если бы не хитрый ход Петра Гринева, невиновная девушка могла бы быть казнена. Каждый из нас должен различать случаи, когда покривить душой – это значит спасти человека от ужасной беды. Тогда мы можем пойти против истины. Но в иных ситуациях, когда речь идет о личной выгоде, данная уловка аморальна и граничит с нравственным преступлением.
3. Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума» тоже вмещает в себя тему притворства и обмана. Главная героиня предполагает наличие лжи, но только в тех случаях, когда она необходима ради спасения настоящей любви. Так, например, Софья обманывает Фамусова, чтобы тайно встречаться с его секретарем. Ее намерения чисты, но этим криводушием девушка приближается к лицемерному образу жизни того общества, нравы которого далеки от идеала. Ее чувство оказывается разоблаченной иллюзией, ее рыцарь – обычным мошенником, а ее ложь – первой ступенью в светский мир фальши и обмана. Так что даже «ложь во благо» до добра не доводит, ведь человек не всегда может разобраться, что есть благо.

Ложные ценности

1. Ложные ценности – лодка без спасательного круга. Жертвы обстоятельств страдают от того, что вовремя не осознали собственную ошибку. София Павловна – главная героиня комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» — является «заложницей» своих же убеждений. Так, идеал Софьи -скромный Молчалин, тогда как Чацкий, который любит ее всю жизнь, человек «не ее типа». Крах ее надежд на совместное будущее с секретарем отца рушится после того, как она узнает о не взаимности чувств Молчалина. Это становится настоящей трагедией, с которой Софья не может справиться в силу своего потрясения. Увы, ее ценности оказались выписками из пошлых романов, а не настоящими истинами, направляющими человека.
2. Зачастую ложные ценности могут сыграть «злую шутку» со всем обществом. Так, например, в комедии Н. Гоголя «Ревизор» люди привыкли строить собственное будущее на алчности, лицемерии и корысти. Они занимались казнокрадством долгие годы. Их желание предстать перед ревизором в роли добропорядочных управленцев – возможность сохранить свое место, но, отдав свои сбережения самозванцу, они оказались в плену у своих же ценностей. Из-за них они и попали в комичную ситуацию, которая обернулась для них полным провалом.
3. А.С. Пушкин в романе «Капитанская дочка» противопоставляет ложным ценностям мораль и нравственность. Так, например, Петр Гринев не запятнал свою честь даже тогда, когда ему угрожала казнь. То же самое нельзя сказать о Швабрине, который шел по головам для личной состоятельности – это говорит о том, что ложные ценности убивают в человеке все, что связывает его с людьми. Алексей пошел по тропе эгоизма и дошел до краха желаний и надежд, ведь общество от него отвернулось.

Проблема лицемерия

1. Один и тот же человек может содержать в себе и добродетель, и меркантильность, но что именно в нем преобладает? На этот вопрос попытался ответить Ф. Достоевский в романе «Преступление и наказание» , где Петр Лужин просто играет роль «порядочного человека», тогда как на самом деле он «низок и гадок». Его желание посвататься на Дуне объясняется не «любовью», а желанием иметь податливую жену, которая будет благоговеть перед каждым его словом. Однако он усиленно делает вид, что это не так. Лицемерие и подлость в его поведении, к счастью, были замечены до роковой ошибки Дуни, поэтому Петр был изгнан с позором.
2. В рассказе А. Чехова «Слезы крокодила» мы можем увидеть и лицемерие, и двуличие. Главный герой – Поликарп Иудин – «страдает» от несправедливости жизни бедных людей, тогда как сам обдирает их до последней нитки. «Крокодиловы слезы» — устойчивое выражение, которое означает горе неискреннего человека, такого как Иудин. Его поведение никак нельзя оправдать.
3. Внешне состоятельный человек с материальной точки зрения может не быть таким же «состоятельным» в душе. Об этом говорит Л. Толстой в романе «Война и мир» , где князь Василий делает все, исходя из собственной выгоды. Даже приход к Анне Павловне означал не «светскую вежливость», а возможность устройства своих детей. Он обманывает Пьера, чуть было не обворовывает его, чудом не успев перехватить завещание старого графа. Но на словах герой всегда изысканно учтив и добр, у него высокое положение и хорошая репутация.

Угрызения совести у обманщика

1. Проблема угрызения совести из-за сказанной лжи ярко прослеживается в рассказе В. Астафьева «Конь с розовой гривой» . Главный герой – мальчик Витя – должен собрать корзину ягод, чтобы получить заветный пряник, но ребята уговаривают его собирать траву, а сверху класть ягоды. Мальчика долго мучает совесть, и он решает сознаться в умышленной лжи – это говорит о том, что Витя способен на признание собственной ошибки, а это несомненный шаг навстречу к «высшему нравственному идеалу».
2. Подобный пример можно увидеть на страницах повести В. Быкова «Сотников». На протяжении всей истории автор знакомит нас с несколькими персонажами, и вот один из них вспоминает случай с маузером отца, из которого он выстрелил. Признав ошибку, он все равно чувствует угрызение совести из-за лжи, которая заключалась в том, что на «правду» его натолкнула мать, а не его желание.

Последствия лжи

1. Подобный пример можно найти на страницах романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» , где клевета Грушницкого на княжну Мери ради мести Печорину растворяется в справедливости. Решив подменить оружие дуэлянта, бесчестный мужчина становится разоблаченным. Григорий понял, что приятель хочет обманным путем выиграть сражение. Тогда бездействующее оружие достается самому обманщику. Грушницкий погибает, а Печорин делает неутешительные выводы.
2. В пьесе А. Островского «Бесприданница» главная героиня хочет обмануть себя, выйдя замуж за нелюбимого человека. Она становится его невестой, механически готовится к нежеланной свадьбе. Однако на обеде в честь помолвки ее вновь охватывает влечение к Паратову, который зазывает Ларису на Ласточку. Она бросает свои обязательства и уходит в плавание навстречу погибели. Наутро оскорбленный жених убил ее, а ей осталось лишь поблагодарить его за это, ведь она была опозорена и брошена на произвол судьбы. Увы, на лжи невозможно построить счастье.

Нас с детства учили, что врать это не хорошо, и что за каждую ложь, нас ожидает наказание. Конечно, это так и есть, ведь всё тайное рано или поздно становиться явным, и тогда мы получаем по заслугам не только за то, что пытались скрыть, но и за саму ложь. Однако, к сожалению, наш мир не так просто устроен, как может показаться, и иногда, редко конечно, ложь бывает и во благо.

Почему люди лгут? На это может быть много разных причин. Однако самой популярной является причина того, что правда не столь привлекательна (или вовсе не привлекательна), чем ложь. И тогда люди понимают, что лучше скрыть правду и соврать. Например, это может произойти в следующих ситуациях:

1. Когда начальник спрашивает: «Почему Вы опоздали на работу?».

Не стоит говорить, что Вы просто проспали. Это заставит Вашего начальника думать, что Вы чересчур дозволено ведёте себя на рабочем месте, и он может даже уволить Вас! Лучше скажите, к примеру, что соседке стало плохо, и Вы ждали пока приедет скорая. Но не стоит уж слишком наглеть, и каждый день «ждать скорую».

2. В резюме.

Конечно, полностью врать в резюме не стоит, но если от Вашего уровня профессионализма не зависит жизнь людей, почему бы чуть его не приукрасить. Но это при условии, что потом это Вам не навредит.

3. Когда Вас просят одолжить деньги.

Очень много ссор, даже между близкими людьми происходят потому, что люди сначала одалживают деньги, а потом не отдают, или отдают поздно, или вовсе забывают о долге. Поэтому, наш Вам совет, если Вы плохо знаете человека, или не уверены в нём, не стоит ему одалживать деньги, а просто скажите, что у Вас их нет или они Вам самому нужны. Так Вы избежите многих проблем.

4. На вопрос хозяев дома, понравилось ли Вам в гостях (на свадьбе, дне рождении, или каком-то другом мероприятии).

Здесь нужно говорить, что Вам понравилось, вне зависимости, правда это или нет. В конце концов, люди для Вас старались, и им будет очень обидно, что Вам пришлось не по нраву их гостеприимство.

5. В ответ на вопрос любимого человека, сколько у Вас было до него (или неё).

В этом случае говорить правду тоже не стоит. Никогда не знаешь, чем это для Вас обернётся, и как на это отреагирует нынешний партнёр.

6. На вопрос налоговой полиции «сколько Вы заработали».

Тут нужно быть осторожным, так как соврав, есть риск получить штраф или того хуже, тюремное заключение, а не соврав, лишиться кругленькой суммы. Поэтому хорошенько подумайте, а стоит ли врать вообще.

7. На вопрос мужа: «Дорогая, сколько стоит твоя новая сумочка?».

Здесь, думаю, комментарии излишние. Вы же не хотите вызвать у любимого человека инфаркт, поэтому можно немножечко и преуменьшить цену на женскую слабость.

Вот несколько ситуаций, где ложь может быть во благо. Однако не забывайте, что иногда маленькая ложь, порождает большую. Поэтому, завершая эту тему, наш Вам совет — будьте честны. Хотя бы перед самим собой. Успехов!

Подавляющая гиперопека считается самым неблагоприятным типом семейного воспитания. Основным образом, она проявляется сильнейшим контролем со стороны родителей ребенка. Главным действующим лицом в данной жизненной ситуации считается «шизофреногенная мать».

Кавычки здесь неспроста. «Шизофреногенная мать» (schizophrenogenic mother) - термин, определяющий тип матери, доминирующей и не заинтересованной в потребностях других (Психологическая энциклопедия). То есть это совершенно здоровая женщина, не имеющая патологии.

Такой тип матери определяется сильной тревожностью и властностью. Она осуществляет постоянный контроль за действиями ребенка. Своей задачей считает расписать каждый его шаг (в тяжелых случаях - до пенсии оного) и зорко следит за четким исполнением написанного плана.

В трудную ситуацию детей ставит и амбивалентность таких матерей, из которой возникает двойная связь. В этой ситуации ребенок совершенно не понимает, чего хочет его мама. Она может сказать ему: «Иди гуляй», но при этом все ее движения, мимика, то есть невербальные проявления, будут кричать: «Стой здесь, не ходи никуда!». А дети, как правило, очень чувствительны к таким моментам.

«Шизофреногенная мать» не умеет проявлять любовь, материнскую заботу и ласку. Она не интересуется делами и проблемами своего дитя. Вся ее жизнь сосредоточена лишь на том, чтобы требовать с него постоянного подчинения, выполнения уже составленного ей распорядка. Например, ребенок приходит из школы. Она не станет интересоваться, как у него дела, как он играл сегодня с друзьями (и есть ли они у него вообще), что ему понравилось изучать. Ее интересуют только цифры: какие оценки получил.

При таком воспитании ребенок вырастает эмоционально холодным, не умеющим проявлять свои чувства к людям, человеком, который не чувствует социальных норм, правил общества; все его действия пассивны - он ждет распоряжений; у него отсутствуют какие-либо желания и интересы. Он не понимает окружающий его реальный мир, а мир не понимает и не принимает его, считая чудаком «не от мира сего».

Недаром Эрнст Кречмер, психолог, назвал склонных к шизоидному типу детей «мечтой и радостью матерей». Они никогда не осмелятся ослушаться, высказать свое несогласие или поступить по-своему.

При этом внутренняя жизнь ребенка будет яркой, бурлящей, фантазийной. Там он будет настоящим героем для себя, самостоятельно принимающим решения, мечтающим, ненасытным в деятельности. Но все это будет скрыто за каменной стеной, которая будет отрицательно реагировать на малейшее вторжение на «закрытую территорию».

Это классический пример того, как происходит патологическое развитие личности при неправильном воспитании. Именно вследствие этого формируется шизоидный («шиза» - «расщепление») тип акцентуации характера, который может перерасти в патологию различной степени тяжести.

Личностные особенности родителей оказывают существенное влияние на характер их отношения к ребенку. Ярким примером, подтверждающим это положение, является концепция шизофреногенной матери (Фромм - Райхманн, 1948). Шизофреногенная мать - деспотичная, властная женщина, которая эмоционально отвергает своего ребенка и одновременно вызывает у него сильную тревожность, мешает нормальному развитию своего ребенка из-за сильной потребности контролировать чужие жизни. Она стремиться быть безупречной в своих поступках и требует того же от других. Поэтому отец пассивно изолируется от семьи и позволяет своей жене окружить ребенка всеобъемлющей опекой. В результате ребенок уступает позиции и отказывается от внешнего мира ради безопасности, которую обещает всемогущая, противоборствующая мать, прячущая собственную ненависть и обиду за демонстрируемую заботу (Б. Суран, Дж. Риццо, 1979).

Годы спустя знаменитый клиницист, придерживающийся психодинамической теории, Фрида Фромм-Рейчман (Fromm-Reichmann, 1948), развила представление Фрейда о том, что холодные или чрезмерно заботящиеся о воспитании родители могут привести в движение шизофренический процесс. Она описывала матерей людей, страдающих шизофренией, как холодных, доминантных и незаинтересованных в потребностях ребенка. Согласно Фромм-Рейчман, эти матери говорят о своем самопожертвовании, но на самом деле используют детей для удовлетворения собственных нужд. Одновременно практикуя гиперопеку и отвергая ребенка, они дезориентируют его и тем самым готовят почву для шизофренического функционирования. Исследовательница назвала их шизофреногенными (вызывающими шизофрению) матерями.

Шизофреногенная мать - предположительно холодный, доминирующий и безучастный к потребностям других тип поведения. Раньше считалось, что такая мать может спровоцировать развитие шизофрении у своего ребенка.

Ребенок, не сумевший успешно пройти параноидно-шизоидную стадию, вступает в латентную фазу развития шизофрении. На этом этапе он не дает родителям поводов для волнений и выглядит как все нормальные дети, а часто даже кажется более нормальным, чем они (более удобный ребенок и кажется матери более нормальным - подобно тому, как умной мы называем послушную собаку, и наоборот). Такой ребенок быстро развивается, рано начинает говорить, легко отлучается от груди и привыкает к новой пище, быстро усваивает правила гигиены, редко плачет - одним словом, не доставляет матери беспокойства. Это значит, что ребенок боится проявлять свои собственные желания и настаивать на их выполнении; он существует, чтобы выполнять желания матери. Ситуация действительно страшная; но шизофреногенная мать воспринимает ее как прекрасную, а своего запуганного ребенка, не смеющего быть самим собой - как идеального. Требования шизофреногенной матери, ее ожидания и формируют у ребенка первоначальную систему «ложного я». Негативные ожидания сформируют, соответственно, «отвратительного ребенка»; но, как правило, шизоидные дети очень «правильные», послушные, честные - т.е. очень удобные для родителей и воспитателей. Из них вырастают такие же удобные для всех взрослые - со сложной системой «ложного я», отвечающей ожиданиям многих людей, которых шизоид считает опасными для себя. Но в какой-то момент баланс между полномочиями «истинного» и «ложного» я нарушается - «ложное я» становится все более автономным и контролирующим все большее число аспектов бытия шизоида. «Истинное я» катастрофически теряет ощущение как реальности мира, так и собственной реальности. Использование экстремальных методов для возобновления ощущения собственной реальности (эксцентричность) и характеризует фазу анормального поведения.

Несчастный ребенок при всем желании не способен соответствовать ожиданиям родителей. Выхода из этой ситуации нет; любое движение невозможно, как невозможно и само продолжение жизни. И шизофрения по Лэнгу представляет собой «особую стратегию, придуманную человеком для того, чтобы жить в непригодной для жизни ситуации».

Шизофреногенная мать - чрезмерная собственническая любовь, чрезмерное вмешательство в отношения ребёнка с другими детьми. Или холодность, отчуждение, садистские тенденции...

если человек не оправдывает собственных ожиданий - происходит раздвоение собственного Я.

"отвергающая мать", "сверхопекающая" и шизофреногенная матери - реальные матери, называемые так психиатрами и аналитиками за их патогенное влияние на своих отпрысков (см. СВЕРХ- и ШИЗОФРЕНОГЕННЫЙ).

Возникает вопрос: чем вызывается шизофрения? Почему у некоторых людей не развивается или слабо развивается распознавание сигналов, означающих уровни коммуникации? Причины этого Бейтсон обнаружил в детстве шизофреника, в его семейном окружении. Как показало детальное изучение "шизогенных" семей, с подробной киносъемкой, ребенок в такой семье находится в особых условиях, и ключевое положение в развитии болезни чаще всего занимает его мать. То, что при этом происходит, плохо вяжется с обычным представлением о материнской любви. В таких семьях мать "вгоняет" ребенка в шизофрению с помощью точно описанного механизма, который Бейтсон назвал "двойной связкой".

Прежде всего, надо расстаться с иллюзией, будто все матери любят своих детей. В нашей стране, где брошенные, отвергнутые матерями дети превратились в социальную проблему, можно было бы говорить об особой патологии, связанной с общественной катастрофой. Но гораздо раньше, в условиях "благополучного" буржуазного общества психологи заметили, что значительная доля матерей в действительности перестает любить своих детей в возрасте 5-6 лет. Эрих Фромм описывает в своей книге "Искусство любить" истерическое поведение таких матерей, выражающих в бурных сценах ненависть к своим детям, и советует верить этим чувствам. Объяснение, по Конраду Лоренцу, состоит в том, что общий всем приматам материнский инстинкт угасает, когда дети достигают указанного возраста. Но у человека воспитание ребенка втрое дольше, поскольку развитие мозга гораздо сложнее; это явление - так называемая неотения - привело к возникновению другого, чисто человеческого инстинкта материнской любви, действующего в течение всей жизни. Механизм этого сравнительно молодого вторичного инстинкта, как это всегда бывает в эволюции, менее надежен, чем действие древних инстинктов, и "включение" его после "выключения" первичного инстинкта часто не срабатывает. В таких случаях матери и в самом деле не любят своих детей, хотя по социальным причинам вынуждены изображать отсутствующее у них чувство. Конечно, эти несчастные женщины не понимают подсознательных процессов, о которых идет речь, но попытки обмануть подсознание к добру не ведут. Другая причина, мешающая развитию материнской любви, - это нелюбовь к мужу, сознательная или нет, которая сплошь и рядом переносится на ребенка.

Мать, не любящая своего ребенка, но вынужденная имитировать отсутствующее чувство, представляет гораздо более частое явление, чем принято думать. Она не выносит сближения с ребенком, но пытается поддерживать с ним связь, требуемую приличием. Ребенок, нуждающийся в материнской любви, инстинктивно тянется к матери, поощряемый ее словесным обращением. Но при физическом сближении у такой матери начинает действовать механизм отталкивания, который не может проявиться в прямой и недвусмысленной форме и маскируется каким-нибудь косвенным способом: мать придирается к ребенку по любому случайному поводу и отталкивает его, высказывая это на более абстрактном уровне, чем первичный уровень "материнской любви". У ребенка находится какой-нибудь недостаток, он всегда оказывается в чем-нибудь виноват; например, его любовь к матери объявляется неискренней, потому что он не сделал того или другого. Таким образом, ребенок воспринимает противоположные сообщения, выражающие притяжение и отталкивание , и обычно на разных логических уровнях: притяжение выражается в более простой и прямой форме, а отталкивание - в более сложном, замаскированном виде, с помощью несловесной коммуникации или рассуждений, ставящих под сомнение его любовь к матери.

Складывающийся таким образом стереотип связи между матерью и ребенком продолжается и тогда, когда ребенок идет в школу. Внушения матери в таких случаях тоже имеют двойной характер: на низшем уровне мать внушает ему, что он не должен драться с Петей, Васей и т.п., а на высшем, более абстрактном уровне - что он должен "защищать свое достоинство", "не давать себя в обиду", и т.д. Конечно, во всех случаях ребенок оказывается виновным, поскольку он не исполняет либо первого, прямого внушения, либо второго, косвенного. Этот конфликт между двумя уровнями общения, при котором ребенок "всегда виноват", и называется двойной связкой. Открытый таким образом механизм двойной связки вовсе не ограничивается отношениями между матерью и ребенком, но представляет весьма распространенную патологию человеческого общения.

Бейтсон иллюстрирует эти отношения клиническими примерами. Приведем один из них (G. Bateson, Steps to an Ecology of Mind, Ballantine Books, N.Y., 1972).

"Молодого человека, только что вышедшего из острого приступа шизофрении, навещает в больнице его мать. Обрадовавшись ей, он импульсивно обнимает ее за плечи, на что она отвечает оцепенением. Он отводит руку, и она спрашивает: "Разве ты больше не любишь меня?" Он краснеет, а она говорит: "Милый, ты не должен так смущаться и стыдиться своего чувства". Пациент едва смог пробыть с ней несколько минут. Сразу же после ее ухода он напал на ассистента, и его пришлось связать.

Конечно, этого можно было избежать, если бы молодой человек способен был сказать: "Мама, ведь я видел, что тебе было неприятно, когда я тебя обнял, что тебе трудно было принять мое чувство". Но у шизофренического больного такой возможности нет. Его глубокая зависимость и его опыт не позволяют ему комментировать поведение его матери, она же комментирует его поведение и вынуждает его принять всю законченную последовательность действий. При этом пациент испытывает следующие трудности:

(1) Реакция матери, не принимающей чувства своего сына, искусно прикрывается осуждением его жеста замешательства, а пациент, приняв это осуждение, отрицает тем самым свое восприятие происшедшего.

(2) Высказывание "Разве ты больше не любишь меня?" в этом контексте означает, по-видимому:

(а) "Меня надо любить".

(б) "Ты должен любить меня, а иначе ты плохой сын и виноват передо мной".

(в) "Ты ведь любил меня раньше, а теперь не любишь", и тем самым внимание смещается с выражения его чувства на его неспособность чувствовать. Для этого у нее есть основания, поскольку он также ненавидел ее, и он, соответственно, отвечает на это чувством вины, на которое она реагирует нападением.

(г) "То, что ты только что выразил, не было любовью"

Возникает безвыходная дилемма: "Если я хочу сохранить мою связь с матерью, я не должен показывать ей, что люблю ее, но если я не покажу, что люблю ее, я ее потеряю".

Вовсе не всегда такой конфликт приводит к катастрофическим последствиям. Здоровая реакция ребенка на бессознательное лицемерие матери - это сопротивление: почувствовав противоречия между требованиями матери, ребенок начинает их "комментировать", доказывая несправедливость матери и свою правоту. Но если мать реагирует резким запретом комментировать ее поведение (например, угрожая покинуть ребенка, сойти с ума или умереть, и т.д.) и тем самым не позволяет ему сопротивляться, то у ребенка подавляется способность различать сигналы, обозначающие характер коммуникации, что и составляет зачаток шизофрении. Иногда может помочь вмешательство отца, но в "шизогенных" семьях отец слаб и беспомощен.

Если ребенок имеет возможность сопротивляться противоречивым требованиям матери, это, конечно, нарушает спокойствие семьи, но у такого ребенка есть шансы вырасти здоровым: он научится распознавать сигналы, определяющие логические уровни сообщений. В более абстрактном требовании он распознаёт отрицание более конкретного, возмущается и не всегда повинуется, но отнюдь не смешивает две стороны "связки".

Иначе складывается дело, если ребенок не может сопротивляться. Ребенок учится не различать логические типы сообщений, делая тем самым первый шаг к шизофрении. На претензии матери он отвечает теперь искренним непониманием, так что его считают "ненормальным". А потом этот же шаблон отношений переносится на других людей; но это вовсе не значит, что такой ребенок непременно станет психически больным. Он ходит в школу, проводит время вне семьи и может постепенно научиться различать "сигналы переключения контекстов", если его отношения с "шизогенной" матерью были не слишком интенсивны. Может быть, он будет делать это не так хорошо, как другие; вероятно, у него не особенно разовьется чувство юмора, и он не будет так заразительно смеяться, как его друзья.

Специфика шизофреногенной матери заключается в злокачественной форме ее неспособности быть матерью. Эти псевдоматери получают полную власть над маленьким ребенком, зависящим от их помощи. Более благоприятной формой шизофреногенной матери (Pankow, 1968) являются т. н. дети матери, ожидающие от своих собственных детей, чтобы он; обращались с ними как их матери.

Мать, индуцирующая психосоматическое расстройство, реагирует либидинозно лишь на дефекты и болезни своего ребенка, в противоположность матери, индуцирующей перверсию, у которой либидинозно загружены все действия, касающиеся здорового тела ребенка, напр. церемония мытья, одевания, манипулирования мужскими или женскими гениталиями ребенка. Обе матери игнорируют при этом растущую идентичность Я ребенка. С последней обращаются как с вещью, либидинозно занятым предметом, а не полноправной развивающейся личностью.