Планарная диффузионная технология изготовления диодов. P-N-переход и диод. Диоды с барьером Шотки
Работа выполнена на базе ГБОУ школа №1080.
Команда, работавшая над данным исследовательским проектом, состояла из двух человек:
руководитель работы – Гуреева Ольга Яковлевна, учитель русского и литературы ГБОУ школа №1080,
автор работы – Торцова Мария Сергеевна, ученица 11 класса «В» ГБОУ школа №1080.
В данном проекте были рассмотрены произведения русской литературы, в которых как один из композиционных элементов были использованы сны и сновидения героев. Главной целью проекта являлось определение значимости данного приема в идейно-композиционной структуре произведений. Нам было необходимо выяснить, как и для чего разные авторы использовали прием сна и сновидений. Данный проект значим своим практическим результатом: в ходе работы был составлен литературный сонник по образам снов ряда произведений русской литературы, было проведено анкетирование учеников пятого и десятого классов (приложение 2). Литературный сонник может быть использован преподавателями учебных заведений и учениками как пособие к урокам литературы. Анкета также несет в себе практический смысл, так как представляет собой свод данных реального опроса, который дает новую информацию об учениках, их предпочтениях, мыслях и мнениях по теме.
Файлы:
- По состоянию на 16 января 2018 г. 14:19 (5,1 МБ)
- Приложение: Сны и сновидения в русской литературе По состоянию на 16 января 2018 г. 14:19 (12,2 КБ)
- Приложение: Сны и сновидения в русской литературе По состоянию на 16 января 2018 г. 14:19 (29,1 КБ)
- Презентация: Сны и сновидения в русской литературе По состоянию на 16 января 2018 г. 14:19 (70,9 КБ)
- Текст работы: Сны и сновидения в русской литературе По состоянию на 16 января 2018 г. 14:19 (44,7 КБ)
Результаты экспертной оценки
Экспертная карта межрайонного этапа 2017/2018 (Экспертов: 3)
Сумма баллов: 13
Введение
Сон как литературный метод отражения действительности
Счастье - в пробуждении от сна. Роль сна в балладе Жуковского В.А. "Светлана"
Сновиденческое пространство в произведениях А.С. Пушкина
Страшный сон Родиона Раскольникова
Заключение
Список литературы
Приложения
Введение
сон литературный пушкин жуковский
Сон всегда был тайной, загадкой для человека, и как всякая тайна, необыкновенно привлекателен. Интерес к снам характерен для всех эпох человеческой Культуры. К постижению феномена сна стремилась и наука, недаром сейчас создан Институт снов.
Есть одна старинная притча. Философу приснилось, что он стал мотыльком. И, проснувшись, он уже не знал, кто он: мудрый старец, видевший во сне, будто он стал мотыльком, или мотылек, которому снится, что он - мудрый старец. В этой притче сон и явь переплетаются. Вот такое толкование этих понятий дает словарь В.И. Даля.
Сон - физическое состояние покоя и отдыха, призрачного видения; это грезы, мечты, образы.
Явь - реальная действительность, когда правильно оцениваешь понимаешь окружающее.
Проблема сна и сновидений интересовала писателей и поэтов во все времена. В данной работе предпринимается попытка рассмотрения сна и сновидений как средств отражения действительности на примере произведений русской литературы 19 в.
Выбор темы обусловлен возрастающим интересом поэтов и писателей ко всему фантастическому, загадочному. Объектом исследования выбраны произведения художественной литературы как вида искусства, порожденного творческой фантазией поэтов и писателей. Из всех произведений, которые могли стать предметом исследования, выбраны лишь те, в которых снам отводится главенствующая роль в тексте повествования.
Целью работы является определение смысла и роли сна в тексте того или иного произведения. При выборе произведений определенная сложность заключалась в их большом количестве, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что использование снов в художественных текстах служит, как правило, сходным задачам, поэтому имеет смысл ограничиться наиболее типичными. Для анализа я выбрал следующие произведения: Жуковский "Светлана"; А.С. Пушкин "Борис Годунов", "Капитанская дочка", "Евгений Онегин"; Достоевский "Преступление и наказание".
Для достижения поставленной цели решались следующие задачи: выбор произведений, наилучшим образом отвечающих избранной теме; определений роли сна в содержании произведения. Методы исследования: анализ художественного текста, работа с критической, справочной, научно популярной литературой.
1. Сон как литературный метод отражения действительности
В данной работе рассматриваются пять произведений русской классической литературы 19 в.
Сравнительный анализ художественных текстов показывает, что сны и сновидения могут использоваться писателями и поэтами для самых различных целей и задач.
Во-первых, сон может отражать фантастические грезы, далекие от реальной действительности, когда истинное счастье - в пробуждении. Такова роль сна в балладе Жуковского В.А. "Светлана".
Во-вторых, сон может выступать как средство отражения действительности - таков сон Татьяны из пятой главы романа "Евгений Онегин". Помимо этой функции, сон героини в романе Пушкина создает психологическую характеристику "русской души" героини.
Кроме того, он выполняет композиционную роль, связывая содержание предшествующих глав с драматическими событиями шестой главы. Неспроста сон расположен в пятой главе - ровно посередине романа. В этой части исследования интересными были следующие исследовательские труды: Ю. Лотман "Роман А.С. Пушкина "Евгений Онегин". Комментарии", статья О. Павловой "Композиционная роль сна Татьяны в романе Пушкина "Евгений Онегин".
В-третьих, сон, связывая все эпизоды текста, может выполнять многофункциональную роль. С этой точки зрения интересен сон Родиона Раскольникова в романе "Преступление и наказание". Обозначив в работе все аспекты проблемы, я счел необходимым остановиться подробно на самом интересном - символическом, поскольку только на этом уровне связываются воедино все сны Раскольникова. Обладая многозначностью и символичностью, являясь экскурсом в прошлое героя, отражением борьбы, которая в тот момент происходила в душе героя, он играл в то же время роль предопределения, своеобразного плана, согласно которому герою предстояло действовать. В работе над этой частью реферата особый интерес представляла книга "Проблемы поэтики Достоевского" М. Бахтина. Написанная в 1929, эта работа является одной из самых интересных, поскольку она дает тонкий и точный анализ сложных произведений Ф.М. Достоевского.
2. Счастье - в пробуждении от сна. Роль сна в балладе Жуковского В.А. "Светлана"
Василий Андреевич Жуковский считается родоначальником и одним из самых ярких представителей русского романтизма.
Обращение поэтов-романтиков к внутреннему миру человека, его переживаниям вызвало необходимость поиска новых художественных средств, способность передать тончайшие движения души. От сентименталистов В.А. Жуковского отличает характерная для романтиков устремленность в чудесный и таинственный мир, будто бы существующий за пределами земной реальной жизни.
Ведущим жанром в творчестве Жуковского-романиста было баллада-лиро-эпическое произведение чаще всего легендарного, исторического, необычного и драматично-героического характера.
О его творчестве заговорили в 1808 году, когда была опубликована поэма "Людмила", вернее, вольный перевод "Леноры", немецкого поэта Г.А. Бюргера. Появление этой баллады положило начало новому этапу в развитии отечественной поэзии.
Позже в 1808-1812 гг, опираясь на тот же сюжет, В.А. Жуковский создал оригинальную балладу "Светлана", связанную с русскими народными обычаями и поверьями, песенно-сказочными традициями. Баллада начинается с картин святочного гадания русских девушек.
"Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали:
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали…"
На фоне этой картины дается образ Светланы. Он создан в духе сентиментальной поэзии: героиня то "молчалива и грустна" в тоске по жениху, то "пуглива и робка" во время гадания, то растеряна и встревожена, когда не знает, что ее ждет. Она не ропщет, а ищет облегчения своего горя в молитвах и слезах. За это ее и награждает поэт: все ужасы она переживает во сне, а наяву ее ждет радость, данная ей "провидением" за ее покорность и терпение. Ее жених возвращается к ней; баллада заканчивается картиной веселой свадьбы.
С образом Светланы Жуковский В.А. связывает мысль о торжестве любви над смертью. Важное место в балладе отводится сну, страшному сну Светланы. Это был сон о том, будто ее "милый друг - мертвец". Черты романтизма явно присутствуют в этом эпизоде: скачка на конях ночью, карканье ворона - предвестника несчастья, гроб в избушке, оживающий мертвец. Проснувшись, Светлана не может разобрать сути, но очень боится грозного, ужасного сна. Сам автор дает ответ в своей балладе: "…здесь несчастье - лживый сон, счастье - пробужденье".
Впервые в русской литературе В.А. Жуковский сказал читающей публике, что счастье надо искать в реальном мире, который и есть настоящая правда, а все остальное - ложь и обман.
В своей героине Жуковский изобразил национальный женский тип. Его главные черты - мягкость, верность, покорность судьбе, а также поэтичность, идущую от глубинных фольклорных истоков.
Чудесное у Жуковского - не бегство от действительности, а художественный прием заострения ситуации, раскрытия характера в необычных положениях. В сне - отражение жизни романтической души. Светлана - романтическая душа. Она боится за жениха. Этот страх - лишь ее сон. Выход из любой ситуации - вера в Провидение, в Бога, вера в то, что хорошее всегда побеждает. Даже рок, судьбу с божьей помощью побеждает любовь.
3. Сновиденческое пространство в произведениях А.С. Пушкина
1 Пророческий сон Григория Самозванца в трагедии "Борис Годунов"
"Борис Годунов", "Евгений Онегин", "Пиковая дама", "Капитанская дочка" - творения пушкинского гения, известные каждому школьнику. Что позволяет нам поставить их в один ряд и избрать в качестве объекта исследования? В каждом из этих произведений герои видят сны, функция которых в структуре текста представляет для нас интерес.
Попытаемся определить место сновидения в развитии сюжета каждого из перечисленных произведений. Внимательно читая текст, нетрудно заметить, что герои видят сны перед какими-то решающими событиями. И связано это с тем, что в судьбе каждого героя сны играют роль пророчества, предсказания: такова важнейшая функция сна в сюжете пушкинских произведений.
Итак, что же предвещают сны героям? "Все тот же сон! возможно ль? В третий раз! Проклятый сон!..." - это первые слова, которые произносит в трагедии "Борис Годунов" Григорий Самозванец. И этот сон предвещает герою то, что с ним случится в скором будущем:
…Мне снилося, что лестница крутая
Меня вела на башню; с высоты
Мне виделась Москва, что муравейник;
Внизу народ на площади кипел
И на меня указывал со смехом,
И стыдно мне и страшно становилось -
И, падая стремглав, я пробуждался…
Характерно, что пробуждение пушкинских героев происходит в кульминационный момент сновидений. Свои сны герои, как правило, не досматривают. Примечательна эмоциональная наполненность сновидения: "…И стыдно мне и страшно становилось…"
Падение в конце сна - тоже эмоция, хотя и видоизмененная и, очевидно, самая сильная, поскольку приводит к пробуждению. Отрицательная эмоциональность сна Григория перекликается с финалом трагедии. Когда "кипящий" на площади народ в "ужасе молчит" и отказывается приветствовать Григория - "Димитрия", - это своеобразное предвестие "падения". Иерархичность пространства сновидения (верх - низ), несомненно, связана с боязнью падения на глазах у смеющейся толпы. При этом сам герой в своем сне пассивен: он оказывается на башне как бы не по своей воле - его ведет наверх лестница, - и точно так же подневольно стремительное падение самозванца.
Примечательно, что роль Дмитрия Самозванца, начатая с пробуждения в келье Пимена и рассказа о "проклятом сне", сном и заканчивается: "Ложится, кладет седло под голову и засыпает".
2 Сон-предсказание Петруши Гринева в повести "Капитанская дочка"
Интересно сопоставить сны Григория и Петра Андреевича Гринева (повесть "Капитанская дочка").
"Мне казалось, буран еще свирепствовал, и мы еще блуждали по снежной пустыне… Вдруг увидел я ворота и въехал на барский двор нашей усадьбы <…>. С беспокойством выпрыгнул я из кибитки и вижу: матушка встречает меня на крыльце…" "Тише, - говорит она мне, - отец болен, при смерти, и желает с тобою проститься. Пораженный страхом, я иду за нею в спальню <…> Что ж? Вместо отца моего вижу? В постели лежит мужик с черной бородой, весело на меня поглядывая. Я в недоумении обратился к матушке. "Что это значит? Это не батюшка. И с какой мне стати просить благословения у мужика? <…> Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать… и не мог… Ужас и недоумение овладели мной. И в эту минуту я проснулся…" Бросается в глаза явная абсурдность сновидений: отец оказывается настоящим, и, несмотря на тяжелую болезнь, он весело "поглядывает", да еще и вскакивает с постели и машет топором.
Сновидение наполнено нарастающими эмоциональными переживаниями героя: беспокойство, страх, ужас и недоумение.
Финал сна Гринева схож с финалом сна Григория: пробуждение в момент наивысшего психологического напряжения. Интересно, что переживания героя отражаются в природных явлениях ("буран еще свирепствовал"). "Буран" в контексте повести - весьма многозначительный образ, связанный не только с чувствами героя, но и с историческими событиями того времени.
Здесь так же, как и во сне Григория, поведение "сновидца" пассивно: случайный приезд домой (на самом деле Гринев едет из дома), подчинение обстоятельствам, невозможность убежать от мужика с черной бородой, образ которого, кстати, возникает не случайно: сну предшествовала встреча с вожатым, который впоследствии окажется Емельяном Пугачевым - царем - самозванцем (во сне он фигурирует как отец-самозванец). Мать Гринева называет мужика "посаженным отцом" и это опять-таки не случайно - достаточно вспомнить, какую роль сыграет Пугачев в судьбе Маши и Гринева. Гринев признает, что это "сон, в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним разные обстоятельства моей жизни".
3 Сон Татьяны Лариной в романе Пушкина "Евгений Онегин"
Важное место в моем исследовании занимает сон Татьяны в пятой главе пушкинского романа "Евгений Онегин". Это самое загадочное место во всем произведении. Сон Татьяны - зловещий знак ее судьбы (Татьяна недоумевает и во сне, и после пробуждения, ищет толкование в соннике). Сновидение Татьяны вещее. Снится ей "чудный сон": она идет по снеговой поляне (вообще пятая глава начинается с описания зимних пейзажей; "Татьяна <…> с ее холодною красою любила русскую зиму"). Тема зимы будет сопровождать героиню все время. В Москву, на "ярмарку невест" она поедет по зимнему пути. Встреча Татьяны и Евгения происходит в Петербурге в это же время года, и сама она при встрече с Онегиным "окружена крещенским холодом", и холод этот - броня Татьяны.
Так от любви к зиме она переходит к страху перед ней, а потом зима (равнодушие и усталость) поселится внутри нее.
Отзовется в жизни и еще один мотив из сна: героиня переходит через реку, что в народных мифологических представлениях связывалось с замужеством, но и не только с ним.
Река - это своеобразный разграничитель, символизирующий деление мира на две части.
В сказочной мифологии переход через реку означал еще и смерть, то есть "иное бытие". Жизнь в замужестве для девушки - это и есть иное бытие, иная жизнь, такая же неведомая, как и смерть.
В сновидении Татьяны, таким образом, любовь и замужество соединяются с чем-то ужасным, грозящим гибелью.
С этим связан и зеркально перевернутый свадебный обряд в сновидении Татьяны. Она сама приходит к жениху (а не наоборот, как полагалось на свадьбе). В хижине, куда попадает героиня, - веселье, смех, "крик и звон стакана". Но Пушкин сразу говорит: "как на больших похоронах", что не предвещает героине ничего хорошего и одновременно намекает на потустороннюю силу. Дом жениха находится в лесу, а лес в мифологическом представлении славян - чужое, губительное пространство. За столом пируют страшные чудовища: "один в рогах с собачьей мордой", "другой с петушьей головой", "ведьма с козьей бородой", "карла с хвостиком". Но, главное, кроме них Татьяна видит того, кто "мил и страшен ей", Евгения, причем в роли хозяина (ему все подчиняются), атамана шайки нечисти, который затем убивает Ленского (в этот момент Татьяна просыпается и сразу видит Ольгу, которая являет собой полный контраст ("Авроры северной алей и легче ласточки…") мрачному сну с убийством ее (Ольги) суженого; эта ситуация отражается позже: после действительного убийства Ленского Ольга очень быстро оправляется и выходит замуж за улана ("Увы, невеста молодая своей печали неверна. Другой увлек ее внимание") в противоположность Татьяне ("Но я другому отдана и буду век ему верна").
Сон этот интригует Татьяну, она ищет ответа у Мартына Задеки, ей непонятен и загадочен сон, она не может постичь его сущность. Ответ (или это опять неверный ответ?) она найдет гораздо позже, когда, разглядывая книги Онегина в его доме, скажет: "Уже не пародия ли он". Но в этот момент (в пятой главе) Татьяна находит решение прямо противоположное. Во всей главе Онегин обрисован самыми мрачными красками: он то лихой молодец, предводитель шайки домовых, герой тех книг, которые описаны в третьей главе.
Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный
Иль вечный жид, или Корсар
Или таинственный Сбогар.
Другая часть пятой главы посвящена именинам Татьяны, которые по описанию тесно связаны с ее сном. Гости, съехавшиеся на праздник, удивительно напоминают тех адских созданий ("уездный франтик Петушков, - "другого с петушьей головой", а остальные - "Буянов, в пуху, в картузе с козырьком", "Флянов, обжора, взяточник и шут", "мосье Трике, остряк, недавно из Тамбова, в очках и рыжем парике" - настолько нелепы и смешны, что похожи на тех домовых). В хижине - "лай, хохот, пенье, свист и хлоп, людская молвь и конский топ", у Татьяны - "толкотня", "тревога", лай мосек", "чмоканье девиц", "шум", "хохот", "давка", "поклоны", "шарканье гостей"; во сне героине - "крик и звон стакана", на именинах - "рюмок звон". Но и на этом пиру Онегин проявляет свою демоническую сущность: сердитый на весь мир он решает отомстить Ленскому, и результатом его плохого настроения является дуэль.
Итак, в день именин самой светлой героини совершается вакханалия самых черных сил зла (при чем эпиграф подчеркивает это: светлая героиня (Светлана) - "страшные сны").
Тема сна будет сопровождать Онегина на протяжении всего романа. Резко контрастирует его "сладостный, безграничный сон" после получения письма Татьяны и "страшный, непонятный сон", в котором он чувствует себя на дуэли. Не зря он проспал время дуэли ("еще над ним летает сон"). Затем этот мотив появляется в восьмой главе, после встречи Онегина и Татьяны. Он вспоминает: "та девочка…иль это сон?...", он спрашивает себя: "Что с ним? В каком он страшном сне!"
Как ранее Татьяна, Онегин полон недоумения: та, что раньше казалась такой простой, такой доверчивой и понятной, теперь оказалась на недосягаемой высоте. Татьяна - неприступная богиня, "величавая", "законодательница зал".
Но сама героиня видит все по-другому. Ее впечатление от первых балов в Москве ("теснота", "волненье", "жар", "мельканье", "шум", "хохот", "беготня", "поклоны", - в общем "волненье света") очень напоминают "адской сволочи скаканье" из сна Татьяны.
Опять Пушкин перечисляет гостей: "Проласов, заслуживший известность низостью души", "другой диктатор бальный стоял картинкою журнальной, румян как вербный херувим", "путешественник залетный, перекрахмаленный нахал". Эти люди ничем не лучше персонажей ее сна. Но по иронии судьбы теперь она хозяйка бала, хотя и не дорожит этой "ветошью маскарада", "блеском", "шумом", "чадом".
А Онегин, видя ее среди всего этого, не может понять, как она могла так измениться. Он на балах в Петербурге оказывается в роли Татьяны на шабаше. Как и Татьяна, он пытается найти этому объяснение, но не в соннике, а в литературе, читая "Гиббона, Руссо, Манзони", "без разбора".
Сон Татьяны предопределил их будущее. Да, они меняются местами (классическая для романов ситуация несовпадения), но это далеко не так важно, как то, что вся жизнь Татьяны и Евгения не удалась, она похожа на дурной сон. Ни его, ни ее в окружающем мире никто не понимает. Даже друг для друга они не очень реальны. Татьяна "мечтой стремится … в сумрак липовых аллей, туда, где он являлся ей". И Онегин в мыслях возвращается к деревенской жизни: "то сельский дом - и у окна сидит она… и все она…".
Итак, вещий сон Татьяны - один из самых важных и интересных сюжетных ходов романа, и неспроста он расположен в пятой главе - ровно посередине романа. Сон этот определяет дальнейшее развитие событий в жизни героев, предсказывая не только будущее (дуэль), но и гораздо более отдаленное. В предпоследней строфе романа Пушкин в последний раз упоминает ключевое слово "сон".
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Являлися впервые мне…
Замыкая этот "сонный круг".
Сон Татьяны имеет в тексте пушкинского романа двойной смысл. Являясь центральным для психологической характеристики "русской душою" героини романа, он также выполняет композиционную роль, связывая содержание предшествующих глав с драматическими событиями шестой главы. Сон, прежде всего, мотивируется психологически: он объяснен напряженными переживаниями Татьяны после "странного" поведения Онегина во время объяснения в саду и специфической атмосферой святок - времени, когда девушки, согласно фольклорным представлениям, в попытках узнать свою судьбу вступают в опасную игру с нечистой силой. В связи с этим следует подчеркнуть, что сон Татьяны имеет глубоко реалистическую мотивировку.
Сон Татьяны характеризует и другую сторону сознания Татьяны - ее связь с народной жизнью, с фольклором. Сон Татьяны - органический сплав "сказочных и песенных" образов с представлениями, проникшими из святочного и свадебного обрядов. Рассмотрим отдельно предметы и действия героини во время сна.XII строфы. Переправа через реку - устойчивый символ женитьбы в свадебной поэзии.
В исследованиях А. Потебни во время гаданий "на жениха" девушки делают из прутиков мостик и кладут его под подушку во время сна, загадывая: "Кто мой суженый, кто мой ряженый, тот переведет меня через мост". Потебня А. заключает: "Татьяна у Пушкина - "русская душой", и ей снится русский сон <…>. Этот сон предвещает: выходить замуж, хоть и не за милого".
Однако в сказках и народной мифологии переход через реку является также символом смерти.
Это объясняет двойную природу образов сна Татьяны: как представления, почерпнутые из романтической литературы, так и фольклорная основа сознания героини заставляют ее сближать влекущее и ужасное, любовь и гибель.строфа. Татьяне снится большой взъерошенный медведь. Связь образа медведя с символикой сватовства, брака в обрядовой поэзии отмечалась исследователями.
Медведь пыхтун,
По реке плывет,
Кому пыхнет во двор,
Кому зятем в терем,
Весьма распространен был в старину обычай сажать молодых во время свадьбы на медвежий или другой густой мех.
Однако исследователи отмечают двойную природу медведя в фольклоре: в свадебных обрядах в основном раскрывается добрая "своя", человекообразная природа персонажа, в сказочных - представляющая его хозяином леса, силой, враждебной людям, связанной с водой. В этой, второй функции медведь оказывается двойником лешего, "лесного черта", и роль его как проводника в "шалаш убогий" вполне оправдана всем комплексом народных верований.XVII строфы. Содержание строф определено сочетанием свадебных образов с представлением об изнаночном, вывернутом дьявольском мире, в котором находится Татьяна во сне.
Во-первых, свадьба - это одновременно и похороны: "За дверью крик и звон стаканов, как на больших похоронах".
Во-вторых, это дьявольская свадьба, и поэтому весь обряд совершается "навыворот". В обычной свадьбе приезжает жених, он входит в горницу вслед за "дружкой".
Во сне Татьяны все происходит противоположным образом: прибывает в дом невеста (дом этот не обычный, а "лесной", т.е. "антидом"). Войдя, она застает сидящих за столом не гостей, а лесную нечисть. Возглавляющий их хозяин является предметом любви героини. Описание нечистой силы подчинено распространенному в культуре и иконографии средних веков изображению нечистой силы как соединению несоединимых деталей и предметов.
4. Страшный сон Родиона Раскольникова
Роль сна в произведениях Достоевского отлична от пушкинской. Мы можем ясно увидеть это, рассмотрев его роман "Преступление и наказание".
Описание сна, привидевшегося Родиону Романовичу Раскольникову в вечер накануне убийства старухи-процентщицы, является одним из ключевых моментов сюжета "Преступления и наказания".
На первый взгляд, этот уход в бессознательное на время вырывает героя из рамок окружающей действительности, в которой начинает развиваться придуманный им страшный план, и дает бедному студенту небольшую передышку от той болезненной лихорадки, в которую он загнал себя своей сумасбродной идеей. Поначалу кажется, что очутившись в непривычной обстановке Островов, в окружении зелени, свежести цветов, вместо обычной городской пыли, известки и "теснящихся домов" Родион и вправду чудесным образом избавляется "от этих чар", от колдовства, от наваждения и погружается в мир своего детства. Когда герой с душевной теплотой вспоминает бедную маленькую городскую церковь, с зеленым куполом и "старинные в ней образа", и "станинного священника с дрожащей головой", и свое собственное невероятно трогательное благоговение перед "маленькой могилкой меньшего братика, умершего шести месяцев, которого он совсем не знал и не мог помнить", нам кажется, что из-под наносного, рожденного жизненными обстоятельствами, в нынешнем Раскольникове, нищем студенте и обитателе трущоб, воскреснет душа ребенка, неспособного не только убить человека, но спокойно смотреть на убийство лошади. Таким образом, весь смысл эпизода заключается в раскрытии истинного душевного состояния героя, который, пробудившись, даже обращается с молитвой к Богу: "Господи, покажи мне мой путь, и я отрешусь от этой проклятой моей мечты". Однако, буквально через сутки, Раскольников все-таки приведет в исполнение свой страшный замысел, а Достоевский почему-то не дает читателю забыть об этом первом сне своего персонажа практически до самого конца романа: как круги, расходящиеся по воде от брошенного камня или отголоски произнесенной вслух фразы по всему тексту "Преступления и наказания" разбросаны мельчайшие образы, вновь и вновь возвращающие его к содержанию сна. То, спрятав под камень украденные у старухи драгоценности, Раскольников возвращается домой, дрожа, как загнанная лошадь, и ему мерещится, что помощник квартирного надзирателя Илья Петрович бьет на лестнице его квартирную хозяйку, то с криком: "Уездили клячу!" - умирает Катерина Ивановна Мармеладова. Все эти мимолетные указания звучат, как назойливая нота, однако не раскрывают глубокой символики загадочного сна.
Вернемся к обстоятельствам, в которых это сновидение возникает в воспаленном мозгу Раскольникова. Пытаясь избавиться от навязчивой идеи, герой пытается уйти подальше от дома: "Домой идти ему стало вдруг ужасно противно. (..,) и, он пошел, куда глаза глядят". Блуждая, таким образом, Родион Романович попадает в отдаленную часть Петербурга. Зелень и свежесть, - пишет Достоевский, - понравилась сначала его уставшим глазам. Тут не было ни духоты, ни вони, ни распивочных. Но скоро и эти новые, приятные ощущения перешли в болезненные и раздражающие.
Увы, смертельная обида слишком глубоко засела в сознании героя и выбить ее простой переменой обстановки не может.
Очевидно, что ужасная теория о разделении людей на "дрожащих тварей" и "имеющих право" скрывается не в Петербургских трущобах, а в сознании самого героя, и поэтому ожидаемого просветления во время прогулки по зеленым Островам, на самом деле не происходит. Все действия героя отличаются бессмысленным автоматизмом: "раз он остановился и пересчитал свои деньги, но вскоре забыл, для чего деньги вытащил из кармана", а впечатления об увиденном словно не доходят до его сознания, не оставляют в нем четкого цельного образа: "особенно занимали его цветы, он на них долго смотрел".
Настоящего просветления не происходит и после пробуждения героя - автор отмечает, что у Раскольникова было "смутно и темно на душе". Небольшое же облегчение и весьма кратковременное, наступившее в его душе, связано с принятием окончательного решения относительно его теории. Но что это было за решение?
"Пусть даже не никаких сомнений во всех этих расчетах, будь это все, что решено в этот месяц ясно, как день, справедливо, как арифметика. Господи! Ведь я все равно не решусь! Я ведь не вытерплю!" Итак, очевидно, что речь здесь идет не о раскаянии, но лишь о том, сможет ли смелый теоретик собственноручно привести в исполнение свой замысел. Сон играет с Раскольниковым злую шутку, словно предоставив ему, возможность совершить пробу пробы, после герой, в состоянии все того же автоматизма, и в самом деле отправляется к старухе-процентщице - для второй попытки.
Не случайно автор называет видение своего героя "страшным", "болезненным", "чудовищной картиной". При всей кажущейся обыденности этот первый в романе сон на самом деле даже более фантастичен, нежели другой, посетивший Раскольникова в финале третьей части, в которой черт снова приводит его в квартиру Алены Ивановны и из которого словно бы входит в повествование Свидригайлов.
Описание этого сна предваряется довольно неожиданным авторским рассуждением о том, что в "болезненном состоянии сны часто отличаются чрезвычайным сходством с действительностью. Картина, представившаяся герою сначала, тщательно "маскируется" под обыденную, реальную. Обманность и фантасмогоричность сновидения выражается здесь лишь в том, что оно правдивее реальности: "даже в памяти его она гораздо более изгладилась, чем представлялась теперь во сне".
Настроив читателя и героя на волну лирических воспоминаний, сон подбрасывает все новые и новые подробности - о черной пыли на дороге в кабак, о сахарной кутье на белом блюде, о старинных образах без окладов… . И лишь непосредственно после этого, как бы в продолжение той же мысли, начинается изложение самого сна: "И вот снится ему сон…".
Это вторая часть видения Раскольникова обладает собственной фантастикой: здесь маленькому мальчику неожиданно начинают казаться необычными самые обыденные вещи. На самом деле, что, например, такого в том, что в городском кабаке происходит гуляние - ведь описанные события происходят в "праздничный день", под вечер, а "толпа всякого сброду" занимается тем же, чем и всегда - горланит песни, пугая маленького Родю. Почему стоящая возле "кабацкого крыльца" телега названа "странной", если добавлено, что это одна из тех больших телег, в которую впрягают ломовых лошадей, за какими так любил наблюдать маленький мальчик.
Действительно, странным является, пожалуй, лишь то, что запряжена в нее маленькая такая, саврасая, крестьянская клячонка, какая обычно не мажет сдвинуть с места даже предназначенный для нее воз дров или сена и тогда ее бьют мужики кнутами, иной раз по морде и по глазам, на что всегда так жалобно смотреть сердобольному ребенку.
В последней части ведения Раскольникова, несомненно, нашли отражение черты придуманного им страшного плана. Ведь речь идет о возможности распоряжаться чужой жизнью - пусть пока жизнью лошади - и о критериях целесообразности, пользы, ожидаемой от существования окружающих. "А кобыленка эта, братцы, только сердце мое надрывает: так бы, кажись, ее и убил, даром хлеб ест". Насколько близким оказывается положение приснившейся студенту бедной лошади, и вполне реальной старухи-процентщицы, которая, по отзывам окружающих, есть ничто иное, как "глупая, бессмысленная, ничтожная, злая старушонка, никому не нужная, а напротив, всем вредная, которая сама не знает, для чего живет, и которая завтра же сама собою умрет", чья жизнь стоит несравнимо меньше лошадиной, равняясь по ценности "жизни вши, таракана".
Сон Раскольникова, как своеобразная проба, передает мелкие детали будущего убийства: лошадку забивают ("топором ее, чего!" - кричит кто-то), по ее морде струится кровь. Миколку, на котором, как и после на Раскольникове, "нет креста", подзуживает целая толпа, так же как офицер и студент своим разговором в трактире подтверждают оценку, мысленно данную Родионом Романовичем старухе-процентщице, и убеждают его в справедливости собственных замыслов.
Таким образом, страшный сон Родиона Раскольникова, обладая многозначностью и символичностью, присущей сновидениям, является одновременно экскурсом в прошлое героя, отражением борьбы, которая в тот момент происходила в душе героя, и в то же время - предопределением, своеобразным планом, согласно которому ему предлагается действовать. И только нарушив условия этого навязчивого пророчества, герой сможет освободиться от чар и пут своей бесовской теории, чтобы затем, с течением времени, прийти к истинному понятию и воскресению.
Таким образом, теснейшая связь эпизодов текста, где все подхвачено чем-то, все в чем-то отразилось, позволяет применять к "Преступлению и наказанию" многоуровневое истолкование.
.Первый уровень - исторический. Эпизод с избиением лошади во сне Раскольникова традиционно считается аллюзией на стихотворение Н. Некрасова "О погоде" (1859 г.).
Под жестокой рукой человека
Чуть жива, безобразно тоща,
Надрывается лошадь-калека,
Непосильную ношу таща.
Вот она зашаталась и стала
"Ну!" - погонщик полено схватил
(Показалось кнута ему мало) -
И уж бил ее, бил ее, бил!
Ноги, как-то расставив широко,
Вся, дымясь, оседая назад,
Лошадь только вздыхает глубоко
И глядела …(так люди глядят)
Покоряясь неправым нападкам,
Он опять: по спине, по бокам,
И вперед забежав, по лопаткам
И по плачущим, кротким глазам!
Все напрасно! Клячонка стояла.
Достоевский запомнил эти стихи на всю жизнь, он поразился фактом, изображенным в стихотворении Некрасова до такой степени, что счел необходимым продублировать сказанное Некрасовым в своем романе.
Достоевский, конечно, видел подобные сцены наяву, если счет нужным так явно, "сослаться" на произведение искусства, то, по-видимому, не потому, что поразился отраженным в нем фактам, а потому, что само произведение он увидел как некоторый новый факт бытия, действительно его поразивший. Некрасовское восприятие лошади, пытающейся стронуть непосильный воз, как бы олицетворяет страдание и несчастье этого мира, его несправедливость и безжалостность, мало того - само существование этой лошади, слабосильной и забитой - все это факты сна Раскольникова о состоянии мира. А вот что существует на самом деле: "… один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью". Эта телега, на первых станицах романа "Преступление и наказание", словно выехала из сна Раскольникова.
Таким образом, адекватно воспринимается только телега, ее размеры, но не груз, и не сила лошади, в эту телегу впряженной.
Аналогом лошади из сна Раскольникова является в романе Катерина Ивановна, падающая под грузом своих нереальных бед и забот, которые очень велики, н сносимы (тем более, что Бог не отнимает своей руки, и когда приходит край - всегда находится помощник: Соня, Раскольников, Свидригайлов), а под грузом бед и забот ею себе романтически примысленных, а именно только от этих бед, оскорблений и скорбей, существующих только в воспаленном мозгу ее, она, в конце концов, и гибнет как "загнанная лошадь". Катерина Ивановна восклицает про себя: "Уездили клячу!". И, действительно, она мечется, отбивается от ужаса жизни из последних сил, как кляча из сна Раскольникова, но удары эти, попав на живых людей вокруг нее, часто бывают столь же сокрушительны, как удары копыт лошадей, раздробивших грудь Мармеладова.
.Второй уровень - моральный. Он раскрывается при сопоставлении имен Миколки из сна и Николая (Миколая) - красильщика. На убийцу - Миколку Раскольников кидается с криками. Красильщик Николка возьмет на себя грех и вину убийцы Раскольникова, защитив его своим неожиданным "показанием" в самую страшную для него минуту от истязаний Порфирия Петровича и от вынужденного признания. На этом уровне раскрывается заветная мысль Достоевского о том, что все за всех виноваты, что есть только одно истинное отношение к греху ближнего - это взять его грех на себя, взять его преступление и вину на себя - хотя бы на время понести его бремя, чтобы он не пал в отчаяние от непосильной ноши, но увидел руку помощи и дорогу воскресения.
.Третий уровень - аллегорический. Здесь разворачивается и дополняется мысль второго уровня: не только все за всех виноваты, но и все перед всеми виноваты. Истязатель и жертва в любой момент могут поменяться местами.
Во сне Раскольникова молодые, сытые, пьяные, развеселые люди убивают лошаденку - в действительности испитый и измученный Мармеладов гибнет под копытами молодых, сильных, кормленных, ухоженных лошадей. Причем, его гибель не менее страшна, чем гибель лошаденки: "Вся грудь его была исковеркана, измята, истерзана; несколько ребер с правой стороны изломано: "С левой стороны, на самом сердце, было зловещее, большое, желтовато-черное пятно, жестокий удар копытом. (…) раздавленного, защемило в колесо и тащило, вертя, шагов тридцать по мостовой".
.Но наиболее важен для понимания смысла романа четвертый уровень - символический, именно на этом уровне связаны между собою в систему сны Раскольникова. Проснувшись после сна об убийстве лошадки, Раскольников говорит так, как будто все удары, обрушившиеся на несчастную лошадку, задели его.
Пожалуй, разрешение этого противоречия в следующих словах Раскольникова: "Да что же это я! - продолжал он, восклоняясь опять и как бы в глубоком изумлении, - ведь я же знал, что этого я не вынесу, так что же я до сих пор себя мучил? Ведь еще вчера, вчера, когда я пошел делать эту … пробу, ведь я вчера же понял совершенно, что я не вытерплю… Чего ж я теперь то? Чего ж я до сих пор сомневаюсь…".
"Я себя изучил". Он действительно и "лошаденка", и убийца - Миколка, требующий, чтобы запряженная в непосильную для него телегу лошадка "вскачь пошла".
Символ всадника на коне - известнейший христианский символ духа, управляющего плотью. Это его дух, своевольный и дерзкий, пытается принудить его натуру, его плоть, сделать то, что она не может, что ей претит, против чего она восстает.
Так он и скажет: "Ведь меня от одной мысли наяву стошнило и в ужас бросило…".
Именно об этом потом скажет Раскольникову Порфирий Петрович: "Он - то, положим, и солжет, то есть человек - то, частный - то случай - с, и солжет отлично, наихитрейшим манером: тут бы, кажется, и триумф, и наслаждайся плодами своего остроумия, а он хлоп! да в самом - то интересном, в самом скандальнейшем месте и упадет в обморок. Оно, положим, болезнь, духота тоже иной раз в комнатах бывает, да все-таки - с! Все-таки мысль подал! Солгал - то он бесподобно, а на натуру - то не сумел рассчитать".
Интересно, что эта мысль - о натуре, плоти, противящейся бесовству духа, у Достоевского - и от Пушкина.
В стихотворении "Какая ночь, мороз трескучий…" (1827г.), герой - всадник на коне, опричник, "кромешник удалой".
Спешит, летит он на свиданье.
В груди кипит желанье.
Он говорит: "Мой конь лихой,
Мой верный конь! Лети стрелой!
Скорей, скорей… Но конь ретивый
Вдруг размахнул плетеной гривой
ИМ стал. Во мгле между столпов
На перекладине дубовой
Качался труп. Ездок суровый
Под ним промчаться был готов,
Но борзый конь под плетью бьется,
Храпит, и фыркает, и бьется
Здесь как бы в картинку развернуто внутреннее борение человека, и удивительно, что грешить, преступать Божий закон человека побуждает именно дух, а плоть ужасается грехов духа. Впрочем, старцы говорили, что грехи плоти более безопасны, потому что смиряют человека, показывают ему немощь его, а вот грехи духовные воистину ужасны и отвратительны - тем именно, что часто допускают гордиться собой, и, значит, вязнуть и вязнуть в этой трясине.
Заключение
Из данной работы мы видим, что писатели XIX века по-разному использовали феномен сна в своем творчестве. Обращаясь к снам, они стремились выразить свои самые сокровенные мысли и чувства, сон помогал им в такие моменты, когда другие выразительные средства не давали желаемого эффекта.
Работа над темой помогла мне преодолеть устоявшееся представление о том, что сон - это просто физиологическое состояние, в котором мы находимся каждую ночь, а сновидения присутствуют в нашем сознании для того, чтобы мы толковали их с помощью гаданий и сонников. Оказывается, через сон раскрывается характер героя, его сокровенные мысли, чувства, желания; сон выступает как зеркало, отражающее душу героя, или же, как предсказатель будущего.
Именно поэтому данная тема нашла продолжение в произведениях русских писателей: Булгакова ("Мастер и Маргарита"), М. Шолохова ("Тихий Дон", "Судьба человека").
Список литературы
1.Произведения А.С. Пушкина цитируются по изданию: А.С. Пушкин Избранные произведения в 3-х томах с указанием тома и страницы.
.Произведение Достоевского Ф.М. "Преступление и наказание" цитируется по изданию: Ф.М. Достоевский "Преступление и наказание" М. Дрофа, 2003, затем страницы.
.Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советский писатель 1969 г.
.Лотман Ю. Роман Пушкина "Евгений Онегин". Комментарий. Ленинград. "Просвещение", 1983 г.
.Недзвецкий В.А. Татьяна Ларина и "Таинственный Сбогар" - Литература в школе. 2003 г. П. 1, с. 16-20.
.Потебни А. переправа через реку, как произведение брака. Московский археологический вестник 1867 - 1869 г. т. 1, с. 12.
.Павлова О. Композиционная роль сна Татьяны. - Вопросы литературы. 1990, №12. с.14-25.
Приложения
Приложение №1
Параллель между сном Татьяны и ее именинами
Сон, хижинаИменины, дом1) "Лай, хохот, пение, свист, людская молвь и конский топ"1) "Толкотня, тревога, чмоканье девиц, шум, хохот, давка, поклоны, шарканье гостей"2) "Крик и звон стакана"2) "Рюмок звон"
Приложение №2
Параллель между сном Татьяны и балом
СонБал1) "Адской сволочи скаканье"1) "Теснота, волнение, жар, шум, хохот, беготня, поклоны - в общем, волнение света"
Приложение №3
Сон о лошади (связь со стихотворением Некрасова)
Приложение №4
Сон о старушонке (связь с "Пиковой дамой" и "Борисом Годуновым")
Смех как способ развенчания наполеоновского начала в герое.
Приложение №5
Сон о трихинах
Жуковский В.А.
Пушкин А.С.
Достоевский Ф.М.
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
В первой половине 19 века, в период начала становления романтизма в русской литературе, в художественных произведениях начал активно применяться такой художественный метод как сон.
Сон как художественный прием
Этот художественный прием исполняет много функций в произведении. Во-первых, он может выступать аллегорией и иносказанием, благодаря которым происходит поучение читателя, или формирование логических цепочек в структуре произведения.
Во-вторых, сон раскрывает внутреннюю сущность героя, те его качества или мысли, которые не доступны читателю. Ярким примером такой функции сна в русской поэзии является произведение В.А Жуковского «Светлана».
Автор через сон раскрывает все страхи главной героини, ее мечты, переживания, склонность к мистификации жизни. Сон заканчивается, и мы видим вновь ту же героиню, с которой мы познакомились в начале баллады.
Зачастую сон как художественный прием используется с целью добавления информации об основных событиях, которые происходят в жизни главных героев.
Перевод и переработка художественного произведения
Перевод и переработка художественного произведения в русской литературе возникли на границе 17-18века. Русские литераторы и филологи в этот период впервые начали переводить произведения зарубежных классиков и церковные книги на русский язык.
Однако культура переводов и переработки текстов сложилась в русской литературе в 19 веке. Одним из первых литераторов, которому удалось сделать качественные русские переводы зарубежных текстов, стал В.А. Жуковский. Именно он впервые перевел бессмертное произведение Гете «Фауст» на русский язык.
Главной проблемой при переводе и переработки текстов стало такое явление как буквалиство, которое было устранено только в середине 20 века. Буквалистами назывались переводчики - литераторы, которые делали дословный перевод текста, не обращая внимания на все тонкости его переработки. В процессе перевода, терялась не только суть произведения, но и его дух и атмосфера.
Именно поэтому перевод художественных произведений в 19 веке стал прерогативой выдающихся потов и писателей, которые не только безупречно владели обоими языками, но и мастерски компоновали все исходные атмосферные моменты произведения в переводе.
Трудности перевода и переработки художественного произведения
Все главные трудности, которые возникают в процессе переработки и перевода художественного произведения основаны на разнообразии культурных и литературных традиций. Основным камнем преткновения являются диалектные слова, которые нуждаются не только в переводе, но и в переработки.
Чтобы сохранить литературное наполнение, очень часто литераторы заменяют диалектные выражения или слова аналогами родного языка. Также сложности возникают с аббревиатурами и жаргонными выражениями, которые употребляются в одной стране и совершенно не понятны другой.
Зачастую, жаргоны - это плод менталитета определенной нации, которые понятны только ее членам. Многие переводы художественной литературы, которые были сделаны русскими филологами несколько столетий назад, в наше время требуют дополнительной переработки, так как многие читатели требуют от художественных произведений свойства «идти в ногу со временем».
1. Истоки традиции. Значение сновидения в мировой культуре.
2. Вешие сны в творчестве Пушкина и Лермонтова.
3. Сны героини в романе Чернышевского
4. Отголоски традиции в творчестве других русских писателей.
Традиция введения в сюжет мотива вещего сна восходит к глубокой древности, к античным и библейским авторам. В древнегреческой и древнеримской мифологии Гипнос — Сон — является одним из богов. Другие боги нередко приходят к героям во сне, чтобы сообщить что-либо важное, побудить героев к определенным действиям.
В библейской традиции сновидениям также отводится достаточно значимая роль. Например, зловещие сны царя Египта, разгаданные Иосифом, сыном Иакова, предвещали урожайные и голодные годы. Таким образом, они явились своеобразным предупреждением, благодаря которому египтяне заранее подготовились к трудному времени. Во сне является ангел другому Иосифу и разъясняет ему, что ребенок Марии — Сын Божий. Можно привести и немало других примеров влияния сновидения на жизнь людей. В настоящее время многие психологи пришли к выводу, что в сновидениях особым образом отражается жизнь человека, и действительно сон может явиться предостережением относительно событий будущего.
Мотивы вещего сна неоднократно встречаются в творчестве русских писателей. Сон Татьяны в романе «Евгений Онегин» А. С. Пушкина, как выясняется в дальнейшем, был вещим — Ленский погибает от руки Онегина. Мотив преследования, бегства от чудовища (в сне Татьяны — от медведя) — один из распространенных образов сновидений. Путь через лес, переход через реку по шаткому мосту можно интерпретировать как блуждание души в мире эмоций и преодоление границы между двумя жизненными этапами. Интересно, что своего любимого Евгения Татьяна видит предводителем пиршества нечисти — это можно понять и как гротескное изображение светского общества, и как намек на духовную опустошенность Евгения, его скептицизм и холодность, которые являются характеристиками «духа отрицанья».
Вещий сон видит и Петр Гринев, главный герой повести «Капитанская дочка»: «Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни». В этом сновидении на месте родного отца Петр видит «мужика с черной бородой», мать Петра велит сыну принять благословение от этого человека, называя его посаженым отцом Петруши. Посаженый отец и мать, заменяя родителей, по старинному обычаю, благословляют юношу или девушку перед свадьбой. Дальнейший ход сюжета позволяет легко интерпретировать образы этого сна: «мужик с черной бородой» конечно же Пугачев. Топор, которым он машет, и мертвые тела, которыми неожиданно наполняется комната — символические образы крестьянской войны. Не случайно и то, что Пугачев оказывается на месте отца Петруши: помиловав молодого офицера благодаря заступничеству Савельича, Пугачев тем самым как бы дал ему второе рождение. Понятно и то, почему Пугачев назван посаженым отцом, ведь он вручил Петру его невесту, Машу Миронову.
Во сне князя Руслана в поэме Пушкина «Руслан и Людмила» смешиваются прошлое и будущее: Руслан видит, как исчезает в бездне его жена, пир в тереме князя Владимира, где присутствуют убитый Рогдай и удалившийся от подвигов Ратмир, слышит песню Баяна — все это образы прошлого. Фарлаф, ведущий за руку Людмилу — это предвестие будущих событий: действительно Фарлаф, который уже близко, убьет Руслана и отвезет спящую Людмилу к ее отцу.
Одно из стихотворений М. Ю. Лермонтова так и называется — «Сон». Фантастическое смешение сна и яви, когда трудно становится разобрать, что же реальнее — оно оказывается пророческим видением участи, ожидающей самого поэта:
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
В этом стихотворении переплетаются образы двух снов — сна, который видит убитый лирический герой, и сна, который видит его любимая. Его сон — это образы веселого пира. Пророческим оказывается сон наяву любимой лирического героя — она видит «долину Дагестана» и «знакомый труп».
Смешение прошлого, настоящего и будущего происходит и в снах Веры Павловны, главной героини романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?». Однако нужно отметить, что Чернышевский, вводя в свое повествование Верочкины сны преследовал цель не просто раскрыть переживания героини и показать, что ждет ее в будущем — в сновидениях героини автор в аллегорической форме изложил свои взгляды на жизнь и предназначение человека. «Помни же, что еще много невыпущенных, много невылеченнных. Выпускай, лечи», — говорит Верочке красавица из сна, называющая себя «любовью к людям».
Не только будущее самой героини, но и будущее всех людей предстает в сне Верочки: «...Злые увидят, что им нельзя быть злыми... они были злыми только потому, что им вредно было быть добрыми, а ведь они знают, что добро лучше зла, они полюбят его, когда можно будет любить его без вреда». Сходный мотив предвестия перемен к лучшему звучит и в стихотворении Н. А. Некрасова «Сон», где лирический герой видит во сне ангела, останавливающего его на краю пропасти:
И вновь блаженные часы
Ты обретешь, сбирая колос
С своей несжатой полосы.
Как правило, образы в снах героев литературных произведений относятся к будущему, однако сон главного героя в романе И. А. Гончарова «Обломов» целиком принадлежит прошлому. Детские впечатления, жизнь в: родительском доме, сказки няни — эти образы прошлого в подсознании героя встают зримо и реально, они гораздо живее его настоящего, в котором Обломов влачит сонное, однообразное существование. Мотив сна, в который опрокинута явь, повторяется в романе Гончарова, когда Обломов живет с Агафьей Матвеевной, на которой он женился — во сне герой романа видит няню, которая указывает на его жену и называет ее именем сказочной царевны, Милитрисы Кирбитьевны. Можно сказать, что сновидения Обломова явились отражением его идеала человеческого существования. В каком-то смысле они все же относятся не только к прошлому, но и к будущему, ведь в доме Агафьи Матвеевны воссоздана практически та же атмосфера, что и в родительском доме Обломова.
Мотив смешения сна и яви звучит в творчестве таких русских поэтов, как, например А. А. Блок и С. А. Есенин. Так, рассказывая о реальных событиях — расставании с любимой, поэт усиливает ощущение горечи разлуки тем, что вводит мотив отражения яви в сне:
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...
(«О доблестях, о подвигах, о славе...»)
«Жизнь моя, иль ты приснилась мне?» — восклицает Есенин. С чем же связано подобное смешение яви и сна в поэтических произведениях? Вероятно, с особым мироощущением поэтов, которые и живут словно на грани двух миров — повседневной реальности и волшебных грез.
