Российская газета беседы с марией городовой. Мария Городова: Наша любовь к ушедшим должна быть сильнее жалости к себе. Какие открытия вас поджидали
Недавно мы познакомили наших читателей с удивительной книгой архиепископа Иоанна Белгородского и Марии Городовой "Любовь долготерпит". На книгу приходит множество откликов, она не залеживается на прилавках, ее читает и молодежь, и люди старшего поколения. История Марии о своей жизни (см. ниже первого письма) по-настоящему поразила многих: и в Российскую газету, и на портал Pravmir пришло множество писем. Мы публикуем ответ Марии на одно из них:
«Я хочу лечь и не проснуться…»
«Здравствуйте дорогая Мария, доченька, думаю, что такое обращение мне простительно. Недавно мне в руки попала «Российская газета» с историей о том, как Вы написали книгу с архиепископом Иоанном «Любовь долготерпит», с Вашей исповедью «Корабль спасения». У меня тоже горе. Уже полгода как я не живу, не пью, не ем, не сплю. Полгода назад погиб мой сыночек, в автомобильной катастрофе. Я осталась совсем одна. Мужа я потеряла восемь лет назад, трудно переживала все, на полгода слегла в больницы, но сыночек, моя кровинушка, меня вытянул. И вот полгода назад и он ушел. Скажите, за что? У меня был хороший сын, добрый, надежный, отзывчивый. Я была за ним как за каменной стеной, и знала, что чтобы не случилось, мой сын не бросит меня, его заботу я чувствовала каждую секунду. А теперь жизнь потеряла всякий смысл. Да, у моего сына было много друзей, на похороны пришло больше ста человек, они и сейчас звонят, спрашивают, что мне нужно. Они говорят сочувственные слова, но никто не может понять и почувствовать, как рвется от боли мое сердце. Машенька, пишу вам, передо мной «Российская газета», смотрю на статью. Где мне найти силы, чтобы жить дальше? Как жить? Сейчас три часа утра, или ночи? Я еще и не заснула, в квартире тихо, как в гробу. И если я лягу и засну, то я все равно проснусь, и будет та же пустота в доме. Я верующая, я знаю, что отчаяние - грех, что просить у Бога смерть - грех, все знаю, но мне так тяжело, что я хочу лечь и не проснуться, и я прошу Бога, чтобы он остановил мое сердце… Простите меня за сумбурное письмо, но думаю, вы поймете». И подпись - Надя.
Писем, в которых Вы, дорогие читатели, рассказываете о своих потерях очень много. Но это… Не могу не ответить.
Когда остается надежда
Дорогая Надежда, извините, что не по отчеству - Вы его не указали, подписавшись просто Надя. Но ведь Надя - это сокращенное от Надежды. И мне хочется обратиться к Вам именно так: дорогая Надежда. Итак, дорогая Надежда, понимаю и разделяю Вашу боль. Смерть - это всегда потеря. А еще огромный удар, который трудно перенести. Очень трудно. Иногда даже кажется, что нам это не по силам. Так возникает отчаяние. Но ведь вокруг люди, и всюду Бог. А чувство отчаяния, что ж, и оно, как заметил один святой, проходит. Видите, Надежда, отчаяние было знакомо даже святым - иначе бы они в своих наставлениях не уделяли столько внимания тому, как с ним бороться.
Надежда, все то, что Вы сейчас испытываете, мне очень знакомо. Думаю, что не только мне.
Нельзя жить с пустотой наедине
Боль, страх одиночества, осиротелость - все это знакомо каждому, кто терял - неважно, родного ли человека, или просто того, кого успел полюбить… Вспомним, сколько потерь любимых нами актеров принес только прошедший год. Близкий ушел, отзвучали слова на поминках, и ты, действительно, остаешься наедине со своей утратой, наедине с пустотой, причем даже не столько с пустотой в твоем доме, но главное - с пустотой в душе. Как верно вы пишите: «Некому звонить, некого ждать, не о ком заботиться». И вот эта пустота действительно губительна. С ней нельзя жить, опасно в нее всматриваться, с ней нельзя мириться. Есть единственный выход - ее надо заполнить. Но чем? Что может нам заменить улыбку родного человека, смех ребенка, ласковый взгляд жены? Митрополит Антоний (Сурожский) писал, что пустоту, возникающую после ухода близкого, нельзя пытаться искусственно заполнять чем-то мелким, незначительным. Все равно из этого ничего не получится. Так же как ничего хорошего не выходит, если мы просто попытаемся забыться - неважно, каким способом. Как Вы, Надежда, тонко и точно заметили, она, эта пустота, снова победно зияет перед тобой, причиняя новую боль. Эту пустоту можно только заполнить. Причем то, чем мы ее заполняем, должно быть достойно нашей любви к ушедшему.
В 1164 году во время похода князя Андрея Боголюбского на Волжскую Булгарию погиб его любимый сын, молодой князь Изяслав. В память о сыне, на приречном лугу, князь Андрей заложил храм. Вот уже более девяти столетий над разливами Нерли и Клязьмы, нарушая все известные законы природы, преодолевая саму тяжесть камня, взлетает к небу, ввысь, ослепительно белоснежная свеча храма. Победа духа над материей, торжество нашей любви над разлукой, прорыв через зияющую пропасть двух миров туда, в вечность, к Богу. Храм Покрова на Нерли, шедевр мирового зодчества.
Сама по себе смерть всегда бессмысленна, неважно, XII это век, или XXI -ой. Но, если наша любовь к ушедшему сильна, если она сильнее, чем наша жалость к себе, то рано или поздно наступает момент, когда мы уже не думаем о своей боли, своей осиротелости, грядущем одиночестве. Мы думаем об ушедшем. И тогда наша любовь к тому, кто уже за гранью законов этого мира, во всей своей полноте может выразиться только в одном - в молитве к Богу за него. И вот если это произошло, неважно в чем это выразилось - в том, что мы построили храм, или в том, что просто поставили свечку за усопшего в этом храме, - кому что по силам, то тогда эта смерть обретает смысл. Более того, Надежда, оказывается, что эта смерть может наполнить иным, новым, более глубоким смыслом жизнь тех, кто здесь остался.
«Не говори, что нет спасения…»
И еще. Надежда, Вы писали свое письмо ночью, а ночь, давно замечено, не самая подходящая утешительница. Недаром в молитвах «на сон грядущим» так часто повторяется наша просьба к Господу о том, чтобы Он послал нам «Ангела мирна, хранителя и наставника души и телу», чтобы тот избавил нас «от враг наших». То есть мы уже с вечера, заранее, просим у Бога защиты, ограждая себя «от страха ночного».
Для большинства читающей православной публики на Белгородчине имя журналиста Марии Городовой ассоциируется с двумя известными книгами «Корабль спасения» и «Любовь долготерпит», написанными в соавторстве с митрополитом Белгородским и Старооскольским Иоанном. В них собраны интервью владыки, данные им для журнала «Крестьянка». В настоящее время Мария Городова – обозреватель «Российской газеты». Здесь она ведет постоянную рубрику, отвечая на вопросы, связанные с отношением к Православию, вере, нравственным ценностям. Плодом работы стали новые книги «Ветер нежность», «Сад желаний» и «Пламя огня», которые написаны в форме переписки автора с читателями. У автора огромная почта со всей страны. Читатели делятся самым сокровенным, рассказывают о житейских сложностях и семейных неурядицах, своих слабостях и падениях, чудесном спасении и обретении веры в Бога. Отвечая на их письма, Мария Городова не судит их за ошибки, не хвалит за подвиги, а старается развернуть их взгляд на Христа, чтобы авторы писем, увидев себя через призму христианских заповедей, сами оценили свои поступки и ответили на собственные вопросы.
27 октября в Воронеже, в книжном магазине торговой сети «Амиталь», при участии корреспондентов «Российской газеты» состоялась встреча писательницы Марии Городовой с читателями, на которой были представлены ее новые произведения.
Задача журналиста – рассказать об увиденном, наиболее полно и ярко представить события или собеседника. Но проходит время, и некоторые авторы вырастают до публициста, с личностным уровнем восприятия вещей и глубоким раскрытием сущности проблем. И тогда их собственная гражданская позиция и неординарность мышления оказываются в центре внимания прессы. Именно так и произошло с Марией Городовой. Когда-то она делала проникновенные, цепляющие откровенностью интервью с популярными артистами и писателями, со священниками и архиереями. Теперь же сама стала объектом для корреспондентов. Накопленным житейским, профессиональным и духовным опытом она щедро делится с коллегами и читателями других изданий.
Как это часто бывает, Мария Городова не собиралась становиться журналистом. Она закончила биофак МГУ, вышла замуж, родила двоих сыновей и закружилась в домашних хлопотах, словно это и было ее призванием. Но трагическая смерть мужа в 1998 году, который погиб, спасая незнакомого юношу, вырвала ее из уже сложившегося уклада жизни. «Мой мир, мир моей семьи рухнул, и надо было учиться жить заново. Где, как? Неясно», – так, с оголенной болью, пишет свою биографию Мария Городова в статье «Корабль спасения». Промысел Божий заставил ее двигаться в совсем ином направлении. Работа в глянцевом журнале «Крестьянка», куда пригласили скорее из сострадания, чем за профессиональное мастерство, еще нигде не проявившееся, дала материальную опору. А духовную поддержку она неожиданно для себя обрела в общении с владыкой Иоанном, тогда еще архиепископом Белгородским и Старооскольским. За четыре года до гибели супруга владыка крестил все ее семью в Курске. Затем морально поддержал во время похорон мужа. Поводом для новой встречи стала подготовка материала в номер к Рождеству Христову.
– Владыка Иоанн – необыкновенный человек, умный, образованный, тактичный, тонко чувствующий собеседника и читателя, для которого предназначено интервью, – рассказывает Мария Городова на встрече. – Поражала глубина мысли и умение говорить о сложном просто. Мне нужно еще было дорастать до такого понимания вещей. Я же шла за владыкой, как ниточка за иголкой. На материал был большой отклик. Мы решили продолжить тематику, и интервью стали регулярными. А потом редактор предложила из статей сделать книгу.
Эти материалы, как признается Мария Городова, стали для нее спасением. «…Представьте, я могла спрашивать о том, что меня действительно интересовало – о том, что такое грех и как прийти к покаянию, что такое промысел Божий и как распознать волю Божию о себе… Я брала интервью, потом все подробно расшифровывала, писала, с радостью открывая для себя новый мир, погружаясь в пространство Священного Писания… Можно спать в кухне на полу съемной квартиры, но чувствовать себя абсолютно счастливой, если ты написала дивный материал под названием «Корабль спасения» (из статьи «Корабль спасения»).
В 2005 году Марию постигло новое испытание – зверски убили старшего сына Петра. Женщина еще может принять потерю мужа, смириться же с потерей ребенка могут не все матери. Но к этому времени Мария уже была другим человеком: смерть не казалась ей последней инстанцией человеческого бытия. «И вот тут, в храме, в какой-то момент, когда я даже не столько молилась, сколько пыталась молиться, я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что моя любовь к Пете, так же как и его ко мне, никуда не делась. Что я ее чувствую, причем с той первозданной силой, какую нам редко дано испытать в обычной жизни… И мне кажется, что именно с этого момента в храме ко мне и начала возвращаться жизнь» (из статьи «Корабль спасения»).
Мария Городова говорит с читателем искренне, откровенно, иногда даже жестко, не щадя и себя, обнажая собственный нерв души, «из собственной судьбы выдергивая по нитке». Может быть, поэтому люди не остаются равнодушными, откликаются, пишут, спорят или соглашаются. Как признается автор, перед каждой статьей она молится, чтобы Господь просветил ее. Митрополит Иоанн так прокомментировал ее книгу «Сад желаний»: «В современной литературе чаще всего встречаются книги-монологи, и очень мало произведений, которые родились из диалогов автора с читателем. Этот жанр требует колоссального напряжения и открытости с обеих сторон.
Эту книгу можно определить как исповедь людей, переживших испытания, но не потерявших главные христианские добродетели – Веру, Надежду и Любовь (1 Кор. 13:13). Надеюсь, каждый, кто ее прочтет, укрепится в сих добродетелях, обретет свою дорогу к храму во спасение».
Книгу Марии Городовой «Корабль спасения» можно найти в церковной лавке при Александро-Невском соборе. Новые произведения автора – в сети магазинов «Амиталь».
Читателям «Православного Осколья» мы предлагаем главу «Если сын – вор» из книги М. Городовой «Ветер нежность».
Светлана Воронцова
«Если сын – вор»
Глава из книги Марии Городовой «Ветер нежность»
Дорогие читатели, не передать, как я рада той почте, которая пришла после материалов «Корабль спасения» и «Жизнь после счастья». Сколько в ней душевной теплоты и искреннего желания принять чужую боль. Вы, дорогие читатели, не просто сопереживаете – вы предлагаете помощь. Истинное чувство всегда действенно. Спасибо вам. А теперь новое письмо – письмо, которое первыми строчками поставило меня в тупик: «Мария, Вы пишете о своих потерях, а я завидую Вам…»
«Здравствуйте, Мария! Читая про Ваши потери и про то, как Вы написали с архиепископом Иоанном книгу «Любовь долготерпит», я испытывала разные чувства, вплоть до зависти. Да, да, не удивляйтесь, сейчас постараюсь объяснить. Мне 47 лет, и, хотя я чувствую себя молодой, моя жизнь уже закончилась. А точнее – превратилась в кромешный ад.
В 30 лет, осознав, что годы идут, а семейное счастье так и не складывается, я решила родить ребенка и воспитывать его сама. Отца ребенка в свои планы я не посвятила, потому что знала, что семью он не бросит, хотя и говорит, что влюблен в меня. Так родился мой Боренька.
Мои родители, сейчас самые несчастные люди на свете, смогли меня понять и во всем помогали. Мой Боренька был самым красивым мальчиком, рано научился читать, рос подвижным и смышленым.
Но пять лет назад начал сбиваться на жуткую дорогу: стал воровать, вести себя очень жестоко, в том числе и с моими родителями – людьми скромными и интеллигентными. Сколько я прошла психологов, работников правоохранительных органов! Сколько слез пролила! Помню, как одна сотрудница детской комнаты милиции, не выдержав бессовестности Бори, воскликнула: «Да за что же в такой семье такой отморозок!»
Во всех школах, куда ходил Боря, к нему сначала относились прекрасно, но он все портил сам. Я боролась за своего сына: стараясь скрыть, что он ворует, перевела его на домашнее обучение, водила в театры, пыталась увлечь спортом. Однажды физрук сказал ему: «Тебе бы в армию, но такого там убьют!»
Получив аттестат, Боря совсем вышел из-под контроля, связался с ворами, которые старше его. Домой стал приходить, только когда ему что-то нужно, и когда он приходит, начинается кошмар с родителями, которые не заслужили такого на старости лет. Но я все равно рада ему, и мое сердце разрывается, когда я не знаю, где он. Видеть, что на твоих глазах гибнет твой сын, и не знать, как ему помочь, – поймите, Мария, это страшно.
В минуту отчаяния я впервые обратилась к отцу Бори – я уже привыкла к унижениям. Но он, послушав меня, отрекся от сына, сказав, что у его детей все в порядке: они учатся в Англии. Хотя я его не виню – я ведь не ставила его в известность, когда Боренька родился, рассчитывая только на себя. К Богу я пришла не через книги, а через сердце; крестилась. Мария, я знаю, что сама виновата во всем, но все равно не могу не задавать себе вопроса: «А почему я? Разве это не жестоко – наказывать так?» За последние полгода было три суда, последний принял решение об исправительных работах. Мой сын гибнет на моих глазах, а я живу и не знаю, зачем…
Наталья В.»
Здравствуйте, Наталья. Честно говоря, Наталья, я не знаю ответа на Ваш вопрос: «А почему я?» «Неисповедимы пути, которыми Бог находит человека», – писал Ф.М. Достоевский.
Легко любить, если твой сын красавец-крепыш, гордость школы и победитель олимпиад. Трудно, подчас мучительно трудно любить, если твой ребенок болен. Чувствовать его боль сильнее, чем свою; видя страдания родного существа, переживать эти страдания сильнее своих и, сострадая, любить от этого еще глубже. Это трудно, очень трудно.
Но любить дерзкое, бессовестное существо, родное по крови, но с замашками, тебе чуждыми, – волчонка; любить, сгорая от стыда за содеянное им; любить, каждый раз преодолевая в себе волну ненависти, отчуждения и протеста и все равно бесконечно прощая; любить, переживая его грех как свой, – это уже подвиг. Подвиг христианской любви. Совсем не каждое сердце способно на это. «Братья, не бойтесь греха людей, любите человека и во грехе его, ибо сие уж подобие Божеской любви и есть верх любви на земле». Это – опять Достоевский, слова старца Зосимы из «Братьев Карамазовых».
История христианской святости знает яркие примеры, когда те, кого людской суд давно уже посчитал законченными злодеями, становились святыми.
Разбойник, распятый со Христом и первый вошедший в рай.
Феофил, юный ученик евангелиста Иоанна Богослова, оставшийся в молодости без наставника и свернувший на гибельную дорожку разбоя и все же, после встречи с учителем, раскаявшийся.
Моисей Мурин (Египет, IV в.), дикий предводитель разбойничьей шайки, долго державшей в страхе всю округу, но внезапно раскаявшийся, ставший монахом, прославившийся даром целительства и принявший мученическую смерть.
Наш Никита Столпник (XII в.), удалой и безжалостный сборщик княжеских податей, вдруг очнувшийся от непрерывной череды злодейств.
История не всегда доносит до нас, какое именно внешнее событие стало толчком к пробуждению души от ее мутного сна. Из Евангелия от Луки мы знаем, что разбойник уверовал, видя страдания распятого рядом с ним Христа.
А Феофил устыдился одного взгляда Иоанна Богослова, полного любви и прощения. Кстати, по словам святителя Феофана Затворника, именно прощение и любовь могут отвратить молодую, еще нестойкую душу от так называемых «падений юности».
Никита Столпник, зайдя в храм, вдруг, как впервые, услышал слово Божие, потом ему было видение: в котле, где варилось угощение для пира, он вдруг увидел поток крови, пролитой им. Увидел и содрогнулся от самого себя.
Внешне все это абсолютно разные события, и неслучайно то, что окружающим не всегда ясно, что же именно привело человека к внутреннему перевороту. Только Господь ведает и гибельные бездны наших сердец, и высоты нашего духа. Но очевидно, что пробуждение совести происходит только по благодати Божией и из высочайшей любви к нам. Конечности любого людского приговора, Наталья, можно противопоставить только бесконечность любви.
У Достоевского, в тех же «Братьях Карамазовых», старец Зосима говорит, как важно, чтобы душа почувствовала, что «осталось на земле человеческое существо, его любящее»! Вот это, Наталья, наверное, и есть ответ на ваш вопрос: «Я живу, но зачем?..»
И, наконец, про ад. «Что есть ад? – спрашивает старец Зосима в «Братьях Карамазовых». И отвечает: – Рассуждаю так: страдание о том, что нельзя уже более любить». А дальше объясняет.
В бесконечном бытии, не измеримом ни временем, ни пространством, некоему духовному существу была дана возможность появиться на земле и этим появлением сказать: «Я есмь, и я люблю». То есть для того мы и были призваны в эту жизнь, чтобы любить. Причем любить живо, действенно, жертвенно, отдавая всего себя любви – для этого нам была дарована жизнь, а с нею – и время, и пространство. И если нам дарована такая возможность, причем дарована только раз, а мы этой возможностью пренебрегли, отвергли этот бесценный дар – «не возлюбили, взглянули насмешливо и остались бесчувственными», то, уже отшедши с земли, взойдя ко Господу, как мы соприкоснемся с Его любовью, сами любви не познавшие? Захотим полюбить, а не сможем. Возжаждем такой любви, когда жизнь отдаешь за другого, а не сумеем эту жажду утолить, «ибо прошла та жизнь, которую возможно было в жертву любви принесть…» Вот это страдание от того, что уже не сможешь так любить, Достоевский и назвал адом.
Федор Михайлович создал образ старца Зосимы после посещения в 1878 году Оптиной пустыни: эта поездка подвела итог духовным исканиям писателя. Кстати, Оптину пустынь, духовный центр России, основал в XV веке некий Опта – до своего внезапного покаяния атаман шайки, промышлявшей разбоем в Козельских лесах.
Мария Городова
Мария Городова - обозреватель «Российской газеты», ведущая рубрики «Переписка», в адрес которой приходит огромная почта со всех уголков страны. История ее жизни и письма самих читателей легли в основу ее книг «Ветер Нежность» и «Сад желаний». Обе книги стали бестселлерами, их трудно достать, особенно людям, живущим вдалеке от столицы. Поэтому, по многочисленным просьбам читателей и предложению автора, портал Православие.ру начинает публикацию глав из книги «Ветер Нежность».Вместо предисловия
Эта история началась жарким июльским днем 1998 года, когда в нашем доме раздался телефонный звонок и человек, представившийся сотрудником милиции из подмосковного Раменского, сообщил мне, что мой муж погиб. Мой муж, Бабенко Василий Егорович, выпускник факультета журналистики МГУ, уже полгода работал заместителем редактора в издательском доме «Крестьянка»; мы готовились окончательно, всей семьей, перебраться из Курска в Москву, когда раздался этот звонок. Собиралась я недолго: побросала кое-какие вещи в сумку, взяла наших мальчишек - двенадцатилетнего Петю и семилетнего Георгия - и села в первый же поезд на Москву - хоронить Васю.
Как выяснили потом друзья мужа, он погиб, пытаясь спасти детдомовца, который переходил железнодорожные пути. В ушах восемнадцатилетнего Димы были наушники, и он просто не мог услышать рева стремительно летящей электрички. Мой Вася, шедший позади, рванулся, чтобы спасти юношу, - последнее, что видели старушки, продающие зелень на платформе, и был этот Васин рывок… Не спас, сам погиб. Так я осталась одна, с двумя детьми.
После похорон редактор журнала, где работал Вася, желая поддержать меня, предложила мне писать для них, и я, то ли от безысходности, то ли в силу наивности, ухватилась за это. Никакой журналисткой я не была, я была домашней хозяйкой, в моем активе был диплом биологического факультета МГУ, и единственное, чем я могла бы похвастаться на ниве журналистики, - две крохотные заметки в газете «Культура», написанные потому, что Вася не успевал написать их сам. За те полгода, которые Вася проработал в «Крестьянке», его успели полюбить почти все - за порядочность, за терпение, за то, что был трудяга. И это уважение потом не раз помогало мне. До сих пор имя моего мужа, который никогда не занимал никаких особых постов - не успел, - открывает мне двери очень серьезных кабинетов его товарищей.Эта гибель, такая неожиданная, была очень сильным ударом. И не только для меня - для детей. Помню, был трудный момент перед похоронами: мой младший настолько не мог принять смерть отца, в нем настолько был силен протест против произошедшего, что он отказался идти и на похороны, и на отпевание. Тогда я, растерянная, не зная, что делать, позвонила владыке Иоанну - архиепископу Белгородскому и Старооскольскому, который за четыре года до того крестил нас с детьми. Позвонила от отчаяния, с бедой, не зная, как быть. И владыка, с другого конца страны, очень долго разговаривал с Гошей, утешая и убеждая, пока не убедил, что на отпевание папы надо пойти.
В Курск я решила не возвращаться. Во-первых, понимала, что работы там не найду, во-вторых, потому что банально хотела убежать от боли. Повторюсь, последние полгода мы вынужденно жили на два дома, и каждый раз, когда Вася приезжал, с раннего утра мы ждали его, всматриваясь в то, как он торопится к нам по длинной бетонной дороге к дому… Смотреть из окна на дорогу, зная, что по ней уже никто не придет, было невыносимо.
Мой мир, мир моей семьи рухнул, и надо было учиться жить заново. Где, как? Неясно. Зато сразу стало ясно, что плакать нельзя. Мои мальчишки буквально вцепились в меня, ни на минуту не выпуская мои руки; у них были абсолютно растерянные глаза, они испуганно вглядывались в мои. И я понимала: главное сейчас - держаться. Потому что как только я переставала себя контролировать и у меня наворачивались слезы, мгновенно срывались и они. Для них смерть любимого отца была не просто потерей - рушились основы их жизни. У младшего от слез начинались спазмы, раскалывалась голова…
Все стремительно летело в тартарары - не остановить, поэтому я твердо понимала только одно - надо держаться. Те, кто помнили меня в то время, потом рассказывали: всех удивляло, когда на соболезнования и участливые вопросы, как же я собираюсь жить дальше, я уверенно сообщала, что у нас будет все хорошо, что мне уже предложили работу в «Крестьянке», и я вот-вот найду жилье. Как сказала потом одна журналистка: «Маша все время улыбалась, и это пугало». На самом деле все просто: пока ты улыбаешься, трудно заплакать.
Я действительно очень быстро сняла какую-то хибару в подмосковном Воскресенске - на то, чтобы снять квартиру в Москве, у меня бы не хватило денег. Так началась моя другая жизнь.
О том, как зарабатывать деньги, я, до того дня защищенная любовью мужа, имела достаточно смутное представление. Растила детей, писала стихи, варила борщи. Теперь больше всего я боялась, что не смогу прокормить детей. Помню, как на исповеди в Ильинском храме, в Курске, куда я заехала сразу после похорон, старенький батюшка (кажется, его звали Лука) сказал мне: «Молись и ничего не бойся, вдовы у Христа за пазухой». Помню, как я, грешным делом, подумала: «Легко говорить, а жить-то мне на что?», но какая-то огромная правда в этих словах была.
Помню, как меня вызвали в «Крестьянку», с тем чтобы отдать не полученную Васей зарплату, еще какие-то причитающиеся деньги. Хорошо помню, как бухгалтер Марина Борисовна, внимательно посмотрев на меня и заставив несколько раз пересчитать полученную сумму, очень акцентированно, подчеркивая каждое слово, сказала: «Мария, спрячьте деньги подальше», - по-видимому, несмотря на улыбку и уверенный вид, я все-таки внушала ей опасения. Помню, как я вышла из серой высотки издательского дома и пошла к метро, как у меня перед глазами вырос желтый щит обменного пункта, как я почти автоматически зашла в закуток обменника. Точно знаю, что не до конца осознавая, что делаю, я зачем-то поменяла все выданные мне деньги на доллары, оставив только мелочь на транспорт. Точно знаю, что в тот момент плохо понимала, что делаю, и меня можно было запросто обмануть… Через несколько дней грянул дефолт, и те доллары, которые я в тот день поменяла, кормили нас почти полгода. Самые трудные полгода, когда закрывались издания, нигде ничего не платили и без работы и денег сидели даже самые маститые журналисты.
Честно говоря, какие-то вещи, которые были сродни чуду, еще долго сопровождали меня. Например, не имея прописки и постоянной работы, я легко устроила учиться своих мальчиков в лучшую школу Воскресенска, причем их там окружили такой заботой, с какой мы никогда не сталкивались ни до, ни после. Как выяснилось уже позже, у директора этой школы Розы Николаевны Утешевой когда-то при похожих обстоятельствах тоже погиб муж, и она сделала все, чтобы мальчишки на новом месте оттаяли. Первый год на работу в Москву я ездила из подмосковного Воскресенска, дети не оставляли меня одну, и я брала их с собой.
Везло, я считаю, мне и в журналистике: даже первые мои материалы сразу ставили в номер. Самый первый был с Яном Арлазоровым, причем он ему так понравился, что Ян Майорович помог мне взять следующее интервью - у Геннадия Хазанова. Те, кто хоть раз сталкивался с глянцевой журналистикой, знает: на то, чтобы добраться до таких звезд, у профессионалов уходят годы. У меня этого времени не было, мне каждый день надо было кормить детей, платить за съемную квартиру.
Все говорят, что мне повезло, когда на мои стихи, написанные по просьбе очень талантливого композитора Саши Лукьянова, Алла Пугачева спела песню. То, что текст «Осторожно, листопад!» попал в руки Алле Борисовне, было случайностью, счастливым стечением обстоятельств - назовите это как угодно: я ведь и раньше, когда жила в Курске, писала стихи и даже посылала какие-то из них Пугачевой, но так ни разу и не попала «в хит». А в тот год всю осень, каждый вечер я возвращалась с работы домой под аккомпанемент своей песни, которая звучала из каждого окна. Я была не просто рада, дело тут не в тщеславии автора - хотя, конечно, приятно. Все было гораздо прозаичнее: Алла Борисовна сразу же очень достойно заплатила за мои стихи - это были реальные деньги, которые позволяли не набирать еще и еще работу, давали возможность лишний раз отоспаться. Вообще в тот год песни на мои стихи спели и Маша Распутина, и Лев Лещенко; за тот первый год я сделала профессиональный прорыв - взяла интервью у Игоря Крутого, Лаймы Вайкуле, Татьяны Толстой.
А потом были Армен Джигарханян, Вахтанг Кикабидзе, Николай Дроздов, Юрий Шевчук, Эдита Пьеха, Давид Тухманов, Сергей Жигунов, Тигран Кеосаян, Кристина Орбакайте, Алла Пугачева…
Но, наверное, самое большое чудо случилось, когда я начала писать религиозные материалы. Однажды в «Крестьянке» перед самой сдачей номера слетел какой-то материал, и в спешном порядке на освободившейся полосе решили дать текст, посвященный Рождеству. К тому времени я уже утвердилась как журналист, все знали, что я человек верующий, поэтому задание поручили мне. С кем делать материал? Для меня тут вопроса не было. Позвонила архиепископу Белгородскому и Старооскольскому, владыке Иоанну. На счастье в тот день, 9 ноября 1999 года, он оказался проездом в Москве, и мы сделали наше первое интервью. Материал понравился: в нем была и живая, горячая вера владыки, и такт по отношению к читателям, еще только начинающим свой путь к Богу, и глубина мысли, и тонкость чувств, а еще - умение о сложном говорить просто. Поэтому в редакции решили тему продолжить, а я очень скоро поняла, что для меня эти статьи - спасение.
Дело в том, что глянцевая журналистика для тех, кто в ней работает, - вещь достаточно жесткая. Острая конкуренция между изданиями и авторами, высокий темп, который диктуется постоянным калейдоскопом знаменитостей, - все это приводит к тому, что человек, работающий там, быстро изнашивается, исписывается. Кроме того, так называемый глянец часто мир без правил, вымороченный по самой своей сути, потому что мерилом всего там становится успех - категория крайне лукавая.
Здесь же все было другое: представьте, я могла спрашивать о том, что меня действительно интересовало - о том, что такое грех и как прийти к покаянию, что такое Промысл Божий и как распознать волю Божию о себе… Я могла обо всем этом спрашивать, да еще не кого-нибудь - архиепископа! Я брала интервью, потом все это подробно расшифровывала, писала, с радостью открывая для себя новый мир, погружаясь в пространство Священного Писания. А потом это еще печатали и даже платили деньги! Для меня, живущей неустойчиво - постоянные съемные квартиры, работа в нескольких местах, - эти материалы, которые надо было сдавать каждый месяц, создавали остов, каркас моей жизни. Они стали моей опорой. Духовной опорой.
Можно спать на кухне на полу в съемной квартире, но чувствовать себя абсолютно счастливой, если ты написала дивный материал под названием «Корабль спасения».
Я и сейчас считаю, что возможность писать эти интервью была для меня каким-то удивительным, неслыханным подарком. А тогда я больше всего боялась, что по какой-то причине это может закончиться. Писать такие материалы чрезвычайно сложно (каждый верующий меня поймет), потому что постоянно возникают искушения. И я, честно говоря, долго обижалась на владыку за то, что он не предупредил меня, с чем придется столкнуться, - ведь предупреждает же старший ребенка о том, что опасно. Почему-то это не было предметом нашего разговора. Но зато, когда как-то уж слишком закручивало и я с этим не справлялась, я всегда могла позвонить владыке Иоанну и что-нибудь спросить по тексту, уточнить, - и обычно все стихало. Иногда, по немощи, такие материалы писать было очень трудно. Но уж если ты все-таки написал, вылизав статью до последней запятой, материал ушел в номер, то чувство полета, внутреннего подъема, света и радости, которое переполняет тебя внутри, мало с чем может сравниться.
Очень быстро появилось ощущение, что это - самое главное, что я делаю. Лишним подтверждением тому стал такой случай. Помню, я зашла в редакционный отдел проверки, чтобы попросить у корректора на ночь «Симфонию» - книгу, где по ключевому слову я находила точные библейские цитаты. Сделать это днем я не успевала из-за того, что одновременно писала другой материал, вот я и решила попросить книгу домой. «Да бери, ради Бога, - сказала наш корректор Жанна. И продолжила, сама удивляясь тому, что говорит: - У нас эту “Симфонию” за все время никто в редакции и не спрашивал. Только ты и… твой Вася!»
Мой Вася не был воцерковленным человеком. Порядочным - да, был. Он был, как это называют, «чистый сердцем» - я, например, никогда не слышала, чтобы он кого-нибудь осудил или о ком-то сказал плохо. Но воцерковленным он не был, не успел… Но вот, оказывается, в последние месяцы жизни ему нужна была эта книга… Для меня в тот миг многое сошлось. Если чувство, что меня кто-то ведет, посещало меня и раньше, то в тот момент я ощутила, что это действительно так, с особенной остротой.
Жила я и трудно, и удивительно счастливо одновременно, и почему-то мне казалось, что ничего плохого со мной уже не случится. Мы с владыкой Иоанном уже собирались делать из наших материалов книгу - все убеждали, что пора, когда погиб мой старший сын - девятнадцатилетний Петя.
Петя учился на втором курсе факультета прикладной математики и физики Московского авиационного института, поступив туда самостоятельно, и уже становился мне настоящей опорой. Он помогал во всех моих начинаниях, набирал на компьютере мои материалы, и многие вопросы и темы, вошедшие в интервью, подсказал именно он. В тот день, после сданного экзамена, Петя поехал с ребятами позагорать в Серебряный Бор, отошел от своих и пропал.
Мы искали Петю четыре дня - обзванивая больницы, морги, милицию. На пятый день нашли - избитого, в реке. За что, кто? Так и неясно. С моего чистого, по-детски открытого Пети, который кроме своей математики-физики, наивных юношеских стихов да гитары, еще ничего не знал в жизни, и взять-то было нечего. Когда его нашли, избитого, на нем были только трусики и крестик…
Помню, я стою около морга, где лежит мой ребенок, надо идти, что-то делать, подписывать какие-то бумаги, а я не могу сдвинуться с места, и кажется, что сама жизнь истекает из меня. Причем страшно, что ты этому уже даже и не сопротивляешься - не можешь, потому что сама эта жизнь обесценена тем, что произошло. И еще помню - отпевание. Петя был верующим мальчиком, уже давно ходил в храм сам, без меня, подчиняясь своим внутренним побуждениям, за неделю до того страшного дня поисповедовался и причастился. И то ли потому, что Петю любили, то ли потому, что знали, что он мальчик верующий, на отпевание пришло очень много его друзей, я даже не подозревала, что у него их так много.
Конечно, оттого, что столько людей пришло разделить с тобой твою боль, становится легче. Но все равно - это очень тяжело, даже просто физически тяжело - стоять у гроба своего ребенка, и только то, что в твоей руке рука младшего сына, а еще есть мама и папа, только это заставляет тебя держаться. И вот тут, в храме, в какой-то момент, когда я даже не столько молилась, сколько пыталась молиться, я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что моя любовь к Пете, так же как и его ко мне, никуда не делась. Что я ее чувствую, причем с той первозданной силой, какую нам редко дано испытать в обычной жизни.
И стало вдруг очевидно, что для этой любви нет границ, существующих между нашим и тем миром, что любовь действительно «никогда не перестает», и эта любовь очевидней реальности стоящего перед тобой гроба. Мне кажется, что именно с этого момента, в храме, ко мне и начала возвращаться жизнь.
Один Оптинский старец сравнивал скорби со сверлом Божиим, которое отверзает в человеке источник молитвы. Это правда. Когда такое случается, ты молишься - постоянно, просто потому что иначе не выживешь, это необходимое условие выживания. Когда я немножко окрепла, вопрос «что делать?» передо мной даже и не стоял. Я взяла наши 58 интервью и села за книгу «Любовь долготерпит», погружаясь в пространство Библии, рассказов владыки, молитв и христианской поэзии. Эта книга, я считаю, спасла меня дважды. Могу ли я забыть об этом?
Молитва о ниспослании благодати
Господи Боже наш! В Тебе все благо мое. Как мне претерпеть все беды и напасти этой жизни, если не поддержит меня милость Твоя и благодать Твоя? Не отврати от меня лика Твоего, не откладывай Твое посещение, не отнимай Твоего утешения, дабы душа моя не обратилась в иссушенную пустыню! Научи меня, Господи, исполнять волю Твою! Научи меня пребывать пред Тобою с достоинством и в смирении. Ибо Ты - мудрость моя!
(Продолжение следует.)
В общем, думала я думала, как зацепить подростков, с чего начать разговор, и тут сын мне говорит: «Мам, ну чего тут "париться”? О любви надо рассказывать! Каждая девчонка заинтересуется! И ребята тоже. Может, виду не покажут, но обязательно прочитают. А то - странное дело! - везде про секс, от порнухи деваться некуда, хоть на край света беги: и в "ящике”, и в сети, и на каждом углу, в любом журнальном киоске - жесть! А про любовь никто не объясняет!» И все - я поняла, что начинать разговор надо с темы любви.
И пошли лавиной письма от подростков…
- Какие открытия вас поджидали?
Жуткая, пугающая малограмотность основной массы - это первое. Второе - неразличение, где добро, а где зло, - вот уж, действительно, «не умеющие отличить правой руки от левой». Читаешь письма, начинаешь общаться с ребятами - и понимаешь, что у них есть и чистота, и целомудрие, и совесть, и жажда правды, и неприятие фальши, лжи, чувствование, где зло. Все эти дары Божии есть, никуда не делись. Они были в молодых и тридцать лет назад, и три столетия назад. Но современное общество так агрессивно растлевает, так агрессивно навязывает грех в качестве нормы, а то и примера для подражания, что еще не сформировавшуюся личность это просто уродует.
Она не готова противодействовать такому прессингу, ведь для этого нужна критичность, воля, способность самостоятельно мыслить, твердость, умение противостоять давлению не просто своего окружения, но и всего мира. Это не всякому подростку под силу. Нам, взрослым, легче. Помните эпитафию Григория Сковороды: «Мир ловил меня, но не поймал»? Взрослый найдет пути, как хотя бы если и не противоборствовать окружающей среде, то минимизировать контакты с ней: выбросит на помойку телевизор, пройдет мимо глумливого, дурно пахнущего заголовка, «забанит» рассылающего порно-рекламу, найдет друзей, близких по духу, постарается избежать ситуаций, где приходится кривить душой, найдет себе применение в той сфере деятельности, где эту душу не надо продавать… В общем, у взрослого есть возможность «поставить фильтры»… Я сейчас намеренно не говорю о Церкви - единственной силе, которая действительно может противостоять нравственному распаду…
Одним словом, взрослый может себя защитить, а ребенок беззащитен, ребенка мир уловит. Причем это не трагедия одного индивидуума или его семьи - это трагедия общества. Плохо, что она нами еще не осознана и мы, как слепые, ведем своих детей на заклание. Кстати, в моей новой книге «Колыбель огня» есть несколько глав, исследующих эту проблему: как защитить ребенка от современного мира, какие ценности ему прививать.
- Значит, «Колыбель огня» - о молодежи?
Книга о любви. Для молодежи, но не только. Книгу просто обязаны прочитать взрослые: мамы, папы, те, у кого дети еще маленькие, и те, чьи отпрыски уже выросли. В «Колыбели огня» собраны самые современные истории, они позволяют нам увидеть не только то, какие мы сегодня, но и заглянуть в будущее - книжка для думающего читателя. А еще мне хотелось, чтобы она объединила поколения, чтобы ее читали всей семьей.
- Вы сказали, что в книге «исследуется проблема». Это публицистика?
В книге реальные истории сегодняшней жизни, и на их примере мы вместе с читателями думаем - исследуем проблему. Ко мне приходит огромное количество писем, и как только я решила, что начну разговор о любви, я отобрала письма, в которых речь шла о раннем половом взрослении современных девочек. И знаете, будто плотину прорвало: писали и 15-летние девочки, подписывающиеся «Стася ТрЭшКа» или «Злючка-Калючка», и их мамы, и высоколобые интеллектуалы, пытавшиеся увести наш общий разговор в философские дебри. Спасибо моим редакторам Игорю Черняку и Владиславу Александровичу Фронину - запретных тем не было. Мы говорили о тайнах пола, о сексе как идоле современности, о девственности, о целомудрии, о видах любви, о том, как различать, какое именно чувство человек испытывает, о разрушительной силе страстей, о мощи эроса и немощи человека…
Знаете, самая большая трудность заключалась в том, чтобы написать так, чтобы это было понятно и подростку, который ничего, кроме записей на стене «ВКонтакте» не читает, и людям более просвещенным. Терять интеллектуалов, которые всегда готовы оспорить точку зрения цитируемого мною Н.А. Бердяева (или В.С. Соловьева, профессора Б.П. Вышеславцева, архимандрита Киприана (Керна), Христоса Яннараса), мне не хотелось. Горжусь, что у меня образованные читатели, гораздо более образованные, чем я. Это заставляет расти. Поэтому каждый раз придумывала ходы - чтобы увлечь и молодежь, и людей, уже имеющих вкус к слову, знающих толк и в литературе, и в жизни. Специально допытывалась у профессора В.А. Воропаева - рецензента книги, человека высочайшей культуры, было ли ему интересно. И он ответил утвердительно.
- А какие письма вам самой больше всего запомнились?
Стараюсь отбирать самые острые, самые яркие. Меня лично удивило письмо от 20-летнего парня, который искренне считал, что да, влюбленность существует (он ее испытывал; иногда, как он написал, «она длится два дня, иногда два месяца, иногда две минуты»), а вот любви, как он думает, «вообще нет». «Ее придумали, чтобы было что описывать в романах или стихах, а потом уже целая индустрия вокруг этого закрутилась: "Валентинов день”, кинофильмы, сериалы, песни, реклама и так далее.
А раз уже закрутился вокруг этого такой бизнес, то никто теперь не признается, что любовь - это обман». Письмо удивило подходом: он заметил, что любовь превратили в коммерческий бренд, он заметил коммерциализацию всего в нашем мире. Даже любви. Как с этим юношей спорили его же сверстницы! А мне это очень открытое, честное письмо помогло понять психологию мужчины, его восприятие женщины, там много тонких, чисто мужских наблюдений.
Бывают письма язвительные. Одно такое я намеренно включила в книгу «Колыбель огня» - оно пришло на сайт «Российской газеты» как комментарий после статьи: у нас на сайте полная демократия. Некая дама, подписавшаяся «Саманта-и-даже-Джонс (90-60-90)», негодовала: «Вы что там, все с дуба рухнули? Возмущает ханжество Ваших, Мария Городова, статей. Впаривать малолеткам слова каких-то там святых отцов, когда обещали разговор про любовь… ну, это уж слишком! С каких пор они в этом деле авторитеты?»
- А вы такие письма публикуете в своей книге?
Непременно! Такое письмо - повод рассказать о том, что христианство знает о любви. И кстати, кому, как не святым, довериться в этом вопросе. Люди, познавшие, что Бог есть Любовь, не из книжек, ведают о любви как о чувстве, о любви как о движении сердца, о любви как об устроении души много больше, чем сценаристы сериала «Секс в большом городе» - имя героини этого телепроекта автор письма и выбрала себе в качестве ника. Это все я и объясняю автору послания. А заодно рассказываю о признаках любви, о ее классификации, о том, как различать, какие чувства ты испытываешь. Или испытывают к тебе.
Запомнилась одна очень типичная история, описанная 15-летней девочкой, которая начала свое письмо вопросом: «Скажите, а кому сегодня нужна девственность?»
- И вы ответили?
Не только я отвечала. Послание породило новую волну писем, новый поворот темы: вместе с читателями мы размышляли о том, что есть девственность, целомудрие, что такое достоинство и - главное! - как научиться девушке эти качества в себе хранить.
- А почему вы выбрали такое название - «Колыбель огня»?
Конечно, название неслучайное. И смыслов там много, это ведь очень многозначные образы сами по себе - и «колыбель», и «огонь». И вместе они создают новый, еще более глубокий образ. Но раскрывать его пока не буду - вот прочитаете книгу и сами решите, что это название означает, какие смыслы рождает. Можно будет мне об этом даже написать, адрес прежний - [email protected]. Думаю, мы с издательством найдем способы поощрить тех, кто ближе всех подберется к истине.
"Влияют ли проклятия на нашу жизнь? Если да, как от них избавиться? Хотелось бы узнать конкретно, без спекуляций. Тут моя сестра навещала город детства и ей сказали, что первая жена нашего отца долго проклинала и маму, и нас. Теперь Оля ночами не спит, вспоминает все, что с ней случалось: болезни, потери, хотя мы-то с ней чем виноваты?" Олег Н.
Олег, проклятие вошло в жизнь человечества так давно, что если бы каждое злобное слово и пожелания бед исполнялись, мы бы с вами сейчас бесед не вели по причине того, что род человеческий точно бы уже прекратил свое существование. Тем не менее феномен проклятия существует - и проклятия человеческого, и проклятия Божьего. Но надо четко понимать, что благословение возникло не просто раньше, оно первичней. А значит, сильнее. Так же как добро первичней и сильнее зла, и Господь только попускает злу торжествовать из целей воспитательных по отношению к человеку, а не в качестве наказания. С проклятием, считают святые, то же самое. А теперь будем разбираться детально.
1. Начнем с проклятья Божьего. Как пишет святитель Филарет Московский, это осуждение греха праведным судом Божьим. Только не надо наделять Бога мстительностью: мол, Он, проклиная, наказывает человека за то, что тот осмеливается нарушать Его волю, выраженную в данных человеку заповедях. Грех саморазрушителен. Совершая грех, человек отчуждает себя от Бога, ведь Бог - это свет, в Нем нет никакой тьмы, поэтому ничто темное, греховное, злое не может находиться в присутствии Бога, пребывать в общении с ним. Первое проклятие в адрес человека звучит из уст Божьих за грех братоубийства: Господь проклинает Каина. Но - и это крайне важно! - проклятие звучит не сразу после убийства Каином Авеля, а после того, как ожесточившийся Каин отвергает возможность покаяться перед Господом в содеянном. Святые учат, что цель Божьего проклятия не отмщение, а шанс на исправление человека через смирение и приведение его к покаянию. Давайте задумаемся, почему, проклиная Каина, отлучая его от Лица Своего, Господь накладывает на Каина знамение, "печать", запрещавшую кому-либо убивать первого братоубийцу рода человеческого.
2. Проклятие Божье - это реакция на вопиющие нарушения духовных законов, данных нам в виде заповедей. Возникшее позже, чем Божье благословение, проклятие Божье своего рода отрицательное эхо благословения, его грозный отголосок, но оба они, благословение и проклятие, с разных сторон очерчивают для нас грань, за которой с нами происходит катастрофа, границу, за которой может произойти самоотлучение человека от Бога как Источника жизни. Например, пятая заповедь гласит: "Почитай отца и мать, чтобы тебе было хорошо и продлились дни твои". Перед нами условие Божьего благословения: "почитай отца и мать". А в другой книге Библии уже предупреждение: "Проклят злословящий отца своего или матерь свою!" Вот она грань - отношение к родителям, старшим, старости. Будь тут осторожен, будь внимателен, иначе нарушишь глобальный духовный закон, и все, дни твои сочтены. Неслучайно пятую заповедь толкуют еще так: "Пока почитаешь родителей, живешь, перестал - гибнешь".
3. То есть при всей грозности Божьих проклятий не слова проклятия делают человека проклятым, но сам грех, содеянный им, оскверняет, губит, проклинает. Не Бог бросает грешника в пропасть погибели, а сам человек, нарушая духовные законы, заповеди, отчуждает себя от Божьей милости и благословения. Подчас только смерть может остановить и грешника, и распространение зла, казалось бы, вот она - жестокая необратимость расплаты. Но ведь жизнь человека не ограничивается кратким отрезком пребывания на земле. И посмертная участь даже самых закоренелых грешников в руках Божьего милосердия. Другое дело, что покаяние можно принести только в этой жизни. А только искреннее раскаяние способно спасти нас и от наших грехов, и от чужой злобы.
4. Но что происходит, если проклинает человек? Понятно, что такое проклятье субъективно, человек, в отличие от Бога, не всегда способен вершить праведный суд и уж точно не так могуществен, как Творец Вселенной. И все-таки, как учат святые, проклятие человека тоже может иметь последствия. В каких случаях? Для кого? Проклинающего или проклинаемого? Как объяснял святой Паисий Святогорец, проклятие имеет силу в случае, если оно является реакцией на несправедливость. То есть когда мы делаем кому-то зло и нас в порыве обиды проклинают, это может исполниться. Бог попускает таким проклятиям иметь силу. Однако если несправедливости не было, то проклятие возвращается назад - к тому, от кого оно изошло. Тот, на кого направлено проклятие, мучается в этой жизни. А вот тот, от кого исходит проклятие, мучается в этой жизни и будет мучиться в жизни иной, потому что если он не покается и не поисповедуется, то там будет наказан Богом как преступник. Ведь проклиная обидевшего, ты словно берешь пистолет и его убиваешь. Особенно страшно, если люди идут на это намеренно. Ведь если человек проклинает кого-либо вопреки Божьему закону, он сам преступает закон. В таком случае проклятие необратимо падает на голову самого проклинающего: "неизвинителен ты, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя..." - читаем у апостола Павла.
И проклятие, и сглаз теряют свою власть над теми, кто раскаялся в своих грехах
5. Как освободиться от проклятия? Исповедью. "Если люди, пострадавшие от проклятия, осознав, что их прокляли, потому что они были в чем-то виновны, покаются, то все их беды прекратятся. Если тот, кто виновен, скажет: "Боже, я сделал такую-то и такую-то несправедливость. Прости меня", - и с болью, искренностью расскажет о своих грехах священнику на исповеди, то Бог простит его, ведь Он - Бог. Это касается и невинно пострадавших от чужой злобы, и тех, кого коснулся завистливый взгляд, называемый в народе сглазом", - учит святой Паисий Святогорец.
6. "Страждущих завистью почитают еще более вредоносными, нежели ядовитых зверей. Те впускают яд чрез рану, и угрызенное место предается гниению постепенно; о завистливых же думают, что они наносят вред одним взором, так что от их завистливого взгляда начинают чахнуть, будто из завистливых глаз льется губительный, вредоносный поток. Я отвергаю такое поверье", - учит святой Василий Великий и объясняет: когда ненавистники добра демоны находят в человеке произволение к злу, то есть склонность совершить его, они начинают использовать несчастного завистника как марионетку, бездумного и безумного проводника своей злой воли. В таком случае зависть, сконцентрированная во взгляде, язвительном слове, может и смутить другого человека, и навредить ему. Но только если жертва завистника не защищена твердой верой и Таинствами Церкви - Исповедью, Причащением. И уж конечно, пытаясь оградить себя от чужой злобы, не надо бежать к магам и прочим расплодившимся жуликам от суеверия.
7. О пагубности суеверий, колдовства и волхований предупреждал еще Ветхий Завет. А уж в новозаветные времена Церковь чрезвычайно строго наказывала за следование суевериям. Потому что, доверяясь магам и иным обладателям "сверхъестественных способностей", мы фактически вверяем самое ценное, свою бессмертную душу, в волосатые лапы врага рода человеческого. Получается бег по кругу: пугаясь якобы всесильной порчи и сглаза, мы, как неразумные дети, добровольно устремляемся в объятия, "заботливо" распахнутые для нас дьяволом. Но ведь спасение можно найти только у Бога. И разве Он не сильнее любых завистников, чью бы злую волю они ни ретранслировали?
Продолжение следует
Молитва о благополучии семьи Пресвятой Богородице
"Не бойся, малое стадо! Аз есмь с вами и никтоже на вы". Владычице Преблагословенная, возьми под Свой покров семью мою. Всели в сердца супруга моего и чад наших мир, любовь и непрекословие всему доброму; не допусти никого из семьи моей до разлуки и тяжкаго расставания, до преждевременныя и внезапныя смерти без покаяния. А дом наш и всех нас, живущих в нем, сохрани от огненнаго запаления, воровскаго нападения, всякаго злага обстояния, разнаго страхования и диавольскаго наваждения. Да и мы купно и раздельно, явно и сокровенно будем прославлять имя Твое Святое всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. Пресвятая Богородице, спаси нас!
Из первых уст
Святой Паисий Святогорец о силе родительского проклятия и благословения
Знайте, что проклятие и даже просто негодование родителей действуют очень сильно. И даже если родители не проклинали своих детей, а просто пришли из-за них в возмущение, то у последних нет потом ни одного светлого дня: вся их жизнь сплошное мучение. Помню, у одной матери было четверо детей. Никто из них не женился и не вышел замуж. Мать плакала: "Умру от горя, никто из моих детей не женился. Помолись за них". Она была вдовой, ее дети сиротами. Мне стало за них больно. Молился я за них, но безрезультатно, и тогда я спросил детей, может, ваша мать проклинала вас. "Верно, отче, - отвечают, - в детстве мы шалили, и она с утра до вечера твердила: "Да чтоб вам обрубками быть!" - "Идите, - говорю, - к матери и скажите ей истинную причину вашей неустроенности, чтоб она пришла в чувство. Скажите, чтобы покаялась и с сегодняшнего дня, не переставая, благословляла вас". И за полтора года все четверо создали семьи.
Величайшее сокровище для людей, живущих в миру, родительское благословение. Подобно тому, как в жизни монашеской величайшее благословение то, которым благословил тебя твой старец. Поэтому и говорят: "Не упусти родительское благословение".
Пишите: 125993, г. Москва, ул. Правды, д. 24, "Российская газета", или
