Случевский биография. Константин константинович случевский биография. Смотреть что такое "Случевский, Константин Константинович" в других словарях

Писарев Дмитрий Иванович

Роман И А Гончарова Обломов

Дмитрий Иванович Писарев

Роман И. А. Гончарова Обломов

В каждой литературе, достигшей известной степени зрелости, появляются такие произведения, которые соглашают общечеловеческий интерес с народным и современным и возводят на степень художественных созданий типы, взятые из среды того общества, к которому принадлежит писатель. Автор такого произведения не увлекается современными ему, часто мелкими, вопросами жизни, не имеющими ничего общего с искусством; он не задает себе задачи составить поучительную книгу и осмеять тот или другой недостаток общества или превознесть ту или другую добродетель, в которой нуждается это общество. Нет! Творчество с заранее задуманною практическою целью составляет явление незаконное; оно должно быть предоставлено на долю тех писателей, которым отказано в могучем таланте, которым дано взамен нравственное чувство, способное сделать их хорошими гражданами, но не художниками. Истинный поэт стоит выше житейских вопросов, но не уклоняется от их разрешения, встречаясь с ними на пути своего творчества. Такой поэт смотрит глубоко на жизнь и в каждом ее явлении видит общечеловеческую сторону, которая затронет за живое всякое сердце и будет понятна всякому времени. Случится ли поэту обратить внимание на какое-нибудь общественное зло, - положим, на взяточничество, он не станет, подобно представителям обличительного направления, вдаваться в тонкости казуистики и излагать разные запутанные проделки: цель его будет не осмеять зло, а разрешить перед глазами читателя психологическую задачу; он обратит внимание не на то, в чем проявляется взяточничество, а на то, откуда оно исходит; взяточник в его глазах - не чиновник, недобросовестно исполняющий свою обязанность, а человек, находящийся в состоянии полного нравственного унижения. Проследить состояние его души, раскрыть его перед читателем, объяснить участие общества в формировании подобных характеров вот дело истинного поэта, которого творение о взяточничестве может возбудить не одно отвращение, а глубокую грусть за нравственное падение человека. Так смотрит поэт на явления своей современности, так относится он к различным сторонам своей национальности, на все смотрит он с общечеловеческой точки зрения; не тратя сил на воспроизведение мелких внешних особенностей народного характера, не дробя своей мысли на мелочные явления вседневной жизни, поэт разом постигает дух, смысл этих явлений, усвоивает себе полное понимание народного характера и потом, вполне располагая своим материалом, творит, не списывая с окружающей его действительности, а выводя эту действительность из глубины собственного духа и влагал в живые, созданные им образы одушевляющую его мысль. "Народность, - говорит Белинский, - есть не достоинство, а необходимой условие истинно художественного произведения". {1} Мысль поэта ищет себе определенного, округлого выражения и по естественному закону выливается в ту форму, которая всего знакомое поэту; каждая черта общечеловеческого характера имеет в известной национальности свои особенности, каждое общечеловеческое движение души выражается сообразно с условиями времени и места. Истинный художник может воплотить свою идею только в самых определенных образах, и вот почему народность и историческая верность составляют необходимое условие изящного произведения. Слова Белинского, сказанные им по поводу повестей Гоголя, могут быть в полной силе приложены к оценке нового романа г. Гончарова. В этом романе разрешается обширная, общечеловеческая психологическая задача; эта задача разрешается в явлениях чисто русских, национальных, возможных только при нашем образе жизни, при тех исторических обстоятельствах, которые сформировали народный характер, при тех условиях, под влиянием которых развивалось и отчасти развивается до сих пор наше молодое поколение. В этом романе затронуты и жизненные, современные вопросы настолько, насколько эти вопросы имеют общечеловеческий интерес; в нем выставлены и недостатки общества, но выставлены не с полемической целью, а для верности и полноты картины, для художественного изображения жизни, как она есть, и человека с его чувствами, мыслями и страстями. Полная объективность, спокойное, бесстрастное творчество, отсутствие узких временных целей, профанирующих искусство, отсутствие лирических порывов, нарушающих ясность и отчетливость эпического повествования, - вот отличительные признаки таланта автора, насколько он выразился в последнем его произведении. Мысль г. Гончарова, проведенная в его романе, принадлежит всем векам и народам, но имеет особенное значение в наше время, для нашего русского общества. Автор задумал проследить мертвящее, губительное влияние, которое оказывают на человека умственная апатия, усыпление, овладевающее мало-помалу всеми силами души, охватывающее и сковывающее собою все лучшие, человеческие, разумные движения и чувства. Эта апатия составляет явление общечеловеческое, она выражается в самых разнообразных формах и порождается самыми разнородными причинами; но везде в ней играет главную роль страшный вопрос: "зачем жить? к чему трудиться?" вопрос, на который человек часто не может найти себе удовлетворительного ответа. Этот неразрешенный вопрос, это неудовлетворенное сомнение истощают силы, губят деятельность; у человека опускаются руки, и он бросает труд, не видя ему цели. Один с негодованием и с желчью отбросит от себя работу, другой отложит ее в сторону тихо и лениво; один будет рваться из своего бездействия, негодовать на себя и на людей, искать чего-нибудь, чем можно было бы наполнить внутреннюю пустоту; апатия его примет оттенок мрачного отчаяния, она будет перемежаться с лихорадочными порывами к беспорядочной деятельности и все-таки останется апатиею, потому что отнимет у него силы действовать, чувствовать и жить. У другого равнодушие к жизни выразится в более мягкой, бесцветной форме; животные инстинкты тихо, без борьбы, выплывут на поверхность души; замрут без боли высшие стремления; человек опустится в мягкое кресло и заснет, наслаждаясь своим бессмысленным покоем; начнется вместо жизни прозябание, и в душе человека образуется стоячая вода, до которой не коснется никакое волнение внешнего мира, которой не потревожит никакой внутренний переворот. В первом случае мы видим какую-то вынужденную апатию, - апатию и вместе с тем борьбу против нее, избыток сил, просившихся в дело и медленно гаснущих в бесплодных попытках; это - байронизм, болезнь сильных людей. Во втором случае является апатия покорная, мирная, улыбающаяся, без стремления выйти из бездействия; это - обломовщина, как назвал ее г. Гончаров, это болезнь, развитию которой способствуют и славянская природа и жизнь нашего общества. Это развитие болезни проследил в своем романе г. Гончаров. Огромная идея автора во всем величии своей простоты улеглась в соответствующую ей рамку. По этой идее построен весь план романа, построен так обдуманно, что в нем нет ни одной случайности, ни одного вводного лица, ни одной лишней подробности; чрез все отдельные сцены проходит основная идея, и между тем во имя этой идеи автор не делает ни одного уклонения от действительности, не жертвует ни одною частностию во внешней отделке лиц, характеров и положений. Все строго естественно и между тем вполне осмысленно, проникнуто идеею. Событий, действия почти нет; содержание романа может быть рассказано в двух, трех строках, как может быть рассказана в нескольких словах жизнь всякого человека, не испытавшего сильных потрясений; интерес такого романа, интерес такой жизни заключается не в замысловатом сцеплений событий, хотя бы и правдоподобных, хотя бы и действительно случившихся, а в наблюдении над внутренним миром человека. Этот мир всегда интересен, всегда привлекает к себе наше внимание; но он особенно доступен для изучения в спокойные минуты, когда человек, составляющий предмет нашего наблюдения, предоставлен самому себе, не зависит от внешних событий, не поставлен в искусственное положение, происходящее от случайного стечения обстоятельств. В такие спокойные минуты жизни, когда человек, не тревожимый внешними впечатлениями, сосредоточивается, собирает свои мысли и заглядывает в свой внутренний мир, в такие минуты происходит иногда никому не заметная, глухая внутренняя борьба, в такие минуты зреет и развивается задушевная мысль или происходит поворот на прошедшее, обсуживание и оценка собственных поступков, собственной личности. Эти таинственные минуты особенно дороги для художника, особенно интересны для просвещенного наблюдателя. В романе г. Гончарова внутренняя жизнь действующих лиц открыта перед глазами читателя; нет путаницы внешних событий, нет придуманных и рассчитанных эффектов, и потому анализ автора ни на минуту не теряет своей отчетливости и спокойной проницательности. Идея не дробится в сплетении разнообразных происшествий: она стройно и просто развивается сама из себя, проводится до конца и до конца поддерживает собою весь интерес, без помощи посторонних, побочных, вводных обстоятельств. Эта идея так широка, она охватывает собою так много сторон нашей жизни, что, воплощая одну эту идею, не уклоняясь от нее ни на шаг, автор мог, без малейшей натяжки, коснуться чуть ли не всех вопросов, занимающих в настоящее время общество. Он коснулся их невольно, не желая жертвовать для временных целей вечными интересами искусства; но это невольно высказанное в общественном деле слово художника не может не иметь сильного и благотворного влияния на умы: оно подействует так, как действует все истинное и прекрасное. Часто случается, что художник приступает к своему делу с известною идеею, созревшею в его голове и получившею уже свою определенную форму; он берется за перо, чтобы перенести эту идею на бумагу, чтобы вложить ее в образы, - и вдруг увлекается самым процессом творчества; произведение, задуманное в его уме, разрастается и получает не ту форму, которая была назначена ему прежде. Отдельный эпизод, которому вначале следовало только подтвердить основную мысль, обработывается с особенною любовью и вырастает так, что почти выдвигается на первый план, и между тем от этого, невидимому, незаконного преобладания одной части над другими не происходит дисгармонии; основная идея не теряет своей ясности, не затемняется развитием эпизодов; все произведение остается стройным и изящным, хотя и не соблюдена математическая строгость в соразмерности частей. Описанный нами факт творчества свершился, как кажется, над романом г. Гончарова. Главною идеею автора, насколько можно судить и по заглавию и по ходу действия, было изобразить состояние спокойной и покорной апатии, о которой мы уже говорили выше; между тем после прочтения романа у читателя может возникнуть вопрос: что хотел сделать автор? Какая главная цель руководила им? Не хотел ли он проследить развитие чувства любви, анализировать до мельчайших подробностей те видоизменения, которые испытывает душа женщины, взволнованной сильным и глубоким чувством? Вопрос этот рождается не оттого, чтобы главная цель была не достигнута, не оттого, чтобы внимание автора уклонилось от нее в сторону: напротив! дело в том, что обе цели, главная и второстепенная, возникшая во время творчества, достигнуты до такой степени полно, что читатель не знает, которой из них отдать предпочтение. В "Обломове" мы видим две картины, одинаково законченные, поставленные рядом, проникающие и дополняющие одна другую. Главная идея автора выдержана до конца; но во время процесса творчества представилась новая психологическая задача, которая, не мешая развитию первой мысли, сама разрешается до такой степени полно, как не разрешалась, быть может, никогда. Редкий роман обнаруживал в своем авторе такую силу анализа, такое полное и тонкое знание человеческой природы вообще и женской в особенности; редкий роман когда-либо совмещал в себе две до такой степени огромные психологические задачи, редкий возводил соединение двух таких задач до такого стройного и, невидимому, несложного целого. Мы бы никогда не кончили, если бы стали говорить о всех достоинствах общего плана, составленного такою смелою рукою; переходим к рассмотрению отдельных характеров.

Д. И. Писарев

Роман кисейной девушки
(Повести, рассказы и очерки Н. Г. Помяловского. Два тома. СПБ, 1865 г.)

ПРИМЕЧАНИЯ

В примечаниях приняты следующие сокращения: 1) Белинский - Белинский В. Г. Собр. соч. в 9-ти т., т. 1-6. М., 1976-1981 (изд. продолж.); 2) Добролюбов - Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти т. М.-Л., 1961 - 1964; 3) 1-е изд. - Писарев Д. И. Соч. Изд. Ф. Павленкова в 10-ти ч. СПб., 1866-1869; 4) Писарев (Павл.) - Писарев Д. И. Соч. Полн. собр. в 6-ти т. Изд. 5-е Ф. Павленкова. СПб., 1909-1912; 5) Писарев - Писарев Д. И. Соч. в 4-х т. М., 1955-1956; 6) Салтыков-Щедрин - Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. в 20-ти т. М., 1965-1974; 7) ЦГАОР - Центральный государственный архив Октябрьской революции; 8) Чернышевский - Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т. М., 1939-1953.

РОМАН КИСЕЙНОЙ ДЕВУШКИ

ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ И ОЧЕРКИ Н. Г. ПОМЯЛОВСКОГО ДВА ТОМА, СПБ, 1865 г.

Впервые - "Русское слово", 1865, N 1, отд. II "Литературное обозрение", с. 1-42, под названием "Мыслящий пролетариат" и с посвящением Н. А. Благовещенскому. Затем - 1-е изд., ч. 3 (1866), с. 87-122 - с данным названием, без посвящения и с тем же подзаголовком. Первоначальный замысел - основываясь на материале двух повестей Помяловского, дать полную характеристику их героя, Молотова - в процессе писания статьи изменился. Ограничившись в статье событиями одной повести ("Мещанское счастье"), Писарев в дальнейшем ("через месяц, а может и через полгода") не исключал написания другой статьи - о повести "Молотов", где рассчитывал характеризовать личность зрелого Молотова. Это оправдало бы данное в журнале название статьи. Однако свое намерение Писарев не выполнил; другой статьи на эту тему не появилось. В 1-м изд. первоначальное название было дано статье о "Что делать?" Чернышевского (см. примечание к статье "Мыслящий пролетариат"), а в текст данной статьи были внесены существенные изменения и сокращения (см. далее примеч. 1, 10, 24 и 25). К Помяловскому Писарев обратился вновь позднее, но уже не к его повестям, а к "Очеркам бурсы" (см. статью "Погибшие и погибающие" в т. 3 наст. изд.). Высокая оценка Помяловского как писателя противостояла нападкам на него со стороны реакционной и либерально-охранительной критики. Одну из таких статей (Н. И. Соловьева в "Эпохе"), направленных против демократической литературы вообще и против Помяловского в частности, Писарев осмеял в своей статье (см. примеч. 15). С глубокой симпатией характеризует здесь Писарев демократизм и гуманность, которыми проникнуты произведения Помяловского. Посвящение - близкому другу Помяловского, писателю-демократу, автору первого биографического очерка о Помяловском Н. А. Благовещенскому. Статья тематически тесно связана с основным, программным произведением Писарева этого времени - "Реалистами". И здесь в центре внимания оказывается тип "мыслящего работника", на этот раз рядовой представитель этого типа, не располагающий ни силой, ни талантом, ни последовательностью Базарова. Пристальный, "микроскопический", как выражается Писарев, анализ образа "чернорабочего" реализма, дает возможность выявить и сильные, и слабые его стороны. В статье подчеркнуто значение социальной активности человека, непримиримости к мещанству, осуждается оправдание бездеятельности, пассивности личности ссылками на "заедающее" влияние среды. Как и в "Реалистах", Писарев выделяет особенную роль беллетристики и литературной критики в воспитании реалистического миросозерцания у работников умственного труда. Очень важным он считает "производство и передвигание общеполезных фраз" - выдвижение литературой и публицистикой своего рода боевых призывов, лозунгов, с помощью которых определяются насущные потребности общества, задачи социального развития. Самое большое место в этой статье заняла, в связи с историей любви "кисейной девушки" Леночки, женская тема. Статья представляет одно из наиболее ярких выступлений демократической критики 1860-х годов против мещанства и сословных предрассудков, искажающих отношения между мужчиною и женщиною, в защиту женщины, ее прав на свободное развитие. Задачей "мыслящего пролетариата" в отношении женщин является забота о том, чтобы они могли стать участницами общего дела, верными помощницами "мыслящих работников" в их общеполезном труде. Демократизм Писарева ярко проявляется в его пристальном внимании к мельчайшим фактам в поведении и отношениях обыкновенных простых людей. "Эти микроскопические явления, эти будничные мелочи, - пишет он, - наполняют собою целую жизнь целых миллионов людей", и задача критика состоит в том, чтобы уберечь их от тех "необдуманных слов", "мелких непоследовательностей", "незаметных оплошностей", из которых "складывается мало-помалу большая часть человеческих страданий и человеческих пошлостей". 1 В журнале статья начиналась так: "Чтобы обрисовать авторскую личность Помяловского, я разберу подробно две его главные повести, N "Мещанское счастье" и "Молотова". Эти две повести связаны..." - и далее как в 1-м изд. 2 Выражение из Евангелия (Матф., 5, XIII). 3 О том, что "честная чичиковщина настала", Молотов говорит в конце повести, оправдывая необходимость позаботиться о благополучии своем и своих близких. 4 См. примеч. 27 к статье "Промахи незрелой мысли". 5 Перевод романа Ф. Шпильгагена печатался в "Русском слове" (1864, N 9-12). Роман посвящен событиям в прирейнском городе во время революции 1848 г. В эпизоде, на который здесь дана ссылка, типографский рабочий Каиус держит корректуру передовой, написанной редактором газеты "Народный вестник". Статья направлена против представителя городских властей - президента фон Гогенштейна. 6 Слова Чичикова о бале у губернатора в гл. VIII первого тома "Мертвых душ". 7 Лейтенант Жевакин - персонаж из "Женитьбы" Гоголя. Миликтриса Кирбит ь евна - красавица из народной сказки о Бове-королевиче. 8 См. в очерке "Наши глуповские дела" (из "Сатир в прозе") при характеристике "высшего глуповского общества" (Салтыков-Щедрин, т. 3, с. 488). 9 Строка из стихотворения А. С. Пушкина "Демон". 10 Вместо "скажут они" в журнале было: "Скажут убогие сотрудники "Эпохи"". 11 Стихи из второй строфы стихотворения Ф. Шиллера "Идеалы". 12 Первым финансистом в мире Писарев иронически называет Э. Ю. Гладстона, либерала, в 1850-1860 гг. бывшего неоднократно министром финансов в английском кабинете. 13 Реплика Базарова Аркадию в гл. IX романа "Отцы и дети". 14 См. строфу V главы III "Евгения Онегина". У Пушкина: "Кругла, красна лицом она". 15 ...Один из новейших мудрецов "Эпохи"... - Речь идет о первом выступлении в "Эпохе" Н. И. Соловьева, ставшего постоянным сотрудником этого журнала. Его статья "Теория безобразия" (1864, N 7) была снабжена редакционным примечанием, что она поступила "из провинции". Автор нападал на "отрицателей искусства", представителей демократической критики. О Помяловском говорилось, что "талант его не рос, а уменьшался после его первых произведений" и что уже "Очерки бурсы" "отличались беспримерным цинизмом". В одной из следующих статей - "Теория пользы и выгоды" (1864, N 11), направленной в особенности против "Нерешенного вопроса" Писарева, Соловьев, приписав Помяловскому проповедь розни между детьми и родителями, заявлял: "Реалисты, пожалуй, откажутся от солидарности с подобными повестями и приведут места из "Нерешенного вопроса", где говорится о примирении с родителями, о вечном сожительстве супругов и нежном желании детей; но это уж отступление от прежде высказанного, и отступление слишком неловкое". 16 ...выразительное слово loucocheko... - Речь идет об одном эпизоде в полемике Писарева с М. А. Антоновичем. См. с. 27 наст. тома и примеч. 20 к статье "Реалисты". 17 Цитата из 47-го "Письма из Парижа" Л. Бёрне (см. Бёрне Л., Парижские письма. Менцель-французоед. М., 1938, с. 201). 18 Цитата из стихотворения Н. А. Некрасова "Колыбельная песня (подражание Лермонтову)" с небольшим отступлением от текста. 19 В журнале: "из стихотворения Гейне, помещенного в ноябрьской книжке "Русского слова"" и далее как в тексте 1-го изд. - Цитата из стихотворения "Долина скорби" ("Jammerstal") в переводе П. Вейнберга ("Русское слово", 1864, N 11). 20 А. Григорьев назвал иронически "эпопеей о белой Арапии" роман Чернышевского "Что делать?" в статье "Отживающие в литературе явления" ("Эпоха", 1864, N 7). Писарев пользуется выражением "белая Арапия" по цензурным условиям для обозначения новых отношений между людьми социалистического будущего. 21 Цитата из гл. I "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" с небольшим отступлением от текста. 22 См. в очерке "Наши глуповские дела" (из "Сатир в прозе". См. Салтыков-Щедрин, т. 3, с. 490). 23 Здесь и в последующих цитатах из повести Помяловского замечания в скобках принадлежат Писареву. 24 В "Русском слове" в начале главы IX было: "Читатель, по всей вероятности, уже давно заметил, что статья моя, так сказать, соскочила с рельсов. Я хотел разобрать обе главные повести Помяловского, но увлекся романом кисейной девушки и так заговорился об этом эпизоде, что вторую повесть - "Молотова" - надо будет отложить до другого раза. Вследствие этого произошло довольно странное разногласие между названием статьи и ее содержанием. Статья называется "Мыслящий пролетариат", и это заглавие было бы очень уместно, если бы описывались здесь труды Молотова, который может служить очень хорошим представителем образованной массы, добывающей себе хлеб разнообразною умственною работою. Но случился такой грех, что на первый план выдвинулась Леночка, которая - совсем не "пролетариат" и нисколько не "мыслящий". Попавши в такое затруднительное положение, я утешаю себя тою мыслью, что точно такой же грех случился с самим Помяловским. Он назвал свою первую повесть - "Мещанское счастье", а потом, дописавши ее до конца, вдруг спохватился, что счастья-то именно и нет. "Где же счастье? - спросит читатель, - в заглавии счастье обещано". - Оно, читатели, впереди. Счастье всегда впереди - это закон природы" (с. 172). Значит, и я могу сказать точно так же, что мыслящий пролетариат впереди; и выйдет у меня также приятный каламбур. И оба мы, Помяловский и я (здесь г. Постороннему сатирику снова представляется удобный случай подразнить мы "Русского слова" за излишнюю самонадеянность), увлеклись одним и тем же предметом - личностью кисейной девушки. Есть же, должно быть, в этой личности что-нибудь особенно привлекательное и интересное. Действительно есть, и я нисколько не упрекаю себя за то, что говорил о ней так подробно. "Нас много, таких девушек, - замечает сама Леночка" - и далее как в 1-м изд. 25 Далее в журнале следовало другое заключение: "Однако я хотел оправдывать Молотова и вместо того опять начал его преследовать. Ну, делать нечего. Статья решительно соскочила с рельсов, и поэтому надо поскорее ее заканчивать. Оправдание Молотова и рассуждения о "мыслящем пролетариате" откладываю до другого раза. Может быть, через месяц, а может быть, и через полгода, смотря по тому, будут ли у меня другие срочные работы, не терпящие отлагательства. Впрочем, когда бы мне ни пришлось представить читателю продолжение этой безалаберной статьи это решительно все равно. Говорить о Помяловском всегда кстати".

Происходил из дворян Черниговской губернии, сын Константина Афанасьевича Случевскго 2-го (1793-1856, полковник, Санкт-Петербургский полицмейстер, затем тайный советник, вице-директор Департамента внешней торговли Министерства финансов). Воспитывался в Первом кадетском корпусе,откуда, в 1855-ом году, по окончании курса первым учеником, с записанием на мраморную доску, был выпущен прапорщиком в Семёновский полк. Затем перешёл в лейб-гвардии стрелковый Его Императорского Величества батальон, прослужив в котором около двух лет, поступил в Академию Генерального штаба, но в 1861 г. оставил военную службу и отправился за границу. Несколько лет учился в Париже, Берлине и Гейдельберге, где в 1865 г. получил степень доктора философии. Вернувшись в Россию, служил по Министерству внутренних дел и государственных имуществ. В котором прослужил около 17-ти лет чиновником особых поручений. С апреля 1891 года по 1902 год состоял на должности главного редактора газеты «Правительственный вестник», Состоял также членом совета Главного управления по делам печати и имел придворное звание гофмейстера.

Литературную деятельность начал в «Общезанимательном вестнике» 1857 г., где опубликовал свои стихи и переводы из В. Гюго, О. Барбье и Дж. Г. Байрона. Затем помещал стихи в «Иллюстрации», в 1860 г. поместил ряд стихотворений в «Современнике» и «Отечественных записках». Они сразу обратили на себя внимание. Мнения критики в оценке произведений молодого поэта разделились. Таких выдающихся эстетических ценителей, как и , они привели в восторг.

Эти восторги вполне понятны, потому что к числу первых стихотворений Случевского принадлежат , и другие лучшие произведения поэта. Звучный, красивый стих, пластичность образов, ясность настроения давали основание надеяться, что из дебютанта выработается серьёзная поэтическая сила. Аполлон Григорьев со свойственным ему отсутствием меры превозносил талант Случевского в таких преувеличенных выражениях, что вызвал столь же неумеренные нападки влиятельной тогда «Искры», которая начала выуживать у Случевского неудачные выражения и сделала его мишенью злых и остроумных насмешек.

Гонение «Искры» болезненно подействовало на поэта: он исчезает со страниц журналов и только в 1866 г. выпускает три полемические брошюры против теорий Чернышевского и Писарева под общим заглавием «Явления русской жизни под критикою эстетики» (Санкт-Петербург, 1866-1867).

На стихотворное поприще Случевский вернулся только в 1878 г., выпустив особым приложением к новогоднему номеру «Нового времени» поэму «В снегах». Успех поэмы, в которой есть красивые места (встреча 12 витязей-месяцев у костра), поднял настроение автора, и он деятельно начинает печатать в разных журналах лирические стихотворения, поэмы, мистерии, баллады и др., которые были собраны в 4 книжках (Санкт-Петербург, 1881-1890), а затем вошли в состав «Сочинений К. К. Случевского», изданных А. Ф. Марксом в 6 томах (Санкт-Петербург, 1898).

Случевский написал также роман «От поцелуя к поцелую» (1872), ряд повестей и рассказов, собранных в книжках «Виртуозы» (Санкт-Петербург, 1882), «Застрельщики» (Санкт-Петербург, 1883), «33 рассказа» (Санкт-Петербург, 1887), «Профессор бессмертия» (Санкт-Петербург, 1892), «Исторические картинки» (Санкт-Петербург, 1894) и в 5 и 6 томах «Собрания сочинений». Наиболее известен роман «Профессор бессмертия» - смесь беллетристики, не особенно яркой, и чисто отвлечённых рассуждений на религиозно-философские темы.

Совершив несколько поездок по России в свите вел. кн. Владимира Александровича, Случевский описал их в сочинении «По северу России. Путешествие Их Имп. высоч. вел. кн. Владимира Александровича и вел. кн. Марии Павловны» (Санкт-Петербург, 1888) и «По северо-западу России» (Санкт-Петербург, 1897).

Для сцены Случевский написал «Город упраздняется» (совместно с В. А. Крыловым) и «Поверженный Пушкин» (1899). Кроме того, он напечатал «Книжки моих старших детей» (Москва, 1890-1892), брошюры «Историческое значение св. Сергия» (Москва, 1891), «Государственное значение св. Сергия и Троицко-Сергиевской лавры» (Москва, 1889 и Санкт-Петербург, 1892) и другие.

Стихи Случевский писал до самой смерти. Его, как и многих, не избежало влияние возникшего символизма. К примеру, очень известное, входящее в антологии русской любовной лирики стихотворение (1901) носит символический характер; лишь по последней строке можно понять его истинный смысл.

Поэзия Случевского в конце XIX века вызывала такое же разделение мнений, как и в начале его творческой деятельности. Группирующийся около Случевского кружок поэтов «Пятницы» (редакция юмористического листка «Словцо» и альманаха «Денница») ставила его очень высоко, называла «королём» современной русской поэзии (Платон Краснов), посвящала ему особые книги ( , «Поэзия К. К. Случевского», Санкт-Петербург, 1900) и т. д. Значительная часть журналистики и критики относилась к Случевскому холодно, а подчас и насмешливо. При присуждении в 1899 г. Пушкинских премий Н. А. Котляревский, которому II отделение Академии наук поручило разбор стихотворений Случевского, высказался за назначение маститому поэту награды 1-го разряда - полной премии, но большинство голосов постановило ограничиться почётным отзывом.

Неодинаковому отношению критики к Случевскому вполне соответствует неровность поэтических достоинств его стихотворений. Ни у одного из русских поэтов с именем нет такого количества слабых стихотворений. Недостатки доходят подчас до курьезов (хор в мистерии «Элоа», начинающийся словами: «Была коза и в девушках осталась»; введение в русскую речь французского апострофа - «Ходят уши настр’жа»). Самый стих Случевского, в начале его деятельности звучный и красивый, с годами стал тяжёл и неуклюж, в особенности в стихах полуюмористического и обличительного характера (например, «Из дневника одностороннего человека»). В стихотворениях и поэмах мистического характера («Элоа» и др.) символизм и отвлечённость переходят иногда в непонятность.

Но вместе с тем у Случевского есть несомненные и незаурядные достоинства. Первое место в ряду их занимает полная самостоятельность. У Случевского почти нет перепевов; всё, что он писал, носило отпечаток собственной его душевной жизни. Стихотворением, поставленным во главе собрания его сочинений, он сам называет себя поэтом «неуловимого», которое «порою уловимо». В этом отношении он в наиболее удачных из своих «дум» напоминает Тютчева. Он ищет в «земном творении» «облики незримые, глазу незаметные, чудеса творящие»; он убеждён, что «не все в природе цифры и паи, мир чувств не раб законов тяготенья, и у мечты законы есть свои». Это даёт ему в лучшие моменты творчества истинную внутреннюю свободу и поднимает на большую высоту его лирическое настроение. В ряду лирических стихотворений Случевского выдаются последние по времени произведения его музы - «Песни из уголка», интересные по свежести чувства и бодрости духа, черпающего свою бодрость именно в том, что «жизнь прошла», что поэт «ни к чему теперь не годен», что «мгла» «своим могуществом жестоким» его не в силах сокрушить, что «светом внутренним, глубоким» он может «сам себе светить».

Мы ограничимся лишь краткой биографией и упоминанием связей семьи Случевских с Царским Селом.

Константин Константинович Случевский родился в Санкт-Петербурге 26 июля (7 августа) 1837 года.

Происходил из дворян Черниговской губернии, сын Константина Афанасьевича Случевского 2-го (1793-1856, полковник, СПб полицмейстер, затем тайный советник, вице-директор Департамента внешней торговли Министерства финансов).

Отец поэта, Константин Афанасьевич 2-й, свою военную карьеру начал в чине штабс-капитана в возрасте 19 лет, участвовал в войне с Наполеоном. В 1825 году в связи со смертью Александра I в Таганроге был назначен в комиссию по сопровождению тела умершего императора в Петербург и участвовал в церемониях по его погребению. В 1831 году Константин Афанасьевич 2-й вышел в отставку и стал чиновником особых поручений при Министерстве финансов. И в штатской службе он сделал блестящую карьеру. 1

Его сын, Константин, первоначально пошел по стопам отца. Воспитывался он в Первом кадетском корпусе, откуда в 1855 году по окончании курса первым учеником, с записанием на мраморную доску, был выпущен прапорщиком в Семёновский полк.

Братья Случевские: слева направо: Владимир, Константин и Николай

• Константин (1873-1905). Окончил Морской Кадетский корпус, совершил кругосветное путешествие. Погиб в Цусимском бою на броненосце «Император Александр III» 14 мая 1905 года. Поэт, псевдоним «Лейтенант С.» После смерти К.К.Случевского-младшего при содействии его друзей была издана посмертная книга его стихов. Его жена Капп Мария Генриховна (? - 1938) была гувернанткой французского языка у младшей дочери К.К.Случевского - Александры. После революции в 30-х годах переехала в Москву, где и скончалась. Детей не имели
• Владимир (1876-1915). Окончил Александровский Кадетский корпус. Участник Русско-японской войны, служил в Ингерманландском полку. С начала Первой Мировой войны ушел в действующую армию. Скончался в госпитале от тяжелого ранения, полученного под Плонском. Похоронен в фамильном имении матери в Головино. Могила не сохранилась. (№ 13). Его жена Гавайская Ольга Петровна (?-1924), они венчались в 1906 годуи в Харбине. После смерти мужа Ольга Петровна хотели создать в Головино семейный музей, но революция помешала этому. Детей не имели.
• и (1882-1920)
• Николай Константинович был назван в честь умершего от скарлатины за год до его рождения брата 3

Помимо братьев, в семье Случевских росли две родные дочери:

• Ольга (1871-1940)

• и Елизавета (23.08.1885-1965).

Мы уже упомянули, как войны и революции начала XX века безжалостно вторглись в судьбу всего рода Случевских:

• Во время Русско-японской войны в Цусиме 15 мая 1905 года войны гибнет старший брат Николая – Константин
• 15 февраля 1915 года под Плонском во время I Мировой войны гибнет другой брат Николая - Владимир
• В вихре гражданской войны теряется семья сестры Ольги.

В июле 1920 года погиб сын Николай. Лишь недавно из архивных документов удалось установить, что Николай Случевский был расстрелян «за контрреволюционную деятельность» в 1920 году в Петрограде, куда был, вероятно, этапирован из Мурманска. Его «вина» заключалась в том, что он сорвал красный флаг с времянки, в которой жил. Так оборвалась жизнь последнего сына поэта Константина Случевского...

Константин Константинович, после развода с Ольгой Капитоновной жил в гражданском браке с Агнией Федоровной Рерих (Снетковой) , от которого у них родилась младшая дочь поэта - Случевская Александра Константиновна (1890-1977), наследница архива поэта.

В молодости писала стихи, печаталась в петербургских дореволюционных изданиях. Эмигрировала в 1919 году. Жила в Варшаве, Берлине, Лондоне. Крупный художник-иконописец. Реставратор. Оставила небольшие воспоминания об отце. Ее муж, Коростовец Владимир Константинович (1888-1953) - окончил Юридический факультет Петербургского университета, служил в МИДе. В эмиграции журналист, общественный деятель, автор семи книг, изданных на английском и немецком языках. Детей не имели. 3

Нельзя не упомянуть литературный кружок "Вечера Случевского" - довольно консервативный кружок поэтов и поэтесс. Эти поэтические вечера родились в последнем десятилетии XIX века. Кружок был продолжателем объединений «Пятницы Полонского» и «Пятницы Случевского». Регулярно, два раза в месяц, по пятницам происходили они на квартире поэта К. К. Случевского. Вскоре после кончины К. К. Случевского (25 сентября 1904 г.) участники «пятниц» решили перидически встречаться на квартирах постоянных участников Кружка, назвав его, в память ушедшего поэта «Вечера Случевского». Кружок стал главным «долгожителем» среди литературных салонов Петербурга, просуществовав 14 лет - до ноября 1917 года.

В Петербурге, на НовоДевичьем кладбище находится могила поэта Константина Константиновича Случевского.

Подготовлено специалистами Музея Николаевсокй гимназии

Источники, использованные И.Е.Иванченко:

1. РГИА, ф.1343, оп.29, л 15-16
2. Случевская Е.К. Воспоминания о матери. Рукопись, с.с. 1-4 // Архив семьи Случевских (США, Англия).
3. РГИА, ф.1412, оп.17, ед.хр.787, л.13.

Источники:

1. Статья написана на основе сведений, предоставленных биографом рода Случевских, автором книги «Род Случевских в истории. Портреты и судьбы». СПб.: Академический проект, 2004, Ириной Евгеньевной Иванченко Музею Николаевской гимназии. Фотографии семейного архива Случевских предоставлены также Ириной Евгеньевной

Поэта, стихотворения которого я Вам сейчас прочитаю, нет на свете уж более ста лет. Он умер в 1904 году и звался Константином Случевским.

Один из самых загадочных и непредсказуемых русских стихотворцев, Случевский был, помимо прочего, поэтом напряженной мысли, что роднит его с Петром Вяземским и Федором Тютчевым. Странно думать, что наиболее полное поэтическое собрание Случевского вышло только – и ровно – через сто лет после его ухода: в 2004-м году. Радостно сознавать, что это случилось усилиями Елены Тахо-Годи – известного российского филолога и поэта, чьи стихи, кстати сказать, были гостями наших «Рифм жизни»… Итак, читаем:

Молитва Ариев древней других! Она,
Тончайшей плотью слов облечена,
Дошла до нас. В ней просит человек,
Чтоб солнце в засуху не выпивало рек,
Чтоб умножалися приплодами стада,
Чтоб червь не подточил созревшего плода,
Чтобы огонь не пожирал жилищ,
Чтоб не был человек болезнен, слаб и нищ!

Какая детская в молитве простота!
Когда сравнишь ее с молитвою Христа,
Поймешь: как много зла на жизненном пути
По человечеству должно было взрасти,
Чтобы оно могло понять и оценить –
Божественную мысль, мысль новую… простить!

Константин Случевский, «Две молитвы» (около 1881-го года).

Поэзию Случевского принято считать «мостиком» между веком Золотым (поэт родился в год смерти Пушкина) и – Серебряным. Его даже называли – и не без оснований – предтечей и певцом русского символизма. Необычность его поэзии – в кажущемся пренебрежении всеми поэтическими законами – и пушкинскими и «послепушкинскими» одновременно, – когда рядом с отточенными строками и выверенными образами соседствуют косноязычные, чуть ли не графоманские обороты… Он благоговейно любил Россию, и как верно писали о нём спустя годы, «тревожился за ее будущее пророческой тревогой».

Нередко его муза казалось угрюмой, невыносимо страдальческой, и в то же время, особенно в конце жизни, Случевский создал стихи, полные необыкновенной духовной бодрости и надежды. И в этом превзошел многих.

Ты подарил мне лучшую из книг –
Евангелье! Но миновали годы,
Коснулись книги всякие невзгоды,
Я добыл новую. И снова ты возник,
Ты – подаривший первую когда-то…
Давно ты умер; всё забвеньем взято,
Но в памяти моей, для сердца, для меня
Ты жив в сиянии таинственного дня!
Таких таинственностей в мире духа много,
И в каждой видится какая-то дорога…
Умру и я в свой срок. Но, может, этот стих,
Без самопомощи, без воли, без отваги,
Прожив года на лоскутке бумаги,
Дойдет до новых дней и до людей иных…
Бессмертье будет в том, – без имени, конечно…
Однако может быть, что за могилой, там,
Не будет смысла личным именам,
Но каждый будет жить собой и бесконечно…

Константин Случевский, из книги «Песни из Уголка» (1895 – 1901)