Я вышел медленно сходили. Анализ стихотворения Александра Блока «Я медленно сходил с ума. Темы соседних сочинений

Текущая страница: 56 (всего у книги 67 страниц)

Наконец председатель объявил к слушанию дело об убийстве отставного титулярного советника Федора Павловича Карамазова – не помню вполне, как он тогда выразился. Судебному приставу велено было ввести подсудимого, и вот появился Митя. Все затихло в зале, муху можно было услышать. Не знаю как на других, но вид Мити произвел на меня самое неприятное впечатление. Главное, он явился ужасным франтом, в новом с иголочки сюртуке. Я узнал потом, что он нарочно заказал к этому дню себе сюртук в Москве, прежнему портному, у которого сохранилась его мерка. Был он в новешеньких черных лайковых перчатках и в щегольском белье. Он прошел своими длинными аршинными шагами, прямо до неподвижности смотря пред собою, и сел на свое место с самым бестрепетным видом. Тут же сейчас же явился и защитник, знаменитый Фетюкович, и как бы какой-то подавленный гул пронесся в зале. Это был длинный, сухой человек, с длинными, тонкими ногами, с чрезвычайно длинными, бледными, тонкими пальцами, с обритым лицом, со скромно причесанными, довольно короткими волосами, с тонкими, изредка кривившимися не то насмешкой, не то улыбкой губами. На вид ему было лет сорок. Лицо его было бы и приятным, если бы не глаза его, сами по себе большие и невыразительные, но до редкости близко один от другого поставленные, так что их разделяла всего только одна тонкая косточка его продолговатого тонкого носа. Словом, физиономия эта имела в себе что-то резко птичье, что поражало. Он был во фраке и в белом галстуке. Помню первый опрос Мити председателем, то есть об имени, звании и проч. Митя ответил резко, но как-то неожиданно громко, так что председатель встряхнул даже головой и почти с удивлением посмотрел на него. Затем был прочитан список лиц, вызванных к судебному следствию, то есть свидетелей и экспертов. Список был длинный; четверо из свидетелей не явились: Миусов, бывший в настоящее время уже в Париже, но показание которого имелось еще в предварительном следствии, госпожа Хохлакова и помещик Максимов по болезни и Смердяков за внезапною смертью, причем было представлено свидетельство от полиции. Известие о Смердякове вызвало сильное шевеление и шепот в зале. Конечно, в публике многие еще вовсе не знали об этом внезапном эпизоде самоубийства. Но что особенно поразило, это – внезапная выходка Мити: только что донесли о Смердякове, как вдруг он со своего места воскликнул на всю залу:

– Собаке собачья смерть!

Помню, как бросился к нему его защитник и как председатель обратился к нему с угрозой принять строгие меры, если еще раз повторится подобная этой выходка. Митя отрывисто и кивая головой, но как будто совсем не раскаиваясь, несколько раз повторил вполголоса защитнику:

– Не буду, не буду! Сорвалось! Больше не буду!

И уж, конечно, этот коротенький эпизод послужил не в его пользу во мнении присяжных и публики. Объявлялся характер и рекомендовал себя сам. Под этим-то впечатлением был прочитан секретарем суда обвинительный акт.

Он был довольно краток, но обстоятелен. Излагались лишь главнейшие причины, почему привлечен такой-то, почему его должно было предать суду, и так далее. Тем не менее он произвел на меня сильное впечатление. Секретарь прочел четко, звучно, отчетливо. Вся эта трагедия как бы вновь появилась пред всеми выпукло, концентрично, освещенная роковым, неумолимым светом. Помню, как сейчас же по прочтении председатель громко и внушительно спросил Митю:

– Подсудимый, признаете ли вы себя виновным?

Митя вдруг встал с места:

– Признаю себя виновным в пьянстве и разврате, – воскликнул он каким-то опять-таки неожиданным, почти исступленным голосом, – в лени и в дебоширстве. Хотел стать навеки честным человеком именно в ту секунду, когда подсекла судьба! Но в смерти старика, врага моего и отца, – не виновен! Но в ограблении его – нет, нет, не виновен, да и не могу быть виновным: Дмитрий Карамазов подлец, но не вор!

Прокричав это, он сел на место, видимо весь дрожа. Председатель снова обратился к нему с кратким, но назидательным увещанием отвечать лишь на вопросы, а не вдаваться в посторонние и исступленные восклицания. Затем велел приступить к судебному следствию. Ввели всех свидетелей для присяги. Тут я увидел их всех разом. Впрочем, братья подсудимого были допущены к свидетельству без присяги. После увещания священника и председателя свидетелей увели и рассадили, по возможности, порознь. Затем стали вызывать их по одному.

Опасные свидетели

Не знаю, были ли свидетели прокурорские и от защиты разделены председателем как-нибудь на группы и в каком именно порядке предположено было вызывать их. Должно быть, все это было. Знаю только, что первыми стали вызывать свидетелей прокурорских. Повторяю, я не намерен описывать все допросы и шаг за шагом. К тому же мое описание вышло бы отчасти и лишним, потому что в речах прокурора и защитника, когда приступили к прениям, весь ход и смысл всех данных и выслушанных показаний были сведены как бы в одну точку с ярким и характерным освещением, а эти две замечательные речи я, по крайней мере местами, записал в полноте и передам в свое время, равно как и один чрезвычайный и совсем неожиданный эпизод процесса, разыгравшийся внезапно еще до судебных прений и несомненно повлиявший на грозный и роковой исход его. Замечу только, что с самых первых минут суда выступила ярко некоторая особая характерность этого «дела», всеми замеченная, именно: необыкновенная сила обвинения сравнительно со средствами, какие имела защита. Это все поняли в первый миг, когда в этой грозной зале суда начали, концентрируясь, группироваться факты и стали постепенно выступать весь этот ужас и вся эта кровь наружу. Всем, может быть, стало понятно еще с самых первых шагов, что это совсем даже и не спорное дело, что тут нет сомнений, что, в сущности, никаких бы и прений не надо, что прения будут лишь только для формы, а что преступник виновен, виновен явно, виновен окончательно. Я думаю даже, что и все дамы, все до единой, с таким нетерпением жаждавшие оправдания интересного подсудимого, были в то же время совершенно уверены в полной его виновности. Мало того, мне кажется, они бы даже огорчились, если бы виновность его не столь подтвердилась, ибо тогда не было бы такого эффекта в развязке, когда оправдают преступника. А что его оправдают – в этом, странное дело, все дамы были окончательно убеждены почти до самой последней минуты: «виновен, но оправдают из гуманности, из новых идей, из новых чувств, которые теперь пошли», и проч., и проч. Для того-то они и сбежались сюда с таким нетерпением. Мужчины же наиболее интересовались борьбой прокурора и славного Фетюковича. Все удивлялись и спрашивали себя: что может сделать из такого потерянного дела, из такого выеденного яйца даже и такой талант, как Фетюкович? – а потому с напряженным вниманием следили шаг за шагом за его подвигами. Но Фетюкович до самого конца, до самой речи своей остался для всех загадкой. Опытные люди предчувствовали, что у него есть система, что у него уже нечто составилось, что впереди у него есть цель, но какая она – угадать было почти невозможно. Его уверенность и самонадеянность бросались, однако же, в глаза. Кроме того, все с удовольствием сейчас же заметили, что он, в такое краткое пребывание у нас, всего в какие-нибудь три дня может быть, сумел удивительно ознакомиться с делом и «до тонкости изучил его». С наслаждением рассказывали, например, потом, как он всех прокурорских свидетелей сумел вовремя «подвести» и, по возможности, сбить, а главное, подмарать их нравственную репутацию, а стало быть, само собой подмарать и их показания. Полагали, впрочем, что он делает это много-много что для игры, так сказать для некоторого юридического блеска, чтоб уж ничего не было забыто из принятых адвокатских приемов: ибо все были убеждены, что какой-нибудь большой и окончательной пользы он всеми этими «подмарываниями» не мог достичь и, вероятно, это сам лучше всех понимает, имея какую-то свою идею в запасе, какое-то еще пока припрятанное оружие защиты, которое вдруг и обнаружит, когда придет срок. Но пока все-таки, сознавая свою силу, он как бы играл и резвился. Так, например, когда опрашивали Григория Васильева, бывшего камердинера Федора Павловича, дававшего самое капитальное показание об «отворенной в сад двери», защитник так и вцепился в него, когда ему в свою очередь пришлось предлагать вопросы. Надо заметить, что Григорий Васильевич предстал в залу, не смутившись нимало ни величием суда, ни присутствием огромной слушавшей его публики, с видом спокойным и чуть не величавым. Он давал свои показания с такою уверенностью, как если бы беседовал наедине со своею Марфой Игнатьевной, только разве почтительнее. Сбить его было невозможно. Его сначала долго расспрашивал прокурор о всех подробностях семейства Карамазовых. Семейная картина ярко выставилась наружу. Слышалось, виделось, что свидетель был простодушен и беспристрастен. При всей глубочайшей почтительности к памяти своего бывшего барина, он все-таки, например, заявил, что тот был к Мите несправедлив и «не так воспитал детей. Его, малого мальчика, без меня вши бы заели, – прибавил он, повествуя о детских годах Мити. – Тоже не годилось отцу сына в имении его материнском, родовом, обижать». На вопрос же прокурора о том, какие у него основания утверждать, что Федор Павлович обидел в расчете сына, Григорий Васильевич, к удивлению всех, основательных данных совсем никаких не представил, но все-таки стоял на том, что расчет с сыном был «неправильный» и что это точно ему «несколько тысяч следовало доплатить». Замечу кстати, что этот вопрос – действительно ли Федор Павлович недоплатил чего Мите? – прокурор с особенною настойчивостью предлагал потом и всем тем свидетелям, которым мог его предложить, не исключая ни Алеши, ни Ивана Федоровича, но ни от кого из свидетелей не получил никакого точного сведения; все утверждали факт, и никто не мог представить хоть сколько-нибудь ясного доказательства. После того как Григорий описал сцену за столом, когда ворвался Дмитрий Федорович и избил отца, угрожая воротиться убить его, – мрачное впечатление пронеслось по зале, тем более что старый слуга рассказывал спокойно, без лишних слов, своеобразным языком, а вышло страшно красноречиво. За обиду свою Митей, ударившим его тогда по лицу и сбившим его с ног, он заметил, что не сердится и давно простил. О покойном Смердякове выразился, перекрестясь, что малый был со способностью, да глуп и болезнью угнетен, а пуще безбожник, и что его безбожеству Федор Павлович и старший сын учили. Но о честности Смердякова подтвердил почти с жаром и тут же передал, как Смердяков, во время оно, найдя оброненные барские деньги, не утаил их, а принес барину, и тот ему за это «золотой подарил» и впредь во всем доверять начал. Отворенную же дверь в сад подтвердил с упорною настойчивостью. Впрочем, его так много расспрашивали, что я всего и припомнить не могу. Наконец опросы перешли к защитнику, и тот первым делом начал узнавать о пакете, в котором «будто бы» спрятаны были Федором Павловичем три тысячи рублей для «известной особы». «Видели ли вы его сами – вы, столь многолетне приближенный к вашему барину человек?» Григорий ответил, что не видел, да и не слыхал о таких деньгах вовсе ни от кого, «до самых тех пор, как вот зачали теперь все говорить». Этот вопрос о пакете Фетюкович со своей стороны тоже предлагал всем, кого мог об этом спросить из свидетелей, с такою же настойчивостью, как и прокурор свой вопрос о разделе имения, и ото всех тоже получал лишь один ответ, что пакета никто не видал, хотя очень многие о нем слышали. Эту настойчивость защитника на этом вопросе все с самого начала заметили.

– Теперь могу ли обратиться к вам с вопросом, если только позволите, – вдруг и совсем неожиданно спросил Фетюкович, – из чего состоял тот бальзам, или, так сказать, та настойка, посредством которой вы в тот вечер, перед сном, как известно из предварительного следствия, вытерли вашу страдающую поясницу, надеясь тем излечиться?

Григорий тупо посмотрел на опросчика и, помолчав несколько, пробормотал:

– Был шалфей положен.

– Только шалфей? Не припомните ли еще чего-нибудь?

– Подорожник был тоже.

– И перец, может быть? – любопытствовал Фетюкович.

– На спирту.

В зале чуть-чуть пронесся смешок.

– Видите, даже и на спирту. Вытерши спину, вы ведь остальное содержание бутылки, с некоею благочестивою молитвою, известной лишь вашей супруге, изволили выпить, ведь так?

– Много ли примерно выпили? Примерно? Рюмочку, другую?

– Со стакан будет.

– Даже и со стакан. Может быть, и полтора стаканчика?

Григорий замолк. Он как бы что-то понял.

– Стаканчика полтора чистенького спиртику – оно ведь очень недурно, как вы думаете? Можно и «райские двери отверсты» увидеть, не то что дверь в сад?

Григорий все молчал. Опять прошел смешок в зале. Председатель пошевелился.

– Не знаете ли вы наверно, – впивался все более и более Фетюкович, – почивали вы или нет в ту минуту, когда увидели отворенную в сад дверь?

– На ногах стоял.

– Это еще не доказательство, что не почивали (еще и еще смешок в зале). Могли ли, например, ответить в ту минуту, если бы вас кто спросил о чем – ну, например, о том, который у нас теперь год?

– Этого не знаю.

– А который у нас теперь год, нашей эры, от Рождества Христова, не знаете ли?

Григорий стоял со сбитым видом, в упор смотря на своего мучителя. Странно это, казалось, по-видимому, что он действительно не знает, какой теперь год.

– Может быть, знаете, однако, сколько у вас на руке пальцев?

– Я человек подневольный, – вдруг громко и раздельно проговорил Григорий, – коли начальству угодно надо мною надсмехаться, так я снести должен.

Фетюковича как бы немножко осадило, но ввязался и председатель и назидательно напомнил защитнику, что следует задавать более подходящие вопросы. Фетюкович, выслушав, с достоинством поклонился и объявил, что расспросы свои кончил. Конечно, и в публике, и у присяжных мог остаться маленький червячок сомнения в показании человека, имевшего возможность «видеть райские двери» в известном состоянии лечения и, кроме того, даже не ведающего, какой нынче год от Рождества Христова; так что защитник своей цели все-таки достиг. Но пред уходом Григория произошел еще эпизод. Председатель, обратившись к подсудимому, спросил: не имеет ли он чего заметить по поводу данных показаний?

– Кроме двери, во всем правду сказал, – громко крикнул Митя. – Что вшей мне вычесывал – благодарю, что побои мне простил – благодарю; старик был честен всю жизнь и верен отцу как семьсот пуделей.

– Подсудимый, выбирайте ваши слова, – строго проговорил председатель.

– Я не пудель, – проворчал и Григорий.

– Ну так это я пудель, я! – крикнул Митя. – Коли обидно, то на себя принимаю, а у него прощения прошу: был зверь и с ним жесток! С Езопом тоже был жесток.

– С каким Езопом? – строго поднял опять председатель.

– Ну с Пьеро… с отцом, с Федором Павловичем.

Председатель опять и опять внушительно и строжайше уже подтвердил Мите, чтоб он осторожнее выбирал свои выражения.

– Вы сами вредите себе тем во мнении судей ваших.

Точно так же весьма ловко распорядился защитник и при опросе свидетеля Ракитина. Замечу, что Ракитин был из самых важных свидетелей и которым несомненно дорожил прокурор. Оказалось, что он все знал, удивительно много знал, у всех-то он был, все-то видел, со всеми-то говорил, подробнейшим образом знал биографию Федора Павловича и всех Карамазовых. Правда, про пакет с тремя тысячами тоже слышал лишь от самого Мити. Зато подробно описал подвиги Мити в трактире «Столичный город», все компрометирующие того слова и жесты и передал историю о «мочалке» штабс-капитана Снегирева. Насчет же того особого пункта, остался ли что-нибудь должен Федор Павлович Мите при расчете по имению – даже сам Ракитин не мог ничего указать и отделался лишь общими местами презрительного характера: «кто, дескать, мог бы разобрать из них виноватого и сосчитать, кто кому остался должен при бестолковой карамазовщине, в которой никто себя не мог ни понять, ни определить?» Всю трагедию судимого преступления он изобразил как продукт застарелых нравов крепостного права и погруженной в беспорядок России, страдающей без соответственных учреждений. Словом, ему дали кое-что высказать. С этого процесса господин Ракитин в первый раз заявил себя и стал заметен; прокурор знал, что свидетель готовит в журнал статью о настоящем преступлении и потом уже в речи своей (что увидим ниже) цитовал несколько мыслей из статьи, значит, уже был с нею знаком. Картина, изображенная свидетелем, вышла мрачною и роковою и сильно подкрепила «обвинение». Вообще же изложение Ракитина пленило публику независимостию мысли и необыкновенным благородством ее полета. Послышалось даже два-три внезапно сорвавшиеся рукоплескания, именно в тех местах, где говорилось о крепостном праве и о страдающей от безурядицы России. Но Ракитин, все же как молодой человек, сделал маленький промах, которым тотчас же отменно успел воспользоваться защитник. Отвечая на известные вопросы насчет Грушеньки, он, увлеченный своим успехом, который, конечно, уже сам сознавал, и тою высотой благородства, на которую воспарил, позволил себе выразиться об Аграфене Александровне несколько презрительно, как о «содержанке купца Самсонова». Дорого дал бы он потом, чтобы воротить свое словечко, ибо на нем-то и поймал его тотчас же Фетюкович. И все потому, что Ракитин совсем не рассчитывал, что тот в такой короткий срок мог до таких интимных подробностей ознакомиться с делом.

– Позвольте узнать, – начал защитник с самою любезною и даже почтительною улыбкой, когда пришлось ему в свою очередь задавать вопросы, – вы, конечно, тот самый и есть господин Ракитин, которого брошюру, изданную епархиальным начальством, «Житие в бозе почившего старца отца Зосимы», полную глубоких и религиозных мыслей, с превосходным и благочестивым посвящением преосвященному, я недавно прочел с таким удовольствием?

– Я написал не для печати… это потом напечатали, – пробормотал Ракитин, как бы вдруг чем-то опешенный и почти со стыдом.

– О, это прекрасно! Мыслитель, как вы, может и даже должен относиться весьма широко ко всякому общественному явлению. Покровительством преосвященного ваша полезнейшая брошюра разошлась и доставила относительную пользу… Но я вот о чем, главное, желал бы у вас полюбопытствовать: вы только что заявили, что были весьма близко знакомы с госпожой Светловой? (Nota bene. Фамилия Грушеньки оказалась «Светлова». Это я узнал в первый раз только в этот день, во время хода процесса.)

– Я не могу отвечать за все мои знакомства… Я молодой человек… и кто же может отвечать за всех тех, кого встречает, – так и вспыхнул весь Ракитин.

– Понимаю, слишком понимаю! – воскликнул Фетюкович, как бы сам сконфуженный и как бы стремительно спеша извиниться, – вы, как и всякий другой, могли быть в свою очередь заинтересованы знакомством молодой и красивой женщины, охотно принимавшей к себе цвет здешней молодежи, но… я хотел лишь осведомиться: нам известно, что Светлова месяца два назад чрезвычайно желала познакомиться с младшим Карамазовым, Алексеем Федоровичем, и только за то, чтобы вы привели его к ней, и именно в его тогдашнем монастырском костюме, она пообещала вам выдать двадцать пять рублей, только что вы его к ней приведете. Это, как и известно, состоялось именно в вечер того дня, который закончился трагическою катастрофой, послужившею основанием настоящему делу. Вы привели Алексея Карамазова к госпоже Светловой и – получили вы тогда эти двадцать пять рублей наградных от Светловой, вот что я желал бы от вас услышать?

– Это была шутка… Я не вижу, почему вас это может интересовать. Я взял для шутки… и чтобы потом отдать…

– Стало быть, взяли. Но ведь не отдали же и до сих пор… или отдали?

– Это пустое… – бормотал Ракитин, – я не могу на этакие вопросы отвечать… Я, конечно, отдам.

Вступился председатель, но защитник возвестил, что он свои вопросы господину Ракитину кончил. Господин Ракитин сошел со сцены несколько подсаленный. Впечатление от высшего благородства его речи было-таки испорчено, и Фетюкович, провожая его глазами, как бы говорил, указывая публике: «вот, дескать, каковы ваши благородные обвинители!» Помню, не прошло и тут без эпизода со стороны Мити: взбешенный тоном, с каким Ракитин выразился о Грушеньке, он вдруг закричал со своего места: «Бернар!» Когда же председатель, по окончании всего опроса Ракитина, обратился к подсудимому: не желает ли он чего заметить со своей стороны, то Митя зычно крикнул:

– Он у меня, уже у подсудимого, деньги таскал взаймы! Бернар презренный и карьерист, и в Бога не верует, преосвященного надул!

Митю, конечно, опять образумили за неистовство выражений, но господин Ракитин был докончен. Не повезло и свидетельству штабс-капитана Снегирева, но уже совсем от другой причины. Он предстал весь изорванный, в грязной одежде, в грязных сапогах, и, несмотря на все предосторожности и предварительную «экспертизу», вдруг оказался совсем пьяненьким. На вопросы об обиде, нанесенной ему Митей, вдруг отказался отвечать.

– Бог с ними-с. Илюшечка не велел. Мне Бог там заплатит-с.

– Кто вам не велел говорить? Про кого вы упоминаете?

– Илюшечка, сыночек мой: «Папочка, папочка, как он тебя унизил!» У камушка произнес. Теперь помирает-с…

Штабс-капитан вдруг зарыдал и с размаху бухнулся в ноги председателю. Его поскорее вывели, при смехе публики. Подготовленное прокурором впечатление не состоялось вовсе.

Защитник же продолжал пользоваться всеми средствами и все более и более удивлял своим ознакомлением с делом до мельчайших подробностей. Так, например, показание Трифона Борисовича произвело было весьма сильное впечатление и уж, конечно, было чрезвычайно неблагоприятно для Мити. Он именно, чуть не по пальцам, высчитал, что Митя, в первый приезд свой в Мокрое, за месяц почти пред катастрофой, не мог истратить менее трех тысяч или «разве без самого только малого. На одних этих цыганок сколько раскидано! Нашим-то вшивым мужикам не то что „полтиною по улице шибали“, а по меньшей мере двадцатипятирублевыми бумажками дарили, меньше не давали. А сколько у них тогда просто украли-с! Ведь кто украл, тот руки своей не оставил, где же его поймать, вора-то-с, когда сами зря разбрасывали! Ведь у нас народ разбойник, душу свою не хранят. А девкам-то, девкам-то нашим деревенским что пошло! Разбогатели у нас с той поры, вот что-с, прежде бедность была». Словом, он припомнил всякую издержку и вывел все точно на счетах. Таким образом, предположение о том, что истрачены были лишь полторы тысячи, а другие отложены в ладонку, становилось немыслимым. «Сам видел, в руках у них видел три тысячи как одну копеечку, глазами созерцал, уж нам ли счету не понимать-с!» – восклицал Трифон Борисович, изо всех сил желая угодить «начальству». Но когда опрос перешел к защитнику, тот, почти и не пробуя опровергать показание, вдруг завел речь о том, что ямщик Тимофей и другой мужик Аким подняли в Мокром, в этот первый кутеж, еще за месяц до ареста, сто рублей в сенях на полу, оброненные Митей в хмельном виде, и представили их Трифону Борисовичу, а тот дал им за это по рублю. «Ну так возвратили вы тогда эти сто рублей господину Карамазову или нет?» Трифон Борисович как ни вилял, но после допроса мужиков в найденной сторублевой сознался, прибавив только, что Дмитрию Федоровичу тогда же свято все возвратил и вручил «по самой честности, и что вот только оне сами, будучи в то время совсем пьяными-с, вряд ли это могут припомнить». Но так как он все-таки до призыва свидетелей-мужиков в находке ста рублей отрицался, то и показание его о возврате суммы хмельному Мите, естественно, подверглось большому сомнению. Таким образом, один из опаснейших свидетелей, выставленных прокуратурой, ушел опять-таки заподозренным и в репутации своей сильно осаленным. То же приключилось и с поляками: те явились гордо и независимо. Громко засвидетельствовали, что, во-первых, оба «служили короне» и что «пан Митя» предлагал им три тысячи, чтобы купить их честь, и что они сами видели большие деньги в руках его. Пан Муссялович вставлял страшно много польских слов в свои фразы и, видя, что это только возвышает его в глазах председателя и прокурора, возвысил наконец свой дух окончательно и стал уже совсем говорить по-польски. Но Фетюкович поймал и их в свои тенета: как ни вилял позванный опять Трифон Борисович, а все-таки должен был сознаться, что его колода карт была подменена паном Врублевским своею, а что пан Муссялович, меча банк, передернул карту. Это уже подтвердил Калганов, давая в свою очередь показание, и оба пана удалились с некоторым срамом, даже при смехе публики.

Затем точно так произошло почти со всеми наиболее опаснейшими свидетелями. Каждого-то из них сумел Фетюкович нравственно размарать и отпустить с некоторым носом. Любители и юристы только любовались и лишь недоумевали опять-таки, к чему такому большому и окончательному все это могло бы послужить, ибо, повторяю, все чувствовали неотразимость обвинения, все более и трагичнее нараставшего. Но по уверенности «великого мага» видели, что он был спокоен, и ждали: недаром же приехал из Петербурга «таков человек», не таков и человек, чтобы ни с чем назад воротиться.

Урок 18 (16)

Лексические и фразеологические словари

Цели урока:

Обобщить и расширить знания учащихся о лексических и фразеологических словарях.

Ход урока 1

I . Лекция учителя

Учащиеся составляют конспекты лекции, которые затем учитель оценивает.

Слово учителя:

Словари заслуженно называют спутниками цивилизации. Их место среди прочих книг на первом фланге. Словари - сокровищница национального языка. «Каждое слово, - писал видный языковед ХIX в. И. И. Срезневский, - есть представитель понятия, бывшего в народе: что было выражено словом, то было в жизни; чего не было в жизни, для того и не было слова». Много понятий ушло из жизни, и только по словам мы можем узнать, что когда-то существовали стрельцы и стряпчие, городовик и городовой, ратник и рекруты и т. д.

Словари - настоящие друзья. Чем раньше заведете с ними дружбу, научитесь ими пользоваться, тем шире будет ваш кругозор, основательнее ваши знания.

Словари не только друзья, но и помощники. Пусть вам не покажется это странным. Какую же помощь оказывают словари? Они помогают не только правильно писать слова, определять их значение, объяснять происхождение слов, но и расширяют кругозор, дают новые сведения из разных областей науки, техники, искусства и литературы, развивают вашу культуру речи, приобщают к культуре народа.

Со словарями постоянно работают ученые, писатели, журналисты, преподаватели, студенты. Словари доставляют огромную радость тем, кто постоянно ими пользуется, читает их. Французский писатель А. Франс выразил свою любовь к словарям следующими словами: «Ведь словари - это вся вселенная в алфавитном порядке! Если хорошенько подумать, словарь - это книга книг. Он включает в себя все другие книги, нужно лишь извлечь их из нее...

Я люблю их (словари) не только за большую пользу, приносимую ими, но и за все то, что есть в них прекрасного и величественного... Здесь мысли, радости, труды и горести наших предков и наши собственные, памятники общественной и личной жизни всех тех, кто дышал... воздухом, которым мы дышим теперь, в свою очередь; подумайте, что каждому слову словаря соответствует мысль или чувство, которые были мыслями и чувствами множества людей; подумайте, что все эти собранные вместе слова - дело плоти, крови и души родины и человечества!» (Из книги В. Н. Сергеева «Словари - наши друзья и помощники»).

Лингвистический словарь - словарь, в котором дается разъяснение значения и употребления слов (в отличие от энциклопедического словаря, сообщающего сведения о соответствующих реалиях - предметах, явлениях, событиях).

Диалектный (областной) словарь - словарь, содержащий диалектную лексику и ее объяснение. Первые диалектные академические словари стали издаваться в середине ХIХ в. Такими были «Опыт областного великорусского словаря», содержащий 18 011 слов (1852 г.), и «Дополнение к Опыту областного великорусского словаря», содержащее 22 895 слов (1858 г.). В настоящее время ведется большая работа по составлению многотомного «Словаря русских народных говоров» (под руководством В. П. Филина).

Диалектный (областной) фразеологический словарь - словарь, содержащий диалектную фразеологию и иные устойчивые словосочетания и их объяснения. До последнего времени специальных диалектных фразеологических словарей не существовало. Сейчас вышли первые опыты специальных диалектных фразеологических словарей: «Словарь фразеологизмов и иных устойчивых словосочетаний русских говоров Сибири» Н. Т. Букаревой, А. И. Федорова (1972 г.), «Материалы для фразеологического словаря говоров Северного Прикамья» К. Н. Прокошевой (1972 г.).

Исторический словарь - словарь, содержащий историю слов (их появления, развития значений, изменения словообразовательной структуры и т. д.). Основным историческим словарем русского языка были «Материалы для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского, содержащие много слов и около 120 000 выдержек из разнообразных памятников русской письменности ХI-ХIV вв.

Обратный словарь - словарь, в котором сохраняется алфавитное расположение материала, но не по началу слов, а по концу их, т. е. справа налево. В 1958 г. в Берлине вышел обратный словарь современного русского языка под ред. Г. Бильфельдта, содержащий около 80 000 слов. Более полным является обратный словарь под ред. М. Фасмера, в 6-и вып. (1957-1959 гг.). В 1974 г. в Москве издан «Обратный словарь русского языка», содержащий около 125 000 слов.

Орфографический словарь - словарь, содержащий слова в их нормативном написании. Первым таким словарем был «Справочный указатель», приложенный к «Русскому правописанию» Я. К. Грота и содержащий около 3 000 слов (1885 г.).

Орфоэпический словарь - словарь, содержащий слова в их нормативном литературном произношении.

Словарь антонимов. В 1971 г. вышел первый у нас «Словарь антонимов русского языка» Л. А. Введенской. Словарь содержит свыше 1 000 пар слов, представляющих собой однокорневые или разнокорневые антонимы.

Словарь иностранных слов - словарь, содержащий слова иноязычного происхождения, более или менее специальные, и их объяснение. Первым словарем иностранных слов был рукописный «Лексикон вокабул новых по алфавиту», составленный в начале ХVIII в. На протяжении ХVIII в. издавались разнообразные словари иностранных слов и близкие к ним терминологические словари.

Словарь лингвистических терминов - словарь, содержащий термины языкознания и их толкование. Наиболее полным, отражающим современное состояние языковедческой науки, содержащим около 7 000 терминов с переводом на английский язык и сопоставлениями из французского, немецкого и испанского языков, является «Словарь лингвистических терминов» О. С. Ахмановой (1966 г.).

Словарь омонимов. В 1974 г. был издан первый в нашей стране «Словарь омонимов русского языка» О. С. Ахмановой. В словаре приводятся в алфавитном порядке омонимические пары (реже группы из трех или четырех слов), в необходимых случаях даются грамматические сведения и стилистические пометы, а также квалификация омонимов с точки зрения их образования или происхождения. Особенностью словаря является то, что при каждом члене омонимической пары (группы) даются переводы его на английский, французский и немецкий языки.

Словарь паронимов. В 1974 г. вышла в свет книга О. В. Вишняковой «Паронимы в русском языке», состоящая из двух частей - теоретической и самого словаря, включающего более 500 пар паронимических пар. Дается толкование каждого слова-паронима, указывается общий для каждой лексической единицы, входящей в пару, корень, приводятся иллюстрации, подтверждающие смысловое различие слов.

Словарь синонимов - словарь, содержащий синонимы, их объяснения, иллюстративный материал к ним. Первыми русскими словаря ми синонимов были «Опыт российского сословника» Д. И. Фонвизина (1783 г.), содержащий 32 синонимических ряда, всего 105 слов.

Словарь сокращений - словарь, содержащий сложносокращенные слова (в том числе аббревиатуры инициального типа), образованные от составных наименований.

Словарь языка писателей - словарь, содержащий лексику произведений того или иного писателя. Серьезным изданием этого типа является «Словарь языка Пушкина» в 4-х тт., содержащий свыше 21 000 слов и дающий наглядное представление о лексическом богатстве создателя русского литературного языка (1956-1961 гг.). Словарем одного произведения является «Словарь-справочник «Слова о полку Игореве», составленный В. Л. Виноградовой. (Вып. 1. 1965 г.).

Словообразовательный словарь - словарь, показывающий слово образовательную структуру наиболее употребительных слов языка. Двумя изданиями (в 1961 и 1964 гг.) вышел «Школьный словообразовательный словарь» З. А. Потихи под ред. С. Г. Бархударова.

Толковый словарь - словарь, содержащий слова с объяснением их значений, грамматической и стилистической характеристикой (наиболее распространенный тип одноязычного лингвистического словаря). Первые русские словари, появившиеся в конце ХIII в., представляли собой небольшие списки непонятных слов с их толкованием, встречавшихся в памятниках древнерусской письменности. В ХVI в. такие словари стали составляться по алфавиту, вследствие чего получили название азбуковников. Первый печатный словарь, содержавший 1 061 слово, появился в 1596 г. как приложение к грамматике Лаврентия Зизания. Сохранил в значительной степени свое значение и для наших дней четырехтомный «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (1863-1866 гг.). Словарь С. И. Ожегова (словарь неоднократно переиздавался и в последнем издании содержит свыше 52 000 слов). В словаре хорошо представлена общественно-политическая лексика, даются точные значения слов и выражений, соблюден принцип нормативности в отборе лексики, словоупотреблении формообразовании, произношении, подаче стилистических помет. Значительно богаче по словнику (около 120 000 слов), по охвату различных пластов лексики (в нем представлена частично лексика устаревшая, общеупотребительная просторечная, диалектная) академический «Словарь современного русского литературного языка» в 17-и томах (1950-1965 гг.).

Топонимический словарь - словарь, содержащий географические названия (названия стран, городов, рек, морей, гор и т. д.).

Фразеологический словарь - словарь, содержащий фразеологию языка. В 1892 г. вышел сборник С. В. Максимова «Крылатые слова», содержащий толкование 1290 слов и выражений (устойчивых сочетаний слов, поговорок и т. д.). С большой полнотой представлена русская фразеология в вышедшем в 1967 г. под ред. А. И. Молоткова «Фразеологическом словаре русского языка», содержащем свыше 4 000 словарных статей. Фразеологизмы приводятся с возможными вариантами компонентов, дается толкование значений, указываются формы употребления в речи. Каждое из значений иллюстрируется цитатами из художественной литературы и публицистики. В ряде случаев дается этимологическая справка.

Частотный словарь - словарь, в котором отобраны наиболее употребительные в речи слова (обычно в пределах нескольких тысяч). В 1970 г. вышел «Частотный словарь общенаучной лексики» под ред. Е. М. Степановой, а в 1971 г. «Частотный словарь языка газеты» Г. П. Поляковой и Г. Я. Солганика.

Этимологический словарь - словарь, содержащий слова с объяснением их происхождения. Первым русским этимологическим словарем был «Корнеслов русского языка, сравненного со всеми главнейшими славянскими наречиями и с 24 иностранными языками» Ф. С. Шинкевича (1842 г.).

II . Ознакомление со словарными статьями лексических и фразеологических словарей

Статьи выписываются на доске и анализируются.

Определите, из какого словаря данная статья, обоснуйте свой ответ.

1. Мухи не обидит. Кроткий, безобидный, добрый. - Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки - колотовки, ну а уж эта мухи не обидит! (Л. Н. Толстой. «Война и мир»). (Фразеологический словарь )

2. Ермолка , -и, ж. Маленькая, мягкая, кругленькая шапочка. (Толковый словарь )

3. Резон (фр. raison -довод, разумное основание, смысл. (Словарь иностранных слов )

4. Веселье - грусть. Беззаботно-радостное настроение, жизнерадостность. - Настроение печали, легкого уныния. Делить веселье все готовы. Никто не хочет грусть делить. (М. Ю. Лермонтов. «Одиночество»). (Словарь антонимов )

5. Трус . Гнусный, жалкий, мелкий, ничтожный, отчаянный, отъявленный, подлый, презренный. (Горбачевич К. С. Словарь эпитетов русского литературного языка )

6. Маляр - от немецк. Makler - «живописец».

7. Перстень - от устаревш. перст - «палец»; ср. наперсток, перчатка. (Шанский Н. М. Иванова В. В., Шанская Т. В. Краткий этимологический словарь русского языка. М: Просвещение, 1971.)

Урок 19

Самостоятельная работа 1

Цель урока:

Закрепление систематизация знаний учащихся.

Ход урока

I . Анализ текста

Тут же сейчас же явился и защитник знаменитый Фетюкович и как (бы) какой (то) подавлен..ый гул пронесся в зале. Это был длин..ый сухой человек с длин..ыми тонкими ногами с чре..вычайно длин..ыми бледными тонкими пальцами с обритым лицом со скромно пр..чесан..ыми довольно короткими волосами с тонкими изредк.. кривившимися не то насмешкой не то улыбкой губами. На вид ему было лет сорок. Лицо его было (бы) и пр..ятным если бы не глаза его сами по себе (не) большие и (не) выразительные но до редкости бли..ко один от другого поставлен..ые так что их ра..деляла всего только одна тонкая косточка его продолговатого тонкого носа. Словом физиономия эта имела в себе что (то) резко птичье что поражало. (Ф. М. Достоевский .)

Задания к тексту:

1. Перепишите текст, вставляя пропущенные буквы и раскрывая скобки, расставьте недостающие знаки препинания.

3. Подберите однокоренные слова к слову физиономия .

4. Подберите синонимы к слову невыразительный .

5. Слово скромный (скромно) произошло от древнерусского слова кромы , что значило «ткацкий станок», которое связано с древненемецким рама - «рама, станина». Дайте толкование слова скромно (скромный ) и логически свяжите значение, бытовавшее ранее, и современное.

Ответы к заданиям:

1. Тут же сейчас же явился и защитник, знаменитый Фетюкович, и как бы какой-то подавленный гул пронесся в зале. Это был длинный, сухой человек, с длинными, тонкими ногами, с чрезвычайно длинными, бледными, тонкими пальцами, с обритым лицом, со скромно причесанными, довольно короткими волосами, с тонкими, изредка кривившимися не то насмешкой, не то улыбкой губами. На вид ему было лет сорок. Лицо его было бы и приятным, если бы не глаза его, сами по себе небольшие и невыразительные, но до редкости близко один от другого поставленные, так что их разделяла всего только одна тонкая косточка его продолговатого тонкого носа. Словом, физиономия эта имела в себе что-то резко птичье, что поражало.

3. Физиономия, физиономика, физиогномика, физиономист, физиономический.

4. Невыразительный - маловыразительный, бесцветный, серый, тусклый, бледный, неяркий, безжизненный. (Александрова З. Е. Словарь синонимов русского языка.- М., 1989. С. 206).

5. Скромный - «не выходящий за рамки» - «тот, кто держит себя в рамках, не выходит за рамки дозволенного». (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. Т. 3.- СПб., 1996. С. 658, 659).

II. Наблюдение над лексическими средствами языка

Для наблюдения взят отрывок из 4-й главы поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души»:

Ноздрев был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели. Если же этого не случится, то все-таки что-нибудь да будет такое, чего с другими никак не будет: или нарежется в буфете образом, что только смеется, или проврется самым жестоким образом, так что наконец самому сделается совестно. И наврет совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой шерсти, и тому подобную чепуху, так что слушающие наконец все отходят, произнесши: «Ну, брат, ты, кажется, уж начал пули лить». Есть люди, имеющие страстишку нагадить ближнему, иногда вовсе без всякой причины. Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностию, со звездой на груди, будет вам жать руку, разговорится с вами о предметах глубоких, вызывающих на размышления, а потом, смотришь, тут же, перед вашими глазами, и нагадит вам. И нагадит так, как простой коллежский регистратор, а вовсе не так, как человек со звездой на груди, разговаривающий о предметах, вызывающих на размышление; так что стоишь только да дивишься, пожимая плечами да и ничего более. Такую же странную страсть имел и Ноздрев. Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстраивал свадьбу, торговую сделку и вовсе не почитал себя вашим неприятелем; напротив, если случай приводил его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: «Ведь ты такой подлец, никогда ко мне не заедешь».

Задания к тексту:

1. Какие лексические средства использует Н. В. Гоголь, чтобы ярко представить комический образ Ноздрева?

2. Какова взаимосвязь образа Ноздрева с идейно-образным содержанием всей поэмы?

3. Подберите ряд определений, характеризующих Ноздрева. Закончите предложение: Ноздрев - это человек.

Готовясь к ответу на первый вопрос, учащиеся выписывают в тетрадь лексические средства создания комизма:

Использование слов и выражений разных стилей: высокого, книжного (произнесши, принуждены бывают, не почитал себя вашим неприятелем, разговор о предметах, вызывающих на размышление ) - и низкого, разговорного (подлец, наврет, нарежется в буфете, «Ну, брат, ты, кажется, уж начал пули лить»);

Использование слов, отнесенных к высокому стилю, с уменьшительными суффиксами (страстишка );

Использование контрастной лексики, чтобы передать непредсказуемость характера героя (насаливал, нагадит вам, обходится вновь по-дружески);

Каламбур («исторический человек», потому что «ни одного собрания, где он был, не обходилось без истории»);

Использование сравнений, отличающихся смысловой новизной («нагадит так, как простой коллежский регистратор, а вовсе не как человек со звездой на груди...»);

Повтор одних и тех же сочетаний слов с целью изображения неизменности, закоснелости, ограниченности мира помещиков и чиновников («Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностью, со звездой на груди... разговорится с вами о предметах глубоких, вызывающих на размышления, и нагадит вам... как простой коллежский регистратор, а вовсе не как человек со звездой на груди, разговаривающий о предметах, вызывающих на размышление...»);

Использование синонимов, отличающихся экспрессивностью (выведут - вытолкают ).

После анализа лексических средств языка ученики самостоятельно отвечают на второй вопрос, записанный на доске, и выполняют задание «Закончите предложение...».

Домашнее задание

Подобрать отрывок (текст) и самостоятельно провести наблюдение над лексическими средствами языка.

Урок 20 (17)

Контрольный диктант с дополнительными заданиями

Цель урока : Проверка знаний учащихся.

Ход урока

Диктант

Бывалого человека, меня и теперь радостно волнуют, неудержимо притягивают обширные просторы родной русской природы. Быть может, поэтому так страстно увлекался и увлекаюсь охотой. В охоте, в давнишних морских скитаниях, в лесных поэтических ночлегах оживал во мне светловолосый мечтательный мальчик с непокрытою, выгоревшей на солнце головою.

Люди, не порывающие связь с природой, не могут почувствовать себя вполне одинокими. Как в мечтательном детстве, по-прежнему раскрыт перед ними прекрасный солнечный мир. Все чисто, радостно и привольно в ослепительном этом мире! И, как в далекие дни детства, над головою усталого путника, прилегшего отдохнуть после утомительного похода, колышутся белые и золотые цветы, а высоко в небе кружит, высматривая дорогу, ястреб-канюк.

Отлежавшись в пахучей траве, налюбовавшись золотистыми летними облаками, недвижно застывшими в небесном океане, с новым приливом сил поднимаюсь с теплой родимой Земли, чтобы продолжать свой путь среди цветущего любимого мира... (136 слов)

(И. Соколов-Микитов. «На теплой земле»)

Дополнительные задания

1. Дайте толкование слов (использованных в тексте значений): поэтический, ослепительный, обширный, родимый.

2. Составьте синонимический ряд со словами скитание, дорога , путник, поход.

Урок 21

Анализ контрольного диктанта и работа над ошибками

Раздел 4

МОРФЕМИКА И СЛОВООБРАЗОВАНИЕ

Урок 22 (18)

Повторение. Морфемика и словообразование

Цели урока:

Повторить ранее изученный материал по теме «Морфемика и словообразование»; закрепить навыки правописания.

Ход урока

I . Работа по теме урока

1. Диктант.

Знаете ли вы, например, какое наслаждение выехать до зари? Вы выходите на крыльцо. На тёмно-сером небе мигают звёзды, влажный ветерок колышет тёмные ветви деревьев: слышится сдержанный неясный шёпот ночи. Вот кладут домотканый ковёр на телегу, ставят в ноги ящик с самоваром. За плетёным забором мирно похрапывает сторож; каждый звук как будто висит в застывшем воздухе.

2. Объясните знаки препинания.

3. Выпишите из диктанта по 2-3 примера орфограмм в морфемах, заполните таблицу, объясняя правописание.

Для правильного написания этих слов нужно уметь выделять значимые части слова.

Какой раздел науки о языке изучает состав слова?

Что такое морфема? Какие морфемы вы знаете? Что они обозначают?

Для закрепления данного материала изучить материал учебника на стр. 55-57, 59.

Упр. 99, 100, 101, 102, 103.

4. Правописание чередующихся гласных в корне слова.

Для закрепления-упр. 106, 107, 108.

5. Правописание о-ё после шипящих и ц .

Учебник, стр. 60, 61, упр. 113, 116.

6. Правописание ы-и после ц .

Упр. 113, 116.

7. Правописание приставок.

Приставки, оканчивающиеся на буквы з, с (учебник, стр. 62), упр. 119, 120,121.

Приставки пре-, при- (учебник, стр. 63), упр. 122, 123.

Следует запомнить слова: преследовать, пренебрегать, претензии, препятствие, претендент, престиж, президент, прерогатива, знаки препинания притворяться, привилегия, приватный, приоритет.

8. Правописание разделительных ъ и ь .

Учебник, стр. 63, упр. 124.

1.«Я вышел. Медленно сходили…»

Я вышел. Медленно сходили
На землю сумерки зимы.
Минувших дней младые были
Пришли доверчиво из тьмы…

Пришли и встали за плечами,
И пели с ветром о весне…
И тихими я шел шагами,
Провидя вечность в глубине..

О, лучших дней живые были!
Под вашу песнь из глубины
На землю сумерки сходили
И вечности вставали сны!..
25 января 1901. С.-Петербург

Повторю: «Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть».
Дата: 25 января 1901. Место: С.-Петербург.
Повторю: «Каждое стихотворение необходимо для образования главы». В предыдущей главе – во вступлении нас оставили в некоем сомнении: герой хочет войти или выйти из терема? В этом – ответ однозначен. Герою дали возможность, и он принял служение: «Я вышел».

Ал. Блок "Из дневников":
"25 января - гулянье на Монетной к вечеру в совершенно особом состоянии. В конце января и начале февраля (еще - синие снега около полковой церкви, - тоже к вечеру) явно является Она. Живая же оказывается Душой Мира (как определилось впоследствии), разлученной, плененной и тоскующей (стихи 11 февраля, особенно - 26 февраля, где указано ясно Ее стремление отсюда для встречи "с началом близким и чужим" (?) - и Она уже в дне, т. е. за ночью, из которой я на нее гляжу. То есть Она предана какому-то стремлению и "на отлете", мне же дано только смотреть и благословлять отлет).
В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове (куда я ходил покупать таксу, названную скоро Краббом). Она вышла из саней на Андреевской площади и шла на курсы по 6-й линии, Среднему проспекту - до 10-й линии, я же, не замеченный Ею, следовал позади (тут - витрина фотографии близко от Среднего проспекта). Отсюда появились "пять изгибов".
На следующее утро я опять увидал Ее издали, когда пошел за Краббом (и привез в башлыке, будучи в исключительном состоянии, которого не знала мама).
Я покорился неведенью и боли (психологически - всегдашней суровости Л. Д. Менделеевой)."

И сравните, сколько безнадежности во фразе из 18-ого года «… я покорился», и какая гордыня звучит здесь, в реальности истинной:

Я вышел. Медленно сходили
На землю сумерки зимы…

И… Вон – тьма. И из тьмы кто-то появляется… Страшно? –

…младые были
Пришли доверчиво из тьмы…

Нет! Абсолютная уверенность: это союзники:

Пришли и встали за плечами…

И вышедший с восторгом осматривается:

И вечности вставали сны!..

Так вот она какая – вечность!
Итак, поэт вышел, огляделся… И ему понравилось!

Но в истинности реальности с самого начала есть некая двусмысленность:
Если «я вышел» – вполне материалистично, а «…сходили… сумерки» – чистая метафора, тогда «…были пришли» – это что? Судя по тому, что «вышел и «пришли» – это даже не синонимы, а разные формы одного и того же глагола – и «были» настолько же материальны, как и «я», но все же… Интересно тут - это он данную двусмысленность заложил в свое стихотворение? Или - ему?..

И… уж… повторю: «плохой урок»… Хороши в стихотворении только первые две строки: в них есть это звучание гордости, готовности к свершениям, к подвигу. А «младые были» читаются нераскрытым штампом, то есть не сущностью, а красивенькими словесами, лишенными какой бы то ни было конкретности, лишенными какой бы то ни было реальности. И в стихотворении нет того, что в ПсиДе назвали экспрессией – эффекта растянутого мгновение, эффекта проживания мгновения, эффекта существования в этом мгновении. Нет перехода в контеньюсное время – в настоящее длящееся…
В результате любование вечностью – можно вычислить, а не прочувствовать.
А пример тому, кАк оно делается – предыдущее стихотворение, написанное спустя два года - "Вступление". Когда Блок – уже мастер.

*
вкратце о месте стихотворения в общем своде книги "Стихи о Прекрасной Даме".

Ал. Блок: «Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие».
Теургия - это человеческая практика по работе с божественными сущностями. «Стихи о Прекрасной Даме» - рабочий дневник Александра Блока о ходе подобной практики.
Спустя десять лет он напишет Андрею Белому: “Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить тёмные силы -- и уронил их на себя.”
«Стихи о Прекрасной Даме» как раз об этом - о тёмных силах и о гордыни попытки справится с ними. Справиться не получилось. Спустя ещё десять лет, уже после смерти Блока, Андрей Белый резюмирует:
«Первый том - потрясенье: стремительный выход из лона искусства; и - встреча с Видением Лучезарной подруги; и - далее: неумение воплотить эту встречу, обрыв всех путей».

Ал. Блок. Из неотправленного письма Любови Дмитриевной Менделеевой:
«…меня оправдывает продолжительная и глубокая вера в Вас (как в земное воплощение пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности, если Вам угодно знать)»
Л.Д. Менделеева. Из неотправленного письма Александру Блоку: .
«...я Вам никогда не прощу то, что Вы со мной делали все это время - ведь Вы от жизни тянули меня на какие-то высоты, где мне холодно, страшно и... скучно!»
Да, именно в ней Блок пытался «воплотить эту встречу».

Из примечаний к первой книге "Собрания стихотворений" 1911-ого года:
«Сознательно избегая переделки ранних стихов, я довольствовался редкими внешними поправками, чаще - восстановляя первые чтения, стараясь хранить верность духу тех лет.»
Из дневников 1916 года:
«Лучшим остаются "Стихи о Прекрасной Даме". Время не должно тронуть их, как бы я ни был слаб как художник.»
То есть для Блока было важно подчеркнуть дневниковый, реалистический характер книги, и главным было не «художественность», а рассказать, как это бывает: «…к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру, которым по необходимости пользуется путешественник.» (Бедекер в те времена был в те времена популярной серией путеводителей), поэтому вместо трёх разделов с мистическими названиями "Неподвижность", "Перекрёстки", "Ущерб" первого издания в канонической редакции их стало шесть, у которых вместо всякой философии теперь только указания на место и время действия. И поэтому, чтобы разобраться в книге, приходится следить за двумя планами бытия – реальности и то, как реальность вмешивалось в высокую мистику… Или как одна высокая мистика путалась с другой.

Вот их краткая сводка содержания книги по разделам:

I. С.-Петербург. Весна 1901 года.
"В конце января и начале февраля явно является Она.", "В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове..."
Юный теург обретает свет и в таком состоянии встречает любимую. И решает, что они – «в облике одном». Но это появляется «гадалка» из Тёмного храма.
II.С. Шахматово. Лето 1901 года. Поэт учится работать с обретёнными силами, но постоянно путается меж Ясной и гадалкой, меж Солнцем и любимой. Меж Тобою и тобой.
Постоянные поездки из его Шахматово к ней в Боблово. Она его всегда ждёт.
III.С.-Петербург. Осень и зима 1901 года. Грань богопознания: попытка – успешная! – видеть в любимой богиню, то есть раскрыть в «тебе» – Тебя! Но тут же появляются «двойники», которые искушают теурга россыпью миров.
Регулярные, якобы случайные, встречи с Л.Д. после её «уроков». Их свидания в церквях.
IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года. Видение Моисея, готовность к Акту, видение, как «мы странствовали с Ним по городам». Но что это все? – послания от Тебя или обманки «двойников»? И – снова видение Моисея, видение Неопалимой Купины, осознание, что Ты – Купина, то есть Ты – прямой призыв Господен к действию, как некогда к простому пастуху Моисею: «Иди! И соверши небывалое». Но опять вмешиваются акторы лиловых миров – гадалка, двуликий, двойник. И поэт срывается в открытые ему «двойниками» другие миры.
Всё это на фоне попытки Л.Д. порвать с Блоком.
V. С. Шахматово. Лето 1902 года. Лето зимних кошмаров, лето расплаты… Но в ответ на прямой призыв: «Приходи, Я тебя успокою», поэт настаивает на своём праве на «каменные дороги».
Всё лето Л.Д.: «...Со зла я флиртовала... в Боблове с двоюродными братьями»
VI.С.-Петербург. Осень - 7 ноября 1902 года. Герой выходит на Тропу миров – лиловых миров. Бродит по ней, отчаивается. Он, ставя на кон свою жизнь, прорывается к Храму, но, судя по всему, это – тёмный храм.
7 ноября 1902 года – дата решительного объяснения. Л.Д. принимает предложение Блока.

Данное стихотворение относится к первой сцене первого раздел. Всего сцен – шесть:
1.Юный теург обретает свет.
2.И понимает: «Ты» есть солнце!
3.Далее в книгу не пропущена – в книгу не допущена! – сцена: «ты» – манишь в Тёмный храм.
4.И реакция – ночь! В которой – люди, звери, призрак белолицый и «твоя» враждебная сила.
5.И тяжёлые предчувствия, с которыми получается бороться.
6.И вставка чужим – Её! – почерком: «Она» прямо отзывается и признает: «ты нездешней силой наделён».

*
Юный теург обретает свет.К сцене данного стихотворения относятся четыре стихотворения:

1. «Я вышел. Медленно сходили…» (

«Я вышел. Медленно сходили…» Александр Блок

Я вышел. Медленно сходили
На землю сумерки зимы.
Минувших дней младые были
Пришли доверчиво из тьмы…

Пришли и встали за плечами,
И пели с ветром о весне…
И тихими я шел шагами,
Провидя вечность в глубине..

О, лучших дней живые были!
Под вашу песнь из глубины
На землю сумерки сходили
И вечности вставали сны!..

Анализ стихотворения Блока «Я вышел. Медленно сходили…»

Произведение, датированное концом января 1901 г., следует за вступлением к знаменитой книге «Стихи о Прекрасной Даме». Интересно, что при редактировании прижизненных изданий культового сборника поэт стремился к строгой хронологизации своих творений. Попутно автор снабжал стихотворные тексты комментариями, которые сообщают о месте или иных внешних обстоятельствах их появления. Исследователи полагают, что Блок руководствовался не идеей соблюдения скрупулезного порядка, а воспринимал жизненные события как элементы пространственно-временной характеристики поэтического текста, созданного по принципам символизма.

К стихотворению «Я вышел» автор добавил комментарий, сообщающий о долгой прогулке по одной из петербургских улиц в «особом состоянии». Предчувствия будущей встречи с идеалом женственности, появившиеся во время гулянья, возвели рядовой эпизод в ранг важного, мистически озаренного события.

Объектом внимания лирического «я», вышедшего из дома, становятся «сумерки зимы». Они «медленно» сходят на землю, вызывая из «тьмы» памяти светлые воспоминания - «младые были». Острое предчувствие близких перемен, которое ассоциируется с песней о весне, приближает героя к тайнам идеального мира, к «вечности снам». Глубокие озарения приходят к лирическому субъекту, когда он тихо шагает по вечерней улице.

Мотив ожидания, заявленный в анализируемом тексте, поддерживается в и в следующих стихотворениях. Герой слышит «песни весенней намек», и звуковой образ подкрепляется визуальным изображением чистого и глубокого неба, причастного идеальной сущности. В мистический час «вечерних теней», появившихся на «синих снегах», герою чудятся песня «лебединая», «могильные» видения и знакомый тревожный голос, живой и близкий.

Показательно, что мотив ожидания, пассивного пребывания в таинственной туманной атмосфере, постепенно вытесняет активное начало, выраженное мотивом пути. Последний характерен для цикла Ante Lucem и зрелой лирики Блока. В рамках художественного мира «Стихов о Прекрасной Даме» мотив пути возникает достаточно редко, осложняясь ощущениями недосягаемости цели. В стихотворении «За туманом, за лесами…» Небесная Возлюбленная издали манит за собой, рассеивая темное пространство ночи блуждающим огнем. В более поздних творениях цикла декларируется не только бесполезность, но и опасность активного поиска, который может закончиться гибелью в болоте или встречей со зловещим призраком-всадником.

5 011 0

Встреча с 16-летней Любовью Менделеевой полностью перевернула жизнь Александра Блока . Он с трудом узнал в этой серьезной и сдержанной особе свою детскую подругу и – влюбился в нее, рассчитывая на взаимность. Однако Любовь Менделеева весьма прохладно отнеслась к Блоку, считая его выскочкой и пижоном. На протяжении всего лета 1899 года она отвергала его ухаживания, а позже и вовсе настояла на прекращении встреч в загородном имении Шахматово. испытал всю гамму чувств, которая свойственна отверженным влюбленным. Злость, отчаяние, горечь, тоска и обида очень скоро сменились преклонением и восторженным отношением к избраннице, которую поэт, несмотря ни на что, продолжал боготворить. Именно после расставания с Любовью Менделееву был создан цикл стихов о Прекрасной Даме, в который вошло произведение , датированное 1902 годом.

Доведенный до отчаяния Блок мечтал о встрече с Любовью Менделеевой, хотя дал себе зарок не пытаться искать девушку в шумном Петербурге. Поэт даже отказался посещать родовое имение Шахматово, чтобы ненароком не встретиться с возлюбленной, которой пообещал, что больше не будет ее преследовать и донимать глупыми стихами. Подобное самопожертвование давалось Блоку нелегко, он буквально сходил с ума «у двери той, которой жажду», но понимал, что не в состоянии изменить ситуацию. «Я плакал, страстью утомясь, и стоны заглушал угрюмо», - признается поэт, подчеркивая при этом, что эта безответная любовь испепелила его душу и разбила сердце.

Столь сильное увлечение своей избранницей Блок расценивает, как одну из форм помешательства. И чем дольше длится разлука, тем сильнее поэт ощущает разрушительную силу любви, которая буквально уничтожает его изнутри. Мысли поэта направлены не в будущее, а в прошлое, где он был счастлив совсем недолго. Однако именно эти воспоминания помогают ему сохранить остатки здравомыслия. Примечательно, что Блок считает безумством не саму любовь, а то, что она постепенно уходит из его сердца. Поэтому автор признается: «Я медленно сходил с ума, я думал холодно о милой».

Стоит отметить, что через несколько месяцев после создания этого стихотворения произошла случайная встреча Блока и Менделеевой, во время которой поэт вдруг почувствовал, что все с ним происходящее – знак судьбы. Он стойко выдержал все испытания, сохранив в своем сердце самые нежные и теплые чувства к этой девушке, за что и был вознагражден. Теория символов, о которой Блок рассказал своей избраннице, заставила Любовь Менделееву по-иному взглянуть на этот странный роман и дать согласие на брак с человеком, который был послан ей свыше.

Если у данного материала осутствует информация об авторе или источнике, значит он был просто скопирован в сети Интернет с других сайтов и представлен в сборнике исключительно для ознакомления. В данном случае отсутствие авторства предлагает принять написанное, как просто чье-то мнение, а не как истину в последней инстанции. Люди много пишут, много ошибаются - это закономерно.